Вот так и знал, что ты начнёшь прибедняться! Да, я в курсе, что мы не в Голливуде и ты не Леонардо Ди Каприо. Но, если верить журналу “Форбс”, только в прошлом году ты заработал полтора лимона! Если б не выпендривался и, как другие, соглашался сниматься в рекламе и сериалах, зарабатывал бы ещё больше. К тому же мне нравится, как звучит эта цифра – миллион долларов… Хотя в наши дни и на миллион то не слишком разгуляешься, если подумать! Так что я не так уж и много прошу. Перестань торговаться! Она же здесь сейчас – всё слышит, потом не простит тебе этого, будет всю жизнь попрекать, что ты посчитал, будто она и миллиона долларов не стоит! Да, кстати, деньги мне нужны в течение пары дней. Ты знаешь, я не отличаюсь особой терпеливостью. Ну, займи у кого-нибудь из своих дружков-олигархов! У таких как ты всегда найдётся парочка знакомых толстосумов. Короче, захочешь вернуть свою бабу, что-нибудь придумаешь, не мне тебя учить! Или ты только в кино за своих глотки готов грызть? Всё – разговор окончен. Хотя постой, совсем забыл – пусть всё это останется нашим сугубо семейным делом, не надо звонить ментам и вообще выносить сор из избы… Договорились? Не хочется этого говорить, но иначе придётся перерезать ей горло, а я этого не люблю, ты знаешь… Мужиков хоть каждый день готов резать, а женщин я предпочитаю трахать. Ну, вот и хорошо. Как раздобудешь денег, черкни смсочку. И напоминаю – у тебя два дня.
Отключив телефон, он улыбнулся и спросил:
– Как думаешь, он любит тебя? Да, ты права – никогда нельзя быть на сто процентов уверенной в чьих-то чувствах, тем более мы мужики все такие сволочи… Но, ты в ближайшие два дня узнаешь правду. Не боишься?
Я замычала, давая понять, что хочу что-то сказать. Он снова достал нож, поднёс его к моему лицу, после чего отклеил ленту с моих губ, которая и так уже еле держалась.
– Я жду ребёнка.
– Вот чёрт! Не могла раньше сказать? Я бы два миллиона запросил!
– Как вы можете? Это же ваш сын!
– Этот сукин сын первым от меня отрёкся.
– Быть может, он тоже был не прав, но… Не боитесь, что есть ад?
– Если у них там ад, то здесь тогда что?
Он заклеил мне рот, отрезав от клейкой ленты, новый кусок. После чего включил телевизор и плюхнулся на кровать рядом со мной, приобняв меня одной рукой. Пощёлкал пультом по каналам, остановился на том, по которому шёл выпуск новостей. Какой-то самолёт разбился. Все пассажиры и экипаж погибли.
– Знаешь, с некоторых пор полюбил смотреть новости! Приятно знать, что у кого-то дела ещё хуже, чем у тебя.
И с чего это вдруг я с ним про ад заговорила? Ведь я сама даже в бога не верю. Считаю, как Фрейд, что бог – это всего лишь общечеловеческий психоз. Но, как там говорят – в падающем самолёте атеистов не бывает? Несмотря на это, я верю в то, что душа не умирает, что после смерти тела она отправляется в какую-то другую реальность, но подозреваю, что реальность эта не имеет ничего общего с религиозными сказками, подозреваю, что на том свете всё так же муторно и непонятно, как и здесь. И никакой бог, озарённый светом, не спускается к тебе с небес, чтобы объяснить, что к чему да зачем. До всего, как и здесь, приходится доходить самому.
Правда иногда я думаю, что это всего лишь страх перед смертью заставляет меня верить в бессмертие души. И тогда я вспоминаю, что у меня есть пара доказательств существования души (помимо всем известных, которые рассказывают люди, пережившие клиническую смерть) – моя мама видела бабушку вскоре после её смерти, та хотела ей что-то сказать, но мама испугалась, закричала и бабушка исчезла. А ещё мой отчим – отец моих братьев, приходил ко мне во сне, чтобы попрощаться, в тот день, когда он умер. О его смерти я узнала лишь три недели спустя.
Как-то мы с Костей говорили на эту тему и он рассказал, что тоже однажды видел привидение – в старой гостинице, в которой его поселили во время очередных съёмок. Ему это показалось забавным. Ему вообще нравится думать, что существует какой-то другой мир – параллельный нашему, в котором обитают ангелы и духи, поэтому он нередко соглашается сниматься в фильмах с мистическим сюжетом. А ещё он чувствует, что у него есть ангел-хранитель или кто-то в этом роде, кто ведёт его по жизни, потому что он всегда был очень везучим и всё самое важное, что происходило в его жизни, происходило как-будто само собой, помимо его воли и выбора… Но при этом он так же, как и я, не религиозен. У него есть на это причина – его дядя, брат его отца, был священником и лицемером. У меня к религии свой счёт – оба моих брата очень верующие и верующие искренне, проблема в том, что они являются приверженцами разных конфессий и поэтому уже много лет не разговаривают друг с другом.
– Есть хочешь? – поинтересовался отец человека, по которому я уже начала скучать, отвлекая меня от теологических размышлений. – А я что-то проголодался.
Он заглянул в маленький холодильник, приготовил пару бутербродов с колбасой, вскипятил воду и налил в чашку с растворимым кофе. Прихватив всё это с собой, снова вернулся ко мне и к телевизору. Перекусив, ещё раз спросил, не голодна ли я? Я согласно кивнула. Он приготовил новый бутерброд и ещё одну чашку с кофе. Есть и пить пришлось из его рук и в этом было что-то извращённо интимное… Перед тем, как он снова заклеил мне рот, я успела сказать, что хочу в туалет.
– О, чувствую за эти пару дней, мы станем очень близки друг с другом!
В туалет он отнёс меня на руках, грубо задрал мне юбку, глядя в глаза наглым взглядом, а вот бельё с моих бёдер снимал нежными, ласкающими движениями… К своему ужасу и стыду я почувствовала, что меня это возбуждает. Опустила взгляд и услышала, как он усмехнулся, поняв, что я чувствую. Усадив меня на унитаз, он прислонился к дверному косяку:
– Не стесняйся, мне нравится смотреть, как женщины писают.
Я вытаращила на него глаза, как бы говоря – ну ты совсем уже что ли?! Он рассмеялся, но из туалета вышел. Я там минут десять просидела, никак
