Подъезд, окна родного дома, куда он через полминуты мог войти, — все осталось в прошлом, в другой жизни.
Его везли. Неизвестно, кто вез, куда и зачем.
Он напряженно ждал перемены в своем положении.
Ехали долго. По каким-то едва уловимым признакам он догадывался, что они далеко за городом. Но не было толчков и никакой тряски от езды, и он не мог сообразить, где же такой постоянно ровный асфальт.
Потом все-таки куда-то приехали. Открывание ворот, тишина
— значит, за городом. Где? Какая разница? — подумал он. Повели по ступенькам — четыре-пять ступенек вверх, задел о косяк, дверь, вперед, поворот, и ступеньки вниз, еще, еще ступеньки — подвал! Остановились. Чужая рука потянула с головы колпак, зацепив больно волосы; но — счастье: он вдохнул глубоко, плотно зажмурив глаза от яркого света, и ладони поднял к глазам.
Жесткий, сухой голос:
— Ты арестован омоном по борьбе с мафией. Один тебе час дается. И один шанс. Садись пиши. Все, что знаешь о «хозяйстве» и хозяине. Всё!.. Упустишь, схитришь — конец тебе! Подробно изложишь — твой шанс.
— Вы милиция?
— Да. — Эдакий ариец с голубыми, как льдинки холодными глазами, коренастый и энергичный.
— Вы не имеете права… — Он не успел закончить.
«Ариец» хватил его кулаком по носу — он свалился, оглушенный, заливаясь кровью.
— Вот — право!.. Один час, ни минутой больше! Хозяин, все ваши дела, отношения с другими бандами — все, что тебе о них известно. Упустишь — конец! я никогда не болтаю впустую. — Жестко, точно, не оставляя ни малейшего сомнения в том, что думает и сделает так, как сказано. Повернулся и вышел за дверь.
Игорь Эдуардович поднялся, робко оглядываясь. В помещении, кроме него, находились еще двое с автоматами.
Указали ему на стол, там лежала стопка бумаги и авторучка.
— Звереет, когда вашего брата встретит… У него жену и дочь убили в прошлом году. С тех пор поклялся искоренить мафию. Про вашу банду много чего знает. Но если помощь от тебя — помилует, он честный. — Автоматчик снисходительно усмехнулся, Игорю Эдуардовичу показалось — доброжелательно.
И цепляясь за эту усмешку, как утопающий за соломинку, он присел к столу, задумался на несколько минут, посмотрел на часы
— время уходит — и принялся торопливо писать.
На секунду кольнуло сожаление, что «ариец» — враг, такого бы к нам в «хозяйство», он был бы незаменимым приобретением. Сила и напор, исходящие от него, покоряли. Хотелось заслужить одобрение у подобного человека.
Игорь Эдуардович потрогал распухший нос; такое он не мог простить. Этот парень причинил ему острую, внезапную боль. А жаль, очень жаль: «ариец» был бы сверхценным сотрудником. Но — поморщился Игорь Эдуардович — он виновник пережитой мной боли. Добраться бы мне в нормальные кабинеты, к следователям, выбраться отсюда — я его из-под земли достану!..
Он спешил записать обо всем, что делал сам, что знал о других направлениях, о парламентских связях, различных видах давления на некоторых парламентариев, чиновников правительства, о крупных финансистах и промышленниках, о телевидении, об убийстве Влада Листьева, убийстве президентов двух банков, убийстве директора крупнейшего завода, хозяина английского отеля, двух боссов охранного бизнеса…
— Можешь дописать — вице-президента акционерного общества по торговле недвижимостью, — дочитав бумагу, произнес «ариец», строго и безлично глядя мимо него.
И в его тоне, в словах и во всей ситуации Игорю Эдуардовичу вдруг почудилось что-то неуловимо знакомое, неожиданная догадка пронизала сознание. Он со страхом смотрел на «арийца» и автоматчиков…
ГЛАВА 7. СОРВАННОЕ ЗАДАНИЕ
В восемь утра Митя, умытый и одетый, поцеловал Аню, еще только потягивающуюся под одеялом, и сказал, что убегает.
— Ты мне позвонишь днем? — попросила она.
— Может быть, сегодня повезет поступить на службу.
— Зайчик, только ты, пожалуйста, если чего-то не так — не торопись. Нам пока хватает.
— Еще чего! Целый месяц сижу у тебя на шее.
— Глупый… Какая разница? Мы — семья! Лучше поцелуй меня еще раз. И еще. И еще хочу!.. Ой, щекотно. Еще!..
Он рассмеялся, выпрямляясь; на стуле сложены были ее вещички — он взял осторожно пальцами полувоздушный кружевной лифчик, поцеловал с нежностью:
— Вот!.. До вечера, Анечка! — и выбежал из комнаты.
— Вечером, — вслед прокричала она, — хочу заехать домой. Я осталась без свитеров, без пальто, без теплых сапог!..
В прихожей ждала бабушка:
— Митя, я завтрак приготовила…
— Опаздываю… Спасибо. Я не хочу.
— Пять минут… Все готово.
— Спасибо!.. До свиданья!..
За длительное время поисков он уже был готов согласиться почти на любую работу.
Обзвон по объявлениям, в которых обещали тысячу долларов, три тысячи, баснословные суммы заработка, — быстро показал, что все это рыцари вольного или невольного обмана, надувательства. Никакая это не была работа в офисе, это даже не было торговлей. Многоуровневый маркетинг — так благозвучно обзывалось жульничество — существовал за счет выкачивания денег из участников, обязанных сделать вступительный взнос от ста и кое- где до шестисот долларов. Громадный капитал добывался из воздуха. Потом фирма могла рухнуть, исчезнуть — но денежки, реальные деньги вкладчиков, переведенные на зарубежные счета, оставались в руках дельцов.
Пройдя в вертящуюся дверь, он был остановлен охранниками, весь холл заполнен был милицией и одетыми в характерную темную одежду штатскими.
— Банк закрыт. Сегодня операции производиться не будут.
— Мне не операции… мне назначено…
— У кого?
— У управляющего… Игоря Эдуардовича.
Человек странно ухмыльнулся и еще сильнее нахмурился.
— Нет управляющего.
— А когда будет?
— Никогда.
Получалось, как в детском розыгрыше.
— Завтра? — спросил Митя.
Услыхав разговор, сбоку подошел вальяжно одетый человек — подобранный, быстрый, решительный.
— Что вы хотите от управляющего?
— Я компьютерщик, программист, я… по поводу работы…
— Он вам назначил?
— Да. Сегодня утром.
Человек подробно осмотрел Митю, не смущаясь, откровенно внимательно, как осматривают, прицениваясь, товар в магазине.
— Вас кто-то рекомендовал?
— Да. Трошин… Семен Семенович Трошин, — напрягая память, вспомнил Митя имя нового пациента Светозара Павловича — или, может быть, его приятеля Валерия.
— Трошин? — человек спросил, повысив голос, обращаясь к кому-то в глубине помещения за конторкой: — Арсений!.. Кто такой Трошин? Семен Трошин, ты не знаешь?
— Трошин Сема то ли… в общем, там где-то. У нас иногда дежурит. Пару раз ездили в… ну, неважно.
— У нас?
— Да, он наш.
— Ага. Пошли на минуту, — человек повел Митю в маленькую дверь и по лестнице на второй этаж, — как ваши имя-фамилия?
— Дмитрий Абрамов.
— Что умеете?
— Я программист, хорошо знаю компьютер, — с замиранием сердца стал говорить Митя, напряженно соображая, что сказать, не упустить. — Закончил факультет программирования…
— Когда?
— В этом году.
— Еще не работали?
— Нет, — после паузы ответил Митя. — Но я могу без трудовой книжки… то есть без оформления. Как хотите… Без трудовой книжки даже лучше…
— Вот как? Умеете писать новые программы и в старых разобраться сможете?
— Да, конечно.
— У нас крупная фирма, не только банк. Сейчас запишете адрес, поедете туда, к исполнительному директору акционерного общества. А я ему позвоню. Там у нас что-то вроде компьютерного центра — одного из… Когда вы хотите приступить к работе?
— Да хоть сейчас!
— Отлично. Вот и поезжайте. Он вам все объяснит, режим, условия и прочее. И… завтра начнете.
— Значит, я принят? Спасибо! — от сердца воскликнул Митя. — А можно без оформления?.. Я вам честно скажу — меня в военкомат вызывают.
— Можно. Почему нет?
Человек улыбнулся, глядя на него приветливо и как будто прицениваясь.
Перед концом рабочего дня Митя заехал за Аней, радостный и возбужденный успехом. Он был принят на работу с неожиданно приличным окладом и без трудовой книжки. Если учесть, что он был зеленым юнцом, к тому же не имел опыта работы, оклад оказался очень и очень неплох. Он, естественно, ничего не сказал новому начальству о том, что тренируется к чемпионату Москвы, а в начале февраля должен будет недели на полторы уехать в Санкт-Петербург.
— Идем отметим, — сразу откликнулась Аня. — Потанцуем. Кого-нибудь встретим. Попозже вечером спокойно домой к нам зайдем. Чем позже, тем лучше, — ночью никто не станет подкарауливать.
— Борис Михайлович миллион раз предупреждал…
— А! пустяки. Не могу же я голая на зиму остаться. Хожу в одном и том же, как беспризорница. Вместо нескольких дней, вон на сколько затянулось. Конца не видно. Что ж, мы так все поврозь будем жить? Мне что? я — с тобой. А они с мамой то вместе, то она у дяди Света… а он неизвестно где: так недолго до развода. — Аня рассмеялась. — Типун мне на язык, я шучу. Вот мой папа жизнь себе придумал. Он несколько дней назад заезжал домой днем, ничего не случилось… Может, он преувеличивает для нас с мамой — перестраховывается?..
