– Вот ты говоришь, что на Евлалию было совершено покушение, а между тем я и сам только чудом унес ноги!
– На тебя тоже напали?
– Нет. Но я его видел.
– Кого?
– Его… С ножом. Человека в черной одежде. И хотя он не успел на меня напасть, у него в руках я увидел нож.
Филиппа спас его острый слух и привычка, находясь в лесу, прислушиваться ко всем звукам, которые до него долетали. Когда он добрался до места, указанного автором записки, он никого там не увидел. И, присев на ствол поваленного дерева, принялся терпеливо ждать. Филипп торопился к автору записки и здорово вымотался, добираясь до этого места. Он ругал себя за то, что не взял машину. Пусть все ключи и находились у полиции, но можно было что-то придумать. А на машине, воспользовавшись другой дорогой, можно было бы добраться до места в считаные минуты и потом пройти небольшой отрезок пути по лесу, практически не устав. По лесу же весь путь у Филиппа занял почти целый час и вымотал его чрезвычайно.
– Нельзя забывать, что и встали мы все сегодня очень рано. И день был такой… сумасшедший. Но ожидая появления автора записки, я не спал. Сидел, вертел в руках эту чертову записку, как вдруг почувствовал, что я там уже не один.
Филипп чутко прислушивался ко всем звукам, которые раздавались вокруг. И он услышал, как сначала справа от него хрустнула ветка. А затем звук повторился, но уже значительно ближе и за его спиной.
– Я вскочил на ноги и оглянулся.
От увиденного у Филиппа пробежал мороз по коже. Всего в нескольких шагах от него стоял мужчина, одетый во все черное и с шапкой, натянутой на глаза так низко, что лица было практически не разобрать, одна лишь тяжелая нижняя челюсть, заросшая густой рыжей щетиной.
Филиппу стало страшно. Место было глухое. На километры вокруг могло не быть ни единой человеческой души, Филипп понимал: звать на помощь было бесполезно. И смертельный холод сковал все его члены. Но тут же к нему пришла спасительная мысль – прочь! Прочь от этого человека, как можно скорее.
– Мешкать я не стал. У него в руках был нож. Так что я принял решение – бежать практически мгновенно.
Филиппу даже показалось, что его ноги рванули с места еще до того, как мозг успел отреагировать на увиденную опасность. Видимо, мужчина с ножом в руках не ожидал от Филиппа подобной прыти. Он побежал за ним, но споткнулся, упал и разразился такими жуткими ругательствами, что у Филиппа душа окончательно ушла в пятки.
– Я мчался так, как никогда еще в своей жизни не бегал. Бежал по лесу и слышал, как этот медведь гонится за мной.
Но злодей с ножом не сумел догнать Филиппа. Беглец был легче и находился в лучшей спортивной форме. Так что после непродолжительной погони ему удалось удрать.
– Возможно, – прибавил Филипп с внезапной откровенностью, – если бы нам двоим пришлось схватиться в рукопашной, то он бы меня и одолел. Мы с ним были примерно одного роста, но он гораздо шире меня в плечах и массивней.
Но, к счастью для Филиппа, до схватки дело у них не дошло. Филипп вовремя унес ноги из опасного места. И надо сказать, что весь обратный путь по лесу он проделал значительно быстрее, что вымотало его уже окончательно. Филипп не останавливался, пока не увидел стены коттеджа и не услышал голоса своих гостей. Только тогда он остановился, не забыв при этом бдительно оглядеться по сторонам и убедиться, что вокруг безопасно.
То, что он потерял записку где-то там возле бревна, на котором сидел, он сообразил, лишь подойдя к дому и услышав новость про нападение на Евлалию.
– И теперь я чувствую себя окончательно разбитым. Ведь я уже далеко не мальчик, чтобы так бегать взад и вперед по лесу. И мне просто необходимо хоть немного отдохнуть. Игорь, я рассказал тебе все, что знал сам. И прошу: дай мне уже отдохнуть!
Залесный не был извергом. И конечно, он позволил выбившемуся из сил мужчине пойти отдохнуть. Для ночевки Филипп выбрал одну из спален, освободившихся после отъезда вчера вечером очередной партии гостей. Счастливчики! Они не соблазнились третьим днем праздника и потому избежали множества неприятностей. В свою комнату, которую Филипп еще совсем недавно делил с Настей, вдовец по понятным причинам идти не захотел.
Что касается самого Залесного, то он остался в гостиной, погруженный в глубокое раздумье. С одной стороны, он не мог не видеть, что одежда Филиппа пребывала в большом беспорядке, а сам мужчина выглядел и растерянным, и напуганным. Но с другой стороны, где доказательства? Правдивую ли историю рассказал ему Филипп?
И Залесный отправился к Василию Петровичу и Ване, с которыми хотел обсудить последние новости. И проницательный Василий Петрович, выслушав следователя, сразу же спросил:
– Игорь, а какие у тебя есть основания, чтобы хоть каплю сомневаться в словах Филиппа?
– Причин к тому много. И в первую очередь – показания самой Евлалии. Она уверяет, что ее жизни грозит смертельная опасность. Что некто хочет ее смерти. И сегодняшнее на нее покушение заставляет меня думать, что это не просто выдумки избалованной и истеричной дамочки.
– И что же тебе сказала Евлалия? Кого она подозревает?
– Она утверждает, что прошлой ночью Филипп был в спальне своей жены.
– Филипп заходил к Насте? Но почему же полиции он сказал обратное?
– Тому может быть два объяснения. Первое – Филипп просто побоялся сложностей, которые могли вытечь из этого его заявления. Куда проще было сказать, что к жене он не заходил и вообще не видел ее с того момента, как она удалилась к себе.
– Это объяснение звучит вполне невинно. Но у тебя, как я понимаю, есть и еще одно?
– Есть. И оно далеко не столь невинное.
Залесный хмуро замолчал. И Василий Петрович кинул на следователя внимательный взгляд.
– Хочешь сказать, что у Филиппа была причина, чтобы желать смерти Насти?
– И не только Насти, но и Евлалии.
– Да она ведь его дочь!
– Не родная. А покушение на Евлалию было совершено практически через несколько минут после того, как Филипп покинул столовую. С момента его ухода и до того, как прозвучал крик о помощи, прошло от силы десять минут. Но он назад не вернулся. Вот я и спрашиваю: мог ли Филипп за это время отойти на достаточно удаленное расстояние, чтобы не услышать зова своей дочери?
– В принципе, если торопился и шел быстро, то да.
– Особенно если он в это время был на берегу, – поддержал хозяина и Ваня. – Шум волн и ветра мог заглушить крик Евлалии или просто отнести его в другую сторону.
Безоблачная погода ближе к вечеру стала ухудшаться. Откуда ни возьмись, подул холодный пронизывающий ветер, на озере поднялись белые барашки волн. И конечно, бредя вдоль берега к лесу, Филипп из-за гудящего в ушах ветра мог и не услышать крика дочери.
Но Василий Петрович хотел прояснить ситуацию:
– Игорь, что заставляет тебя думать, будто бы Филипп мог в принципе желать зла жене и дочери, пусть даже и приемной?
– Я не могу объяснить этого связно. Все крайне запутано. Начать хотя бы с женитьбы Филиппа на Насте. Зачем он на ней женился?
– А зачем люди вообще женятся? Полюбил и женился.
– Настя старше Филиппа почти на десять лет. У нее к тому моменту был внебрачный ребенок. Филипп к тому моменту еще ни разу женат не был.
– Как не был? А я слышал…
– Я тоже много чего слышал, – перебил его Залесный. – Но не всему можно верить. Я выяснил: Филипп до знакомства с Настей никогда официально женат не был. Кроме того, он успешно учился, потом занялся карьерой. И вот я спрашиваю: неужели Филипп не мог найти себе более подходящую партию, чем одинокая мать с ребенком?
– Говорят тебе: он полюбил Настю.
– Допустим, что это так, хотя я лично в этом что-то сомневаюсь. Филипп кажется мне человеком сугубо прагматичным. Такого рода любовь без всякого расчета не в его правилах.
– И на старуху бывает проруха.
– Ладно, оставим пока это. Теперь второй момент, – продолжил Залесный. – Филипп говорит, что шел по лесу до места встречи с автором записки примерно час. Потом еще около часа просто сидел и ждал, когда появится вызвавший его человек. За это время в доме было уже совершено как нападение на Евлалию, так и ее спасение. Мог тот же злодей проследовать за Филиппом и попытаться убить уже его?
Василий Петрович и Ваня ответили чуть ли не хором:
– Запросто!
– Вот и я тоже так думаю, – задумчиво кивнул Залесный. – К тому же Филипп утверждает, что до того места, где он чуть было не распрощался с жизнью, можно без особых проблем добраться по автомобильной дороге.
– И вполне возможно, что злодей именно так и поступил.
– А возможно, что он и до сих пор там!
Залесный взглянул на своих друзей. Ему и самому не хотелось обвинять в случившихся злодеяниях Филиппа. Он чувствовал, что хотя мужчина не до конца откровенен с ним, на жестокого злодея он тоже не тянет. Да и как тогда быть с убийством Романа? Уж смерть Романа никак не могла быть на руку Филиппу – он отчаянно оплакивал потерю сына, которого совсем недавно обрел. Романа убил явно кто-то другой, а не Филипп. И возможно, этот же человек покушался на самого Филиппа, а также его приемную дочь.
