– Ничего. – Васечкин всхлипнул и вытер придуманные слезы ладонью. – Я вам всем… Я вам всем покажу!
– Покажешь.
– Вы про меня еще услышите… – Он бухнул в грудь кулаком, а после вновь лег на парту и захрапел.
А в кабинете истории было тихо.
Илья поспешно спустился этажом ниже и куртку Верину протянул.
– Вот. Все уже уехали в ресторан.
– И нас опять забыли.
– Сожалеете?
– Радуюсь, – спокойно ответила она, куртку натягивая. – А Татьяна уехала?
– Похоже на то… А что?
– Странно.
– Что странного?
Танька всегда была в центре компании, а порой и во главе ее. И поездку в ресторан с продолжением банкета она не упустила бы.
– Мне казалось, что она всерьез на вас нацелилась. А тут вдруг… уехала… как-то это не по плану.
О каком она плане говорит? Да и не плевать ли? Распрощаться. Уехать. И выкинуть из головы и планы чужие, и этот испорченный вечер.
– Татьяна развелась, – терпеливо пояснила Вера, отвечая на незаданный вопрос. – И развод, насколько я знаю, был весьма болезненным. Она храбрится, но на самом деле… Факты несколько искажены.
Шаг у Веры был по-мужски широким.
– Ее муж был состоятельным человеком. И замуж она выходила по расчету. На некоторое время расчет оправдался… а потом случилась эта история. Подробностей я не знаю, знаю лишь, что было несколько судов, и Татьяне удалось получить неплохие отступные. Но все равно, при ее образе жизни надолго не хватит…
– Откуда вы…
– «Одноклассники». «ВКонтакте»… Люди сами делятся информацией о себе. Правда, порой не осознают того, насколько личные вещи выкладывают в общий доступ.
– Зачем вы мне это рассказываете?
– Предупреждаю. Татьяна, может, и ушла, но вернется. У нее есть ваш номер телефона. И адрес, думаю, получить не проблема. Поэтому легко вы от нее не отделаетесь.
Вера замолчала, впрочем, надолго ее не хватило.
– Извините, это было не мое дело, но… Она умеет менять окрас.
Интересное выражение.
– Вас подвезти? – предложил Илья, когда удалось-таки выбраться из школы.
Холодный воздух пах сигаретами и еще водой, затхлой и грязной. От запаха этого мутило, а может, от сигарет, разговоров или бутерброда с дешевой колбасой.
– Подвези, – согласилась Вера, переходя вдруг на «ты». – Если, конечно, по пути.
Жила она, естественно, на другом краю города.
Здесь Илья бывал редко, да и что ему делать в районе новостроек, где башни многоэтажек стояли плотно, гляделись окнами друг другу в душу. Здесь даже на улице было тесно.
– Останови здесь, – попросила Вера, – там въезд не очень удобный.
– Давно здесь?
– Пять лет как… Спасибо, что подвез и…
– Погоди. – Илья сам не знал, что его дернуло. – На чай не пригласишь?
– А тебе и вправду чаю охота?
– Не отказался бы.
Желудок заурчал, и получилось неудобно.
– Тогда пойдем, – неожиданно легко согласилась Вера. – Заодно накормлю… и вообще, будем считать, что встреча выпускников продолжается.
Подниматься пришлось на седьмой этаж, и по закону подлости лифт не работал. Стоило бы отступить, но Илья, сам поражаясь собственному упрямству, карабкался наверх. Вера вот шла легко, видать, неприятности с лифтом приключались не в первый раз.
Квартирка ее оказалась не такою крохотной, как Илья представлял, но какой-то… не такой.
Не было в прихожей традиционного шкафа с зеркальными дверями. Зато имелась аккуратная вешалка. И стойка для зонтов.
Кому в квартире нужна стойка для зонтов?
Пахло здесь не пирогами, а книгами, такой специфический библиотечный запах, от которого свербело в носу. Илья чихнул.
– Кухня там, – указала Вера. – Если нужен туалет, то дальше по коридору. И ванна там же.
Ванна, выложенная черной плиткой, производила впечатление, мягко говоря, неоднозначное. Илья вот на такую не решился, хотя и уговаривали, обещая, что будет стильно. Может, и стильно, но неуютно.
– Мне она такой уже досталась. – Вера стояла сзади. – Я полотенце принесла. Свежее… Покупала квартиру с частично сделанным ремонтом. Сначала хотела переделать это… великолепие, а потом посчитала, во что это обойдется, и передумала.
– И как?
В черном глянце Илья видел свое отражение.
– Привыкла.
Дальше были посиделки на кухне. И разговор ни о чем, не о школе, о ней вспоминать не хотелось, но о жизни вообще…
Человек прятался.
Получалось легко. Сказывался, верно, немалый опыт. С грустью подумалось, что он, наверное, знает все укромные места в этой проклятой школе.
В каждом случалось побывать.
Но находили.
Раньше.
А теперь все иначе.
Хлопнула дверь, громко, выдавая чужое раздражение. И человек прижался к стене, надеясь, что за шторой его не видно. Шторы на школьных окнах висели старые, в пол… и в коридоре-то темно. Конечно. Темнота его укроет, а тот, кто вышел из кабинета, слишком занят собой, чтобы обращать внимание на тени.
– Ну, Генка… с-скотина… – Человек пнул стену и скривился.
Бессильная злость.
Беззубая.
Генку многие ненавидят, но только у человека хватит сил, чтобы облечь ненависть в действие. Он покрепче сжал лом. Холодное железо нагрелось, но все равно близость его успокаивала.
Лом – это просто… Главное, не дать Генке уйти.
Тот, в коридоре, скрылся. И человек высунулся было, но тотчас отпрянул. Мимо, с куртками в охапке, прошел Илья… Тоже сволочь, думает, если при деньгах, то теперь стоит над всеми.
Наконец, стало тихо… и Генка что-то не выходит… Ладно, что не выходит… так будет проще. Первый шаг дался с трудом, ноги вдруг отяжелели, и сердце заухало, засбоило.
Дверь в кабинет истории отворилась беззвучно. И человек скользнул за порог. Прижался к стене… а все по-прежнему. Парты. Шкафы. На стенах – карты Древнего мира… Египет и Месопотамия… и еще Шумеры, кажется…
Генка стоял у открытого окна. Курил… и все-таки обернулся.
– Это ты? – узнал сразу.
– Я.
Лом отяжелел. И человек едва не выронил его.
– Чего надо?
Генка не боялся. Он так и не понял… Конечно, где ему понять, если он уверен, что сильнее прочих, что держит их в руках… Крепко держит, не вырвешься.
– Поговорить, – соврал человек.
– О чем нам с тобой еще говорить?
– О… картине…
– Плати. И будет тебе картина, – скривился Генка. – У тебя есть деньги? Нет, естественно. Откуда тебе? Ты же…
– Она моя. По праву.
– Ага… сейчас…
– Ты… Ты украл ее!
Руки дрожали. И колени. И ведь все так просто казалось… Подойти и ударить. Человек ведь готовился к этой встрече. Тренировался на кабачках и тыквах, представляя, что тыква – это не овощ желтый, а Генкина голова. Однажды и фотки разогнал, прикрепил поверху. По фоткам бить было – одно удовольствие. И тыквы проламывались с влажным звуком.
Хлюп.
Шлеп.
А вот теперь, когда надо просто ударить, он медлит…
– Хватит уже. – Генка повернулся спиной. – Твое нытье мне надоело…
Бить в затылок куда проще.
Только размахнуться как следует не получилось. Но Генкин череп все равно хрустнул. Негромко. Не как тыква. А Генка засипел и падать начал, в проход между партами. И повалился, раскинув руки, а руки эти дергались, будто Генка собирался добраться до своего обидчика.
Отомстить.
И человек поспешно нанес еще удар… и еще… Он бил, пока отяжелевший лом не выпал из рук, и только тогда очнулся, поразился тому, что потерял выдержку.
А если вдруг кто-то…
Никто.
Ушли все… и он уйдет. Уже уходит. Лом он оставит перед входом в класс.
Пусть все видят.
Пусть…
Никто не догадается, у Генки хватало врагов… а человек… Теперь он будет свободен. Если же найдет картину – он не сомневался, что найдет, потому что умен, умнее Генки, – то и богат.
Домой Илья вернулся в третьем часу ночи. А в половине девятого позвонила Танька.
– При-и-вет, а ты спишь?
– Сплю, – мрачно ответил Илья, который и вправду спал, ко всему надеялся спать еще долго, как минимум до полудня, а потому звонку не обрадовался.
– Вставай, Ильюшенька. – Татьяна засмеялась. – Слышал, кто рано встает, тому бог дает…
– Чего тебе?
– Соскучилась.
– Танька, брось. Или говори, что тебе надо, или проваливай…
– Ты Генку не видел?
– Чего?
Вот этого вопроса Илья не ожидал.
– Нет.
– Ну вы же с ним вчера говорили. – Танька исчезать не собиралась.
– И что?
– Так его больше никто не видел…
Илья сел.
– И что? – повторил он.
– Ничего… Ильюшенька, вспомни…
– Тань. – Вспоминать было нечего. – Мы покурили. Потом ты пришла. И мы вместе убрались, если запамятовала. А Генка остался на балконе. Больше я его не видел.
Слышал. Но если упомянуть, то Танька за это упоминание ухватится.
– Ну ладно, – с сомнением протянула она. – Просто Генка упоминал, что тебя найти собирается… и я вот подумала, может, нашел…
– Зачем он тебе?
– Да… так… об одном деле собирались поговорить…
