Вот и хорошо, решила я. Будет у меня и премия, компенсация. Мне, пожалуйста, всего и побольше. И гроб назад верните, он мне понравился.
Кошку заинтересовали пакеты с билетами. Она бродила вокруг них, а я ее гоняла. Порвет еще или испортит. Кошка же настойчиво совала в пакеты морду и скребла лапой. Вот что ей там надо? Неужели не понимает, что для нее стараюсь? Ей же только лучше жить станет, если мне дадут премию. И зачем укладываться спать прямо на мешки? Другого места нет? Кошка же считала, что пакеты — самое подходящее место для ночлега, и пыталась на них взгромоздиться. Соскальзывала, цеплялась когтями, но не сдавалась.
Я позвонила Яне. Дело важное у меня к ней. То есть не к ней, но все равно к ней.
— Яночка, привет. Мне надо поговорить с Витьком.
— Привет, Миля. Не надо.
— Надо.
— Не надо.
— В твоем присутствии, — настаивала я.
— Все равно не надо.
— Как хочешь. Я честно предлагала. Позвоню ему, и пусть он сам решает, хочет ли со мной разговаривать, но уже без тебя.
Мы обе понимали, что он обязательно со мной поговорит, придет, куда я скажу, а Янке наврет, что был на работе. И ведь мне с ним поговорить-то надо всего пять минут и по делу. Лучше бы подруге согласиться. Она и согласилась.
— Приходи вечером в гости. Мы с тобой давно не виделись, надо посидеть за рюмкой чая, посплетничать.
— Яна, только не чай! Мне от него уже дурно.
— Ладно, приходи, разберемся, что пить будем.
— Жди вечером. Спасибо.
Прохладно пообщавшись с лучшей подругой, еще раз сделала внушение кошке о том, что надо бережно относиться к имуществу, но она на этом имуществе уже спала. Теперь пора было заняться важным делом — навестить квартиру Василисы с ее дедом, гробом и вчерашними похоронами.
Дорогу я знала, дошла шустро, поднялась по лестнице, подняла руку позвонить, но из квартиры вышли люди, и я зашла так. Поздоровалась в пространство, незнакомые люди мельтешили в разных направлениях. Попросила кого-то позвать хозяйку. Василиса выглянула из комнаты. Я сделала тупое и наивное лицо и затянула:
— Извините, пожалуйста! Я вчера была здесь, приходила за ключами. Я уезжала на выходные, отдала их своей маме, а мама отдала их соседке Люде, а Люда тоже уехала со своей мамой, которая болеет, и передала ключи своей однокласснице, а она ногу повредила и вам их отдала, а вчера они должны были сюда прийти, но задержались!
— Чего?
— Я вчера за ключами приходила, — заново затянула я, но объяснить более подробно и развернуто мне помешали.
— Ты же забрала свои ключи! — вспомнила Василиса.
— Да, большое вам спасибо. Только я где-то здесь розового дельфинчика потеряла!
— Чего?
— Дельфинчик. Розовенький весь такой, блестящий.
— Нет, не приплывал.
— Он от брелока отлетел. Можно поищу? Я быстро. Это мой любимый дельфинчик!
— Поищи, — разрешила Василиса, и добавила, снова скрываясь в комнате: — Может быть, на пол куда-нибудь упал.
Конечно, на пол, куда же еще. Я его вчера собственноручно под шкаф бросила. Так, просто на всякий случай. Подумала, что повод вернуться сюда может пригодиться. Вот и пригодился, даже скорее, чем я ожидала.
Пройдя везде с грустной физиономией и уперев взгляд в пол, остановилась возле деда, который сидел в пустой уже комнате. На столике фотография, возле нее стакан водки с куском черного хлеба, свечка горит. Весь народ на кухне продолжает поминать, а он здесь сидит. Посмотрела на черно-белую фотографию столетней давности. Он сейчас скажет, что это его мама. Но по качеству фотографии — это может быть кто угодно, даже переодетый мужик. И даже я могу быть.
— Это моя мама, — пояснил мне дед. — Красивая, правда?
— Очень, — без возражений согласилась я.
— Сейчас и нет таких красивых женщин, — осмотрев меня с головы до ног, сделал вывод дед. И как только всем удается говорить мне гадости на пустом месте, как будто так и надо?! — У нее волосы черные, а кожа белая-белая, как снег! И такая молодая была.
И если он мне сейчас продолжит рассказывать сказочку про Белоснежку, то лучше я отсюда пойду. Но он не стал, замолк.
— Сочувствую, — подобающим дежурным тоном сказала я.
— Ей там холодно.
Кажется, деду требуется срочная психологическая помощь. Жаль, что я не психолог, и не знаю, как надо действовать. Если только как в том анекдоте. Стоят два психолога на остановке, один говорит: «Что-то автобуса долго нет», второй отвечает: «вы хотите поговорить об этом?». Елена когда-то рассказала. Она много анекдотов про психологов знает, а я — про юристов.
— Расскажите о ней, — следуя анекдотной рекомендации, попросила я, присев рядом на стуле, и лицо сделала доброжелательное.
Дед словно того и ждал. Его как прорвало.
— Она даже не поверила, что я ее сын! Не поверила! Мне! А я убеждал ее, доказывал, что люблю ее, плакал и умолял ее не закапывать! Она обещала, что мы летом поедем на море! Я же не хотел, чтобы ее закапывали, я ей говорил. Она мне не верила! Просила ее выпустить. И сказала, что ей холодно. Ей там сейчас холодно. Мне не верят.
— Я верю, — кивнула я после сумбурных высказываний деда. — Она очень хорошая, и очень вас любила. Просто она еще не все поняла, но она поймет.
— Ты думаешь?
— Конечно! Вы же ее сын! Она очень-очень хорошая.
— Я знаю! Я хотел с ней еще поговорить, но пришел покойный папа, и велел маме не мешать!
— И папа тоже?! — вышла я на миг из образа ласкового собеседника.
— Он давно очень утонул, даже тела не нашли.
— Скажите, где вы с ними разговаривали, в Москве или в Магадане?
— Когда я гроб открыл, так мы и разговаривали.
— Где это было? — переспросила я.
— Возле гроба и было. Она от него не отходила, зачем ей от него отходить?
— Действительно, зачем…
Дед что-то стал объяснять фотографии, забыв про меня. Пора заканчивать оказание психологической помощи, пока сама не рехнулась. Я с большим трудом вытащила из-под шкафа закинутую туда часть брелока, за этим занятием меня Василиса и застала.
— Нашла?
— Да, спасибо! Очень вам благодарна! Скажите пожалуйста, извините за любопытство и бестактность, гроб с самолета сразу привезли в вашу квартиру? Или еще куда-то возили?
— Сразу сюда. А зачем тебе это?
— Ну, может, надо было куда-нибудь отвезти и оформить какие-нибудь документы?
— Нет, привезли сразу сюда, потом на кладбище, — заверила меня Василиса.
— Еще раз спасибо. Очень сочувствую вашему горю.
— Свечку поставь за упокой Ульяны.
— Да, конечно…
Значит, разговорчик деда с покойной родней состоялся в Магадане. И что-то мне подсказывало, что родня не была настолько покойной, как хотела убедить деда.
Нет, эти гробовщики должны мне две компенсации, а не одну. Они просто еще не знают, что не в ту квартиру свой гроб заволокли. Я не из тех, кто поплачет от страха и забудет. И брат мой не из таких. И вообще, мои предки были героями. Надо соответствовать. Так что пойду я к подруге, с парнем ее побеседую.
Подруга мне не обрадовалась, а собака ее, боксер Лапочка, был рад. Только от меня кошкой пахло, и это мешало установлению конструктивного диалога между нами.
Вообще-то мужики у Янки надолго не задерживались. Она после развода сильно свободной девушкой стала. Вот что значит обжечься на первой чистой и романтически-возвышенной любви. Но уже пора перебеситься. Вот тут ей Витек и попался. Отбить парня у подруги некоторые считают делом чести. Для Янки это было делом скорее не чести, а сильного удивления от того, что у подруги, то есть меня, вообще может быть парень. Я ж не такая эффектная красотка, как Янка. Свою ошибку подруга быстро поняла, Витек моим парнем не был, другом был, но отступиться от него она не решилась. По ее понятиям переход из категории «друг» в категорию «любовник» был стремительным. Так что подруга скоро установит новый рекорд в отношениях — почти три месяца. Мне назло. Жалко, что Витек в нее начал влюбляться, и относится он к ней хорошо. Страдать будет, когда она его бросит. Ну, не маленькие, сами разберутся.
— Миля, проходи. Чая нет, есть глинтвейн.
— Меня ж с него развезет сразу!
— Я твою порцию апельсиновым соком разбавлю.
— Давай.
Яна вмиг сделала глинтвейн, подала мне красивую кружку. А у меня бы вино выкипело, и кружка разбилась.
Лапочка сел прямо на мои ноги, обутые в тапки, он на полу сидеть не любил. Гостевые тапочки у подруги возле двери стоят. Мой размер. Сидим, пьем, всем хорошо.
— Виктор еще с работы не пришел, — сообщает подруга.
— Я подожду.
— Если он утром придет?
— Мы с тобой посплетничать хотели. И на работу мне только завтра после обеда.
— Миля, не прикидывайся, я не хочу, чтобы вы общались, ты же это знаешь, — и добавила с сожалением: — Ты ему нравишься.
— Я нравлюсь, а в тебя он влюблен. Понимаешь разницу? И я в него не влюблена. Но в моей жизни немного людей, к которым я хорошо отношусь.
