Я снова включился:
— А деньги, Алла Андреевна, сколько там было?
— Когда вскрыли, разумеется, ничего, только кое-какая документация. А должно было быть два миллиона долларов.
— Вот тут я опять прошу поточнее. Ваш муж держал в сейфе два миллиона долларов?
— Надо объяснить кое-что, только вы меня не перебивайте.
Она чуть опустила голову, сосредотачиваясь… тонкие привлекательные черты, но жестковатые.
— Муж позавчера продал одну из двух своих фирм. Вернее так: ООО, где семьдесят процентов принадлежали ему и тридцать партнеру, — в меня вдруг уперлись ее с большими зрачками глаза — неприятный испытующий взгляд: — Я на днях встречусь с Николаем… с информацией поэтому, которую сейчас сообщу, прошу обращаться осторожно.
Ого! Просто угроза, а под «Николаем», естественно, подразумевается Моков.
Я ответил, с дружелюбной улыбкой:
— Мы всегда осторожны на предварительном этапе следствия.
Слова понравились.
И еще чуть подумав, она продолжила говорить:
— Муж владел двумя фирмами — риэлтерской и по рекламе. Обе успешные. Риэлтерская состояла еще долевым участником в строительстве двух жилых домов. Реклама, вы знаете, активно сейчас развивается, и он решил сосредоточиться на ней, а вот ту продать. Но обе стороны были заинтересованы минимизировать стоимость покупки-продажи по официальному договору. Два миллиона стали доплатой к формально указанной в договоре сумме.
Такое сообщение не сделалось новостью, теневой наличный расчет вообще преобладал — никто не хотел ничего показывать при сумасшедших гайдаровских налогах и полной неясности, что они там еще придумают.
Женщина, однако, сочла нужным дать пояснение:
— А покупатель — родственник одного из крупных чиновников Ельцина… вы понимаете.
Я кивнул с выражением, что вполне понимаю. Публика эта тащила уже очень по-крупному. Верховный Совет (тогда еще не Дума) — первый и самый честный из всех составов парламента — скоро начнет бить во все колокола и будет расстрелян уже через девять месяцев.
Она неожиданно обратилась к сыну:
— Ты опять забываешь пить витамины!
— Я как раз собирался…
Он тут же, поспешно сунув руку в нагрудный карман, извлек небольшую коробочку.
Его мать вернулась к нашему разговору.
— Муж позавчера провел сделку, он позвонил мне сюда около шести и сообщил, что всё состоялось, что всё в порядке.
— А не мог он положить деньги на работе, в тамошний сейф?
— Не мог. В обеих фирмах служебные сейфы с доступом главного бухгалтера и, возможно, кого-то еще. В любом случае он никогда там ничего особо ценного не хранил.
И подняла руку ладонью ко мне, чтобы я не мешал.
— Здесь находился кто-то еще. Первое — на столе было явно больше закуски, чем это требуется одному. Прежде всего я обратила внимание на блюдо с огурцами и помидорами. Он не любил овощные салаты, резал овощи просто кусками. Так вот, овощей было заметно больше, чем нужно ему одному. И с другими закусками заметила — перебор. Дальше, стопочка для водки стояла в серванте совершенно не на своем месте. В нашем доме всё имеет свое место, предметы не ставятся куда попало. Как, скажите, одна стопка, из числа прочих, переместилась вдруг куда-то к бокалам. И в этом же роде: я обнаруживаю вилку в секции для чайных ложек. И даже не в соседней секции, а через. Кто-то, вымыв, бросил ее туда второпях.
Она замолчала, и вроде как, я получил право голоса.
— Напрашивается вывод, что ваш муж отмечал с кем-то удачную сделку. Тогда подозрение падает на его компаньона — кто он такой?
— Георгий?.. Не знаю… Мог быть и юрист, оформлявший сделку, — он занимался правовым обеспечением обеих фирм мужа. Главбух состоял с мужем в приятельских отношениях, еще с молодых лет — они вместе учились в финансово-статистическом институте. Георгия, да, тоже нельзя исключать. Все они, можно сказать, одна компания.
— Но юрист и главбух вряд ли могли быть рады продаже фирмы и отмечать это дело.
— Ошибаетесь, — успел произнести Владимир.
Но мать показала ему, что скажет сама:
— Они оба оставались на фирме у нового владельца. Хорошие специалисты, заранее было сказано, что их не будут менять.
— Прости, мама, ты не сказала про бонусы.
— Да, от продажи они получали бонусы по двадцать тысяч долларов каждый… стоп, а почему мы думаем, что здесь находился еще один человек, а не двое?
Я покивал головой, соглашаясь, хотя предполагать сейчас, конечно, можно было и так и сяк.
— Однако никто из них не знал шифр сейфа, я правильно понимаю?
Сын и она отрицательно мотнули в ответ головами, и женщина снова заговорила:
— Мы два дня тут думали и обсуждали. Складывается единственная версия. Муж, с кем-то вместе, поднялся на второй этаж в свой кабинет к сейфу, по опьянению был неосмотрителен, и либо этот кто-то подглядел шифр, либо муж умудрился не закрыть сейф до конца.
Опять я покивал головой.
Однако почувствовал в обоих вариантах один и тот же изъян, впрочем, не бесспорный, и озвучивать его, решил, лучше не надо.
— А вы Владимир… — я не успел продолжить.
— Вернулся позже мамы, около двенадцати что-то. Был в гостях у приятельницы. Могу дать адрес.
Я отмахнулся:
— Потом. Сейчас нам нужно осмотреть кабинет.
…
На втором этаже оказался округлый маленький холл с четырьмя дверями.
Женщина открыла ближнюю к лестнице — не запертую на ключ — и жестом пригласила войти.
Я, с порога, обвел помещенье глазами: вытянутое, примерно четыре на шесть… Ближе ко мне, у короткой стены — тот самый сейф с дырой от грубо вырезанного замка, сейф вмонтирован в стену верхним краем на уровне человеческой головы — дыра от замка по центру посередине…
— Вы замок не выбросили?
— Нет, вон он — на подоконнике.
Середину длинной противоположной от меня стены занимает окно, фасоном, как те внизу… сквозь белую узорчатую занавеску виден голубоватый кусок металла на подоконнике…
Лешке тоже хочется внутрь, он нарочито покашливает.
Ничего, пока перебьется.
Там дальше, у противоположной стены, письменный стол полированного темного дерева, в тон ему кожаное кресло… на столе стопка бумаги обычного А4 формата, ручки, еще канцелярское что-то… чуть ближе ко мне у стены два стула — значит, для посетителей.
Делаю два шага внутрь… что еще?
Лешка, огибая меня, двинулся осматривать сейф.
Никаких картин по стенам, и вообще ничего больше мне в глаза не бросается.
Иду к подоконнику осмотреть вырезанный замок.
Замок… круглая ручка и кнопочная панель для цифрового набора.
Возможно, на кнопках удастся обнаружить отпечатки пальцев.
Правда, вряд ли чьи-то еще, кроме покойного.
— Значит, никто кроме вашего покойного мужа шифр сейфа не знал?
Ответили после маленькой паузы:
— Нет, мы с сыном не знали.
— Замок нам потребуется взять с собой.
Смотрю в Лешкину сторону, он слегка ведет головой с выраженьем — что ничего интересного нет.
Показываю ему — забрать в целлофан замок.
Похоже, делать здесь уже больше нечего…
— А кроме денег и портсигара, других ценностей больше не было?
— Только некоторые документы по фирмам. Я убрала, хотите на них взглянуть?
— Пока нет. Давайте спустимся вниз, продиктуете нам всех возможных на присутствие здесь людей в тот вечер, их телефоны… ну, всё что можно.
…
Минут через двадцать мы садимся в машину.
И сразу, как тронулись, Алексей пробует просунуть голову между мной и водителем:
— Дима! А знаешь, какая мысль?!
— Какая? Только ты сядь там нормально.
Его лобешник исчез.
— А вот какая — на что рассчитывал тот мужик, который… ну, не важно каким способом, утащил эти деньги?
Надо сказать, мысль такая пришла мне в голову еще до посещения кабинета, но как-то не захотелось лишать Алексея «авторских прав».
— Этот мужик…
— Или двое.
— Не главное. Разве не понимал — хозяин хватится на следующий день денег, всё поймет — и что тогда?
— Серьезное соображение, не зря тебе старлейя присвоили, дай немного подумать…
Я просто затылком чувствую радость помощника, поэтому начинаю рассуждать осторожно, чтобы и он мог участвовать.
— По сути, твоя мысль совершенно правильная. Но вывод тогда надо делать, что это было убийство, так?
— Именно.
— А как? Заключение медиков: яда нет, ушибов никаких нет. И что касается денег — тот человек, возможно, рассчитывал нагло сказать ему и другим: «Я тут не причем. Откуда мне знать шифр этого личного сейфа? Ну, пили вместе, и что? Может быть, жена или пасынок взяли. Или кто-то уже после меня заходил».
Лешка сразу пошел в контратаку:
— Насчет медиков ты не обольщайся. У нас в позапрошлом деле дрянь мексиканскую намешали, так?
