Теперь несложно угадать, что выбрали преподаватели. Проводить затратные по времени и финансам театрализованные действа? Мы что, больные?
Возле каждого театра или музея есть отличные объемные урны. И если возле них подежурить… Понятно?
Я вот недавно в опере была. Выскочила в антракте из ложи, где сидела со спутником, и пошла по окрестностям со стоном: «Люди добрые, кому не жалко билеты, они же вам все равно не нужны, отдайте мне, начальник для отчета о культурных мероприятиях требует!». Этим жалобным стонам на любые темы я у соседского деда научилась. Он всегда так делает, и дожил до ста лет. Значит, все делает правильно, надо брать пример. Как говорится — пять минут позора, и вечная слава. Добрые люди пожертвовали аж шесть билетов, дай бог им здоровья. И еще два билета у меня были — мой и спутника. Правда, потом возник вопрос, куда их спрятать, потому что в сумку я затолкала вкусную семгочку и две котлеты по-киевски. Не себе, кошке. Ничего, отмылись билеты, я же их в салфетку завернула. Высохли и рыбой уже почти не воняют.
На кафедре все сразу вспомнили про знакомых. У кого знакомый в театре работает, и к той урне можно не ходить, все вынули. У кого-то в цирке, в музее, в кино. Только у меня знакомых в театре нет. Был один, так на него декорация упала, еле жив остался. Не везет мне, в общем.
Хорошо, что я весной подсуетилась. Я, если честно, ни на что не рассчитывала. На что можно рассчитывать при общении со студентами? Но попробовать стоило. Ну, я им и сказала, что те группы, которые мне принесут до конца сентября мешок билетов на разные мероприятия, получат на экзаменах и зачетах скидки, льготы и бонусы.
Студенты на меня посмотрели, мысленно покрутили пальцем у виска, те, кто сидел на задних партах, в реале покрутили. Но, как оказалось, к сведению приняли. И вот сегодня старосты групп принесли мне огромный черный мусорный пакет доверху набитый…
— Билеты! — вне себя от счастья закричала я, когда в него заглянула.
Старосты групп ждали, что мне станет стыдно. Кому? Мне? Стыдно? Пусть будет стыдно тому, кто придумывает подчиненным подобные приказы. И это не я.
— Вы же сами сказали! — напомнили старосты групп.
— Договор в силе! — подтвердила я. — Знаете же, что если пообещала, то сделаю.
— Знаем, — ответили мне. — Поэтому и принесли.
Но все же они и поприкалываться хотели. Не вышло. Мое счастье было искренним, чистым и безграничным. Теперь премия моя. Они же мне все урны Москвы выгребли. Молодцы какие!
Теперь надо добычу спрятать и сохранить до момента сдачи отчета. Время на это было — все преподаватели кафедры пока на занятиях. Но когда они вернутся, то мне несдобровать. Я заметалась по помещению. Опасения мои были вполне обоснованными — мусорный мешок тонкий, а билеты в нем тяжелые. Домой не донесу, мешок порвется, и что тогда делать? С собой как обычно маленькая сумочка, в нее много билетов не затолкать. Где взять большую сумку? И быстро, чтобы коллеги не застигли и не обобрали до нитки. У нас коллектив дружный, принято делиться, а делать этого как раз и не хочется. Надо уносить добычу, а не в чем. Можно сбегать к завхозу и попросить несколько больших мусорных мешков, затолкать их один в другой, и тогда мешки не порвутся и билеты не выпадут. Но уходить с кафедры и оставлять билеты без присмотра нельзя ни в коем случае. Я рискую ничего не найти по возвращении. И уйти опасно, и оставаться нельзя. Что делать? Ситуация решающая, напряженная, критическая.
На кафедру вошла Марина. Она же на занятиях должна быть! Неудача-то какая!
— Миля, я думала, что ты уже домой ушла, — что-то почуяв, сказала она.
— Я решила еще поработать!
— Да?
— Планы семинаров обдумать…
— Да?! Зачем?
— Хочется. Марина, разве пара уже закончилась?
— Нет, еще минут через двадцать закончится. Просто пришли из учебной части и попросили студентов помочь что-то перенести из одного шкафа в другой. Самим лень. Я и отпустила.
— Понятно, — сказала я, осторожно пытаясь запихнуть толстое нутро большого мешка под стол. Не запихивалось.
— Что там у тебя?
— Ничего!
— Покажи!
— Это мое!
— Такое большое? Что там?
Марина вцепилась в мешок, который я не очень сильно держала, боясь порвать.
— Билеты! — в восторге прошептала Марина, протянув загребущие ручки к вожделенному сокровищу. Ей, небось, тоже премию охота.
— Мое! — напомнила я.
— Зачем тебе столько? — вкрадчиво заговорила Марина.
— Мое!
— Миля, мы ведь подруги…
— Мое! — вцепилась я в мешок.
— Зачем тебе премия? У тебя детей нет, тратить не на кого, а моей Ксюше надо всю зимнюю одежду менять, она из старой выросла. Свекровь, зараза, сказала, что ни копейки не даст. Мне бы премия очень пригодилась для ребенка!
— Мое! — старалась я не слушать уговоры.
— Тебе деньги не надо, честное слово! Тратить не на что.
— У меня кошка.
— Хочешь, я твоей кошке куплю большой пакет корма? Только отдай мне билеты!
— Мое!!!
— А давай поделим? Я же знаю, ты добрая, — как лиса возле вороны с сыром, ходила вокруг моего мешка Марина.
— Добрая. Но это мое.
— Так я же и не спорю. Я предлагаю поделить все поровну.
— Не дам!
— Жадной быть плохо, — огорчилась Марина. — Дружба и хорошие взаимоотношения с людьми — это то, что надо ценить в жизни!
— Я ценю. Но билеты не отдам.
— Не все, а небольшую часть. На новые сапоги и пальто для ребенка, которому не повезло с бабушкой. Ты же отзывчивая!
— Ксюша не сирота, у нее папа с мамой есть, прокормят и оденут!
— Ну, поделись! — не отставала подруга. — Никто же не поверит, что студенты на все эти мероприятия ходили! У тебя и студентов столько нет!
— Ничего страшного. Они сразу после лекций каждый день всей группой шли в музей. Потом в кино, потом в театр. И так каждый день весь семестр.
— И они еще живы? Не сдурели, бедные?
— Мне без разницы. Билеты не дам. Мое!
— Ну и не надо, — горько изрекла Марина. — И оставь себе. А что будешь делать, если начальство потребует фотографии группы на фоне всех этих музеев?
Я застыла возле своего мешка. Засада. Не видать мне премии.
— Я знаю, что делать, — вкрадчивым змеем-искусителем вилась возле мешка подруга. — У меня есть парочка знакомых, которые любую фотографию состряпают. И даже тебя в эту фотографию впихнут, будто бы ты лично водила студентов в музей.
— Ладно, поделюсь…
Сердце болело и рвалось из груди раненой птицей, а куда деваться? Может быть, и не потребуют фотографии, но раз Марина об этом подумала, но и начальство может подумать и напакостить. Так что придется подстраховаться. Но билеты все равно очень жалко.
— Марина, а сколько там до конца пары осталось? Пять минут? Сейчас нам со всей кафедрой придется делиться!
— Не придется! — ответила искрящаяся счастьем Марина.
— Думаешь, я почему здесь сижу?
— Почему?
— Мешок не могу унести, порвется!
— Так, Миля, никуда не уходи, карауль наши билеты, я через минуту вернусь, только сбегаю в кладовку в учебную часть!
Марина унеслась и вернулась, как и обещала, через минуту. С большой сумкой. Просто огромной! Непрозрачной, с двумя крепкими ручками. То, что нужно. Немного пыльная, так это не беда.
Я даже не успела оплакать утраченную для меня навеки часть билетов, которая по договору скоро перейдет к Марине.
— Быстро помогай! — крикнула она расстроенной мне, и мы вместе затолкали мешок в сумку и закрыли на молнию. Теперь не порвется.
Как раз вовремя. Начал приходить народ после занятий.
— Что у вас в сумке?
Сумка-то очень большая, ее всем видно и интересно.
— Ничего. До свидания, мы уже уходим! — помахала рукой Марина, и мы поволокли сумку на улицу.
Остановить нас и обыскать никто не догадался.
На улице мы поймали машину и повезли билеты ко мне. Марина предлагала ехать к ней, но я осталась непреклонна и от своего слова не отступилась. Доверяй, но проверяй. Нет, ясно же, что свое счастье надо беречь, спугнешь — улетит. Или унесет его кто-нибудь, желающих много.
В моей квартире мы занялись тем, что начали раскладывать билеты, которые перепутались в мешке, в кучки.
— Миля, будь внимательнее, там есть в одни музеи, но на разные даты! Раскладывай по датам!
— Знаю…
— Музеи на диване, Театры на подоконниках, остальное на полу! — командовала Марина. — Не меньше пяти билетов на каждое мероприятие! Если обманули — собирай старост и устраивай разборку!
— Не обманули, они же знают, что я проверю. Ты говорила про знакомых, которые умеют фотографии делать?
— Да, Настя умеет.
— Настя?! — схватилась я за голову руками. Надо же, как я лоханулась. Она же с любой техникой дружит, конечно, умеет.
— Настя! — с довольной усмешкой наблюдала за мной подруга, но увидев мое неподдельное горе, пожалела: — Кроме Насти есть еще студенты. У них полно фоток всего факультета, всех групп.
