Билеты на самолет у Булата-Сифона с Ланцетом лежали в карманах. Деньги получили. Перед прощанием Булат-Сифон тихо спросил Ивана Ивановича:
— Те двое, которых подстрелили. Кто?
— Есть догадки? — задумчиво переспросил Иван Иванович, глядя ему в глаза.
— Обратил внимание на пиджак тощего? На внутреннем кармане фирменная нашивка: швейная фабрика «ВОСХОД», город Чимкент. Кто у тебя в Чимкенте? Думай, думай.
Иван Иванович, не мигая, мрачно заключил:
— Кончу блядей!
— Ты представляешь, что сейчас сказал!? Ты! Счетовод Вотруба! Я ведь тебя!.. — она вдруг с крика, как это обычно бывает, перешла на вкрадчивый, почти задушевный тон. — Я ведь тебя, милый мой, упрашивать долго не стану. Знаешь это? Подписывай документы, и снимай деньги со счета. Будем считать инцидент исчерпанным. Ну?
— Нет, Мурка. Латышей кидать не стану. — твердо ответил Атамбай, и поднялся. В кабинете магнитофон тихо крутил «Сулико», было накурено, полная пепельница окурков находилась возле Мурки. — Я, конечно, сволочь, но не до такой степени.
— А я, значит, до такой? — правую руку она положила на бедро и тоже приподнялась. И села. — Хорошо, Атамбай. Уволен! Этого хотел? Слушай, а может, ты успел сколотить состояние на наших банковских операциях? Проверим! Или, может, питерские тебя приручили, или волгоградские? Или Булат-Сифон за тебя мазу держит? Колись, колись! Такую зарплату не каждый министр получал! Может, мало — решил пошантажировать? — Она вновь начинала заводиться, и внезапно закончила: «Все! Дела сдай заместителю! Свободен!» — бросила холодно, со злым прищуром.
Атамбай повернулся и вышел. Её дикие выходки до добра не доведут! Всегда держал её за умную бабу, а под конец разочаровался. На различных счетах «Серых волков» денег — Чимкент можно купить с потрохами! И это, не считая тайных хранилищ с черным налом! Не считая товаров на складах базы, в магазинах, не считая топлива в емкостях, тайных нефтеперерабатывающих заводиков в степи, не считая недвижимости по Казахстану, и за бугром, и много еще чего не считая! Зачем нужно было связываться с ураном!? С Бородатым!? Зачем кидать прибалтов, какой в этом смысл!? И уж совсем полный абсурд — взрывать Ивана Ивановича! Эта дура, полная, набитая дура, имея в руках золотую рыбку — останется с разбитым корытом! Не женщина — чудовище! Надо же так разворошить питерское воровское гнездо! Совсем чокнутая? Теперь осталось к списку заклятых врагов прибавить латышей, они ведь тоже сложа руки сидеть не захотят — деньги не малые! Что за новый бизнес — сплошное кидалово?!
Атамбай влетел к заместителю, тот, конечно, в курсе, и вроде сочувствовал бывшему шефу. Хотя человек — скользкий и себе на уме. Никогда Атамбай не проявлял искренности в отношениях с ним, сильно подозревал дятла, стучащего Мурке обо всех и обо всем. Когда копались в бумагах, готовили акты на прием-передачу дел, он, словно стесняясь, предупредил:
— Тебе бы уехать, Атамбай. Исчезнуть на время. Есть у тебя яма?
Тот и без того был на взводе, отмахнулся:
— Какая там яма! Чего бояться?
Однако, как только сотрудники разошлись на обед, Атамбай, не ожидая ничего хорошего от сегодняшнего дня, решил действительно исчезнуть, и чем быстрее, тем лучше. Вторые сутки пошли с начала окончательных разногласий, вот и Грек перестал в глаза смотреть. Но хуже всего то, что Мурка с крика перескочила на задушевный тон. Зная её, это означало: разговоры кончились, теперь начнутся действия. Теперь дорога каждая минута: исчезнуть!
Атамбай прокатился по магазинам, делая различные покупки, а на самом деле пытаясь оторваться от хвоста: сиреневый опель неотступно красовался в зеркале заднего вида. Бухгалтер проскочил на верхний рынок, на привокзальную площадь, зарулил на Хатынкопр, в Зеленую балку, мотался из конца в конец — надеясь уйти от недоброго глаза боевиков. Черта с два! Наконец на манкентском шоссе остановился у одного из супермаркетов, схватил сумку, вылез из машины, опель тормознул метрах в пятидесяти. Беспечно насвистывая и не торопясь, Атамбай вошел в магазин, там, нервничая, кинулся к черному входу, сунул охраннику десять долларов за открытие двери и, оглядевшись, юркнул в соседние дворы. Бегом проскочил квартал, задыхаясь — тормознул такси. Домой нельзя, обманутые и озлобленные боевики рванут туда, Атамбай нырнул на заднее сидение, назвал адрес.
* * *
Мурка сидела, оперевшись лбом в ладонь, и тупо смотрела на лакированную крышку стола, неслышно, по воздуху подплыл Грек, она испуганно встрепенулась:
— Черт! Грек, сколько раз просила! Как из-под земли!
— Слушаю, Клеопатра Алексеевна. — несколько склонил он голову к правому плечу. — Слушаю.
— Ты что-нибудь понял?
— Ты имеешь в виду, Мурка, Атамбая?
— Да, да.
— Ничего не понял.
— Какого ему не хватало? Грек? Разве он плохо жил? — она вдруг поймала себя на слове «жил» — глагол в прошедшем времени, и ядовито усмехнулась. — Разве он плохо жил? — повторила снова, подкрашенное синим, подрагивало веко. — Гнида! Он владеет информацией, которой владеть не должен! Договора, банковские счета, связи с Афганом, Россией, передвижение наркоты, ему известны люди в таможне, в полиции, в прокуратуре и судах, в акимате, в Астане, тайники с оружием — все! Даже урановые сделки! Ему известно — все! — тихо и устало резюмировала она. — Грек, прочитай мои мысли!
— Ты что, Мурка! — так же тихо ответил он, широко распахнув глаза, и начиная понимать. — Это же — Атамбай! Мы пришли с ним почти вместе!
Она вздохнула. Потом ещё раз.
— Это необходимо. — и с нажимом провела ладонью по лицу, от лба до подбородка. — Другого выхода нет.
— Но может быть, он поймет, что сыграл атанду, ведь не полный же бажбан!
— Полный! Полный бажбан, но очень информированный!
Грек и сам понимал, что вопрос с Атамбаем решен, и решен правильно, другого выхода действительно нет, но тянул, резинил, сам не зная зачем.
— Вообще то, конечно, за ним и раньше наблюдались вздрюки. Но… Мурка, подумай…
— Это должно произойти сегодня, Грек. Знаешь почему? Пятнадцать минут назад он бросил машину на манкентском шоссе и слинял. Скрылся от наблюдения. А если этот туз колыванский уже в КНБ? Например, у Ромейко? Представляешь?! Сегодня Грек, сегодня! Найди из-под земли, и — он мне больше не нужен.
Не прощаясь, Грек вышел своей плавной, рысиной походкой.
Несколько парней звонили в квартиру на третьем этаже, за железной дверью было тихо, никто не отвечал. Один выхватил блестящую фомку, и ловко орудуя, открошил штукатурку под железным каркасом возле замка, в отверстие стал виден язычок, подтолкнул его — дверь отворилась. Вместе ворвались в прихожую и разбежались по комнатам, вещи лежали в полном порядке, значит, хозяина не было. Старший, выхватив из холодильника пиво и откупоривая, набрал номер на сотке.
— Ало? Это я. Его нет. Двоих? Понял тебя, понял.
Повернулся и коротко скомандовал:
— Двое в засаде, остальные за мной. — перевернул бутылку, выливая недопитое, шипящее пиво в раковину.
Кошенов накручивал номеронабиратель, в экстренном порядке обзванивая знакомых, наводил справки: куда мог провалиться Атамбай почти мгновенно? Час назад оторвался от наблюдения, весь город поставлен на уши — пропал! Такой прыти от интеллигентного, спокойного Атамбая не ожидали. Сказать по правде, было в нем всегда что-то светское, холеное, каким образом он уживался среди «Серых волков» — загадка. Никогда не слышали от него феню, а если, бывало, ругался — то сдержанно и стеснительно. Али Кошенович выглядел раздосадованным. Своей скрытностью и непонятностью Атамбай и прежде вызывал подозрение, но Мурка с Шерифом пригрели «Святого Павла», вот и благодарность грянула!
Грек на секунду заскочил домой, забыл в тумбочке документы на машину, и тут его застал звонок Кошенова, он интересовался результатами поиска.
— Какие там результаты! Залег, он залег! Люди с ног сбились! Ты, Али Кошенович, звондай по всем каналам, только осторожно, лишний шум ни к чему! А я на связи. Вот бухгалтер! Как утонул! — проорал в трубку.
И вдруг его осенило.
— Слушай, Кошенович, кажется, я знаю, где он! Ну — точно! Твою мать, как я сразу не допёр? Продолжай на всякий случай, а я пробью свою идею! — Грек бросил телефон и устремился на выход.
Из кухни несло жареным мясом и картошкой, тетя Валя готовила бефстроганов. Наперерез Греку вышла из туалета Юля и кинулась к нему, сцепив руки замком на его шее.
— Куда? Не отпущу! — пошутила, осыпая его поцелуями.
Грек разжал замок и грубо оттолкнул её.
— Некогда! Обедайте без меня! — Но в дверях остановился, и мягко поправился: — Извини. Я задержусь на работе, хорошо? Я тебя люблю! — сделал глазки, послал воздушный поцелуй и стремительно слетел с лестницы, стремительно, но беззвучно.
