– Я все поняла, Ирина Николаевна, я так и сделаю. Но попозже.
В глазах с черными стрелками читалось недоумение. Но разубеждать соседку в чем-то мне тоже было некогда.
– На всякий случай, присмотрите за квартирой, – сказала я. – И если что…
– Да-да, конечно, я сразу вызову милицию, – заверила она меня. – Не волнуйтесь.
Я ехала по центру медленно, постоянно останавливаясь в пробках. Я решила позвонить в контору и узнать, на месте ли Баринов. Меня охватил страх, что он уехал в командировку или сегодня его нет на работе.
Молодой девичий голос сказал:
– Алло! Это приемная адвоката Баринова Вадима Петровича.
Я кашлянула.
– Простите, он сегодня принимает?
– В настоящий момент он находится в суде. Будет позже. Часам к двенадцати. А кто его спрашивает? – спохватилась девица. – Вы с ним договаривались на сегодня?
– Нет. – И я повесила трубку.
В принципе, что Баринова нет, было мне только на руку. Я как раз подъеду в контору к тому времени, когда он там появится. У меня даже есть еще в запасе время.
Я притормозила джип у кафе «Блинная» и вышла из машины. Ужасно хотелось пить.
Я села за столик, и тотчас ко мне подскочила официантка в белом переднике с красной оборкой по низу.
– Вот меню, – протянула она мне.
– Спасибо.
Я вдруг почувствовала неожиданный волчий аппетит и заказала блины с грибами, куриный салат, два пирожка с мясом. И вдобавок большой стакан морса.
Появление в моей квартире Лешки Колокольцева все переворачивало вверх дном. Всю тщательно выстроенную конструкцию. Теперь я уже не могла верить в то, что Кира переписывалась с Бариновым и что он попросил ее переслать ему информацию насчет чистоты сделки по Усть-Качанскому металлургическому комбинату. Или он все врал, или сказал полуправду?
Баринов – один из тех, кто знал об этой сделке, о ее важности, о том, что к ней реально проявили интерес влиятельные люди. И он мог повести свою игру. Мог! И теперь мне предстояло это выяснить.
Умяв принесенную порцию и заплатив по счету, я вышла из кафе и направилась к джипу. Едва я открыла машину, как знакомой трелью взорвался сотовый. Дымчатый.
– Где ты ходишь? – обрушился он на меня. – Я тебе уже пятый раз звоню.
– Сидела в кафе.
– Словом, хорошо проводишь время, – хмыкнул он. – Поздравляю! Я взял билет и вылетаю в шесть часов. Примерно в одиннадцать или чуть позже буду в Москве. Пока паспортный контроль, то да се. В двенадцать, надеюсь, освобожусь. А то и раньше.
– Ты говорил с Заказчиком? – перебила я его.
– Говорил.
– И что?
– Он сказал, чтобы все документы были через два дня у него. Максимум – три.
– Понятно.
– Как ты?
– Нормально. Звони мне, пожалуйста, когда сможешь. Звони из аэропорта, из самолета, пока вам не скажут выключить мобильники, по дороге в аэропорт. Ладно?
– Ладно, – после краткой паузы сказал Дымчатый. – Целую. Пока. Ты там еще никаких глупостей не натворила? Жди меня. О’кей?
– О’кей.
Посмотрев на часы, я поняла, что Баринов вот-вот появится на работе и я как раз поспею вовремя, если только по дороге не попаду в какую-нибудь непредвиденную грандиозную пробку.
Добраться до особняка, в котором располагалась контора Баринова, оказалось не так уж и просто. На подступах к нему велись активные земляные работы, и вскоре я уперлась в табличку: «Строительство элитного дома «Палас-люкс» ведет СМУ № 22. Бригадир Погосян А.М.».
Проклиная СМУ № 22 и бригадира Погосяна, я поехала в объезд.
Типичный московско-старинный особняк с лепниной, затейливым козырьком над подъездом, окнами в обрамлении белокаменной каймы возник передо мной сбоку.
Я глубоко вздохнула, посмотрела на свое отражение в верхнем зеркальце и нахмурилась. Я была ужасающе бледной. Я так торопилась, что даже не накрасилась и вообще выглядела так, cловно неделю провела в одиночной камере без права на прогулку.
Где-то в сумке у меня валялась гигиеническая помада. Я нашла ее и провела ею по губам. Теперь они имели хотя бы розовато-естественный вид, а не бледно-синюшний оттенок, характерный для лиц, измученных весенним авитаминозом.
Я вышла и решительно захлопнула дверцу джипа.
Около тяжелой металлической двери справа красовалась табличка: «Адвокат Баринов Вадим Петрович. Член Коллегии адвокатов».
Слева шел перечень других фирм и контор, арендовавших помещение в особняке. Поднявшись на ступеньки крыльца, я нажала на кнопку звонка. Мелодичная трель разнеслась в воздухе.
– Вы к кому? – раздался голос охранника.
– К Баринову.
– Вы договаривались?
– Да.
Раздался легкий щелчок, я толкнула дверь, и она открылась.
Слева за столиком под витой лестницей сидел охранник в камуфляжной форме.
– Пропуск заказан?
– Должен быть. Я созванивалась с секретарем недавно. Она сказала, что Вадима Петровича нет, он в суде и должен вот-вот появиться в офисе.
– Уже приехал, – кратко бросил охранник. У него было круглое веснушчатое лицо и легкая выщербинка на переднем зубе.
– Как ваша фамилия?
– Дымова Инна Викторовна. – Я достала паспорт и протянула ему. Он раскрыл его и пролистал, потом уткнулся в бумаги перед собой.
– Пропуска нет.
– Значит, cекретарь не успела или забыла его выписать. – И я улыбнулась охраннику одними краешками губ.
Я давно заметила, что охранники любят, когда перед ними чуть заискивают, вроде бы признают, что они тут главные.
Я видела, что он колебался. Наконец, махнул рукой.
– Проходите.
Я подавила вздох облегчения и спрятала паспорт обратно в сумку.
– Как пройти-то, знаете? – крикнул он мне в спину.
– Помню, – cоврала я. – Пару раз тут бывала. Второй этаж, комната десять?
– Двенадцать, – поправил он меня.
Я поднялась по лестнице.
Комната номер двенадцать находилась почти в самом конце коридора. Я постучалась и, услышав: «Войдите», открыла дверь.
В небольшой приемной сидела молодая девушка лет двадцати и печатала на компьютере. При моем появлении она оторвалась от работы и спросила высоким мелодичным голосом:
– Вы к кому?
– К Вадиму Петровичу.
– Вы предварительно договаривались?
– Нет. Но он меня хорошо знает, и у меня к нему срочное дело.
– Ничем не могу помочь, – откликнулась она. – Вадим Петрович очень занят. Он только что приехал после выступления в суде. Сейчас у него срочные дела. Потом в семнадцать ноль-ноль у него телеэфир. Программа «Совет адвоката», – произнесла она с подчеркнутой гордостью.
Девушка хорошо знала свои обязанности. Я поняла, что так просто меня к нему не пропустят. Я посмотрела на нее внимательней. Приглядевшись, можно было понять, что на самом деле она несколько старше, чем кажется. И ей не двадцать, а примерно двадцать пять. Во-вторых, она была не секретуткой, а секретаршей. Или, точнее, cекретарем.
Время секретарш, которые варят хороший кофе, а в промежутках ублажают своих боссов, а по мере необходимости и коллег, кануло в прошлое. Кризис и жесткая конкуренция заставили многие фирмы пересмотреть свои позиции. Теперь ценится прежде всего профессионализм, выучка, мастерство. Сейчас секретари знают несколько языков, постоянно учатся на курсах повышения квалификации и могут в случае чего заменить шефа.
И я ни на секунду не сомневалась, что передо мной сидит именно такой секретарь.
– Существует определенный порядок, сначала нужно записаться на прием, – сказала она, снова утыкаясь в компьютер и тем самым демонстрируя, что она никак не может уделить мне свое драгоценное время и моя задача – повернуться и тихо выползти из приемной, производя как можно меньше шума и ненужных движений.
– Но у меня срочное дело, – сказала я, возвысив голос.
– У всех, кто приходит к Вадиму Петровичу – дела срочные и неотложные, – cнисходительно заметила она, на секунду оторвавшись от компьютера и устремив на меня холодно-уничтожающий взгляд.
– Назовите мое имя Вадиму Петровичу, и он меня примет. Инна Викторовна Дымова.
Она задержала на мне свой взгляд чуть дольше обычного. Этот взгляд вбирал меня всю и рассматривал, как под микроскопом: пристально, внимательно. Мои тяжелые ботинки на толстой подошве, джинсы, серый свитер, черную куртку… Я была в ее глазах явно не клиенткой известного адвоката Баринова и уж тем более не тем человеком, ради которого он отложит свои дела.
– Или мне самой войти к нему в кабинет? – закончила я.
Она едва уловимо повела плечами и, не глядя на меня, встала со стула и прошествовала мимо. И во всей ее походке, посадке головы, вздернутом подбородке читалось такое презрение, что это ощущалось даже на расстоянии.
Cначала я услышала низкий голос Баринова, потом высокий виноватый голос секретарши. Голоса усиливались и вскоре зазвучали совсем рядом, дверь распахнулась и показался сам Баринов: высокий, шумный, c кудлатой шевелюрой, cветский лев и любимец женщин, хотя всю жизнь он был верен своей жене, которая вместе с сыном и его семьей жила в Лондоне, а Баринов регулярно навещал их при первой же возможности.
