Виктор был не пьян, но и не трезв. В обычном состоянии, когда не за рулем… А вот Федор нагрузился покрепче. Нельзя сказать, что он лыка не вязал, но делал это с большим трудом.
Друзья даже обрадовались, что пришел третий… Арсений быстро понял – уже две недели в доме идут поминки.
После налета на их дом Виктор поставил две задачи: достойно помянуть кореша Сергея и найти украденного ботаника Ромашкина.
Первая задача была проста и понятна… Но и вторую задачу он решал. За время затянувшихся поминок Виктор трижды выезжал в Москву. Надо было попугать Милана Другова – пусть работает!
Арсений пригубил стакан и попытался перевести беседу в деловое русло:
– Поймите, друзья, у нас общие цели. Нам надо поймать Алексея Сытина и здесь в вашем доме допросить. Мне нужна тетрадка, которую спрятала Ольга.
– Со стихами?
– Нет, там моя диссертация.
– Понятно… Но, когда мы этого гада поймаем, мы его сразу прирежем. Правда, Федя?
– Правда… Но не прирежем, а отравим. Как он Серегу…
– Верно, Федя! Отравим его медленным ядом. Воронку вставим и три литра уксуса вольем… Слушай, друг, а ты чего про тетрадку у самой Ольги не спросишь. Раз, говоришь, она тебе честь свою отдала, то тетрадку-то чего зажилила?
– Понимаете, Виктор, как мне сказали, Ольга погибла.
– Тебе соврали! Недавно Федя ее видел… Федор, подтверди!
– Видел.
– Потом она в свою контору приходила. А неделю назад ее Милан Другов повязал вместе с мужиком. Поймал, но упустил… Так что тебе, друг Арсений, наврали. Жива Ольга! Вот закончим Серегу поминать и всех их поймаем… Но не они нам нужны. Нам бы ботаника вернуть. Я прав, Федя?
* * *
Пять дней назад, когда возникла идея о похищении Оксаны, нервы Милана Другова не выдержали. Он впал в транс… Он мог понять слежку за Сытиными. Он не одобрял, но согласился с их временным захватом и допросом. Но украсть невинную девушку – это слишком.
И вот тогда сыщик Зубков предложил хитрющий план под названием «Приглашение к танцу». Понятно, что и в названии был элемент конспирации, потому что никаких музыкальных номеров не предусматривалось… Егор был, конечно, архивист, но чему-то и он учился в Академии ФСБ, тогда еще Высшей школе КГБ.
Суть плана была в следующем: не надо похищать девушку. Надо увлечь эту Оксану, пригласить ее на дачу к Милану и удерживать там не силой, а лаской.
На роль коварного соблазнителя Егор предложил себя. При этом он потребовал соответствующие атрибуты: около миллиона алых роз, парижский парфюм для подарков, модный прикид для себя и недельный запас деликатесов для всех, включая друзей – Константина и Анны.
Это была авантюра, но план сработал… Егор подкараулил Оксану у ее дома и робко поинтересовался дорогой в ближайшую библиотеку. Потом он откровенно кадрил ее, хихикал, городил какие-то глупости, и вскоре девушка согласилась отобедать в ресторане.
Все дальнейшее старо как мир – многозначительные тосты, нежные взгляды, шутливые намеки, долгие проводы по темным закоулкам и прощальный поцелуй в подъезде… Утром Зубков сообщил Оксане, что у его друга день рождения, и они приглашены на его дачу.
– Костя не любит шумных компаний. Только он с женой Аней и мы с тобой… Оксана, я очень хочу похитить тебя на недельку. Ты согласна?
– Конечно, Егорушка… Но послезавтра мои друзья из Парижа прилетают. Придут, а меня нет.
– А мы им записку оставим. Такую шутливую – напиши, что тебя украли. Ведь это правда! Я похищаю тебя.
– На недельку?
– Возможно, и на всю жизнь.
Понятно, что после таких слов Оксана уже ничего не помнила. Что она написала в записке? Зачем эта глупая шутка?
Милан Другов искренне радовался такому повороту событий. Ему надоело всего бояться. Виктор грозит убить, а за похищение могли бы посадить. А в таком раскладе – одной бедой меньше. Ни один прокурор не докажет, что недельный пикник на даче есть похищение и тянет на статью.
В последнее время Другов начал освобождаться от панического ужаса. Да, Виктор – бандит, но не такой уж страшный. Да, он обещал убить, но с каждым разом его угрозы становились все более опереточными. Как в той комедии – пасть порву и моргалы выколю!
А может быть Виктор и не бандит вовсе, не сотрудник мафии, а мелкий мошенник и хулиган. Тем противней для Другова становилось его гнусное рабское подчинение этой мерзкой личности… До сих пор Милан считал себя интеллигентным человеком, а не трусливой тряпкой. В конце концов – быть или не быть? Что благородней – духом покориться этому Виктору, или восстать, ополчиться на него…
Приход Сытина был воспринят Миланом, как визит лучшего друга. Уж если ополчаться на Виктора, так лучше не одному, а в компании таких же интеллигентов.
Другов встретил гостя на пороге офиса, увлек его в свой кабинет, заперся и, неожиданно для самого себя, начал исповедоваться. Про всё – про первую встречу с Виктором, про свой страх, про нанятых сыщиков, про счастливо живущую на даче Оксану.
Рассказ был искренним, но в конце Милану показалось, что лично его образ слишком принижен и жалок. Он решил чуть-чуть его поправить:
– Вы же понимаете, Алексей Юрьевич, что я не за себя боялся. Я человек мужественный, но этот гад угрожал моей семье. И, пока я переправлял их за границу, пришлось изображать активность действий.
– На даче, например. Там вы хорошо у меня поработали.
– Вот это, Алексей, была моя грандиозная ошибка! Сыщики мне посоветовали, а я поддался… Но так они хорошие ребята. Егор, Костя, Аня.
– Спасибо, я со всеми знаком лично. Очень приветливые ребята. Вместо «здрасьте» из газового ствола пуляют.
– Они уже получили за это выговор. Но это была ошибка. Костя случайно вместо слезоточивых патронов вставил нервно-паралитические… Зато Оксану как мило похитили. У них с Егором любовь намечается… Итак, какие у нас планы? Считаю, что первым делом надо поймать и скрутить Виктора.
– Это успеется… Давай-ка, друг Милан, проверим все ваши сейфы.
– На какой предмет?
– На предмет вот этого ключа. Если к какому-то подойдет, то мы победили.
Верочка ждала Сытина в машине. Он поспешил передать ей сенсационную новость – теперь Другов и его сыщики не враги, а совсем наоборот. И Оксана не похищена, а совсем наоборот – влюбилась. И Виктора скоро накроем – Милан сдал его с потрохами. На одном из определителей номера остался телефон, приписанный к дому на Кленовой улице. Правда, не в Москве, а в Балашихе.
На этот ворох приятных новостей Вера ответила своей информацией. Это не было новостью, но до сих пор Сытин об этом не знал:
– Ты помнишь, Алексей, я ходила к туристке Веронике Ростовой?
– Да, была такая в списке.
– Так вот она сообщила, что в той поездке Ольга была не одна. С ней был молодой друг из Москвы. Они жили в одном номере и, похоже, она оплатила ему путевку.
– И что из этого?
– А то, что сейф к этому ключу может быть у того парня. Хранить секреты дома или в офисе – глупо! Им самое место у тайного дружка… Парня зовут Олег Тюлькин. Учится на Истфаке. Молодой, моложе тебя раза в два.
– Спасибо, Верочка, за намек! Не ожидал от тебя такого… Ты думаешь, Ольга в разгул пошла из-за того, что я старый? Ничего подобного! У нас всегда всё было хорошо. И в этом плане она всегда была довольна.
– Вот дурак! У меня даже мыслей таких не было… У тебя, Сытин, комплекс неполноценности. Хорошо, что я раньше об этом студенте не сказала. Ты бы вообще на меня всех собак спустил… Хватит, Леша. Не ори на меня больше и не злись.
– А я и не злюсь!
– Вот и хорошо.
– Я злюсь, Верочка, но не на тебя, а на Ольгу… Могла бы любовников с приличными фамилиями выбирать. Тот Хреков, этот Тюлькин… Завтра мы с тобой найдем этого студента и выпотрошим!
– Слушаюсь, командир… Только я буду искать, а ты потрошить.
Чуркин не привык ходить к кому-либо на поклон. Самые богатые люди, а чаще их жены, сами приходили к нему в надежде найти то, чего нет у их соседей по Рублевке… Странное название у этого поселка! Очевидно, для конспирации. Потому, как в этой Рублевке ни одного не найти с рублями. Только доллары, и только начиная с десятка миллионов.
В Москве был человек, к которому Чуркин вынужден был приходить регулярно. Приходить и кланяться, и униженно просить.
Самое противное, что этот человек принимал не в шикарном кабинете, не в офисе с башенками наверху, а в старой московской квартире, напоминавшей коммуналку тридцатых годов. На стенах огромного коридора висело всё, что могло висеть: велосипед, три тазика, черный телефон с толстым проводом, картина Айвазовского и детская ванночка.
Зачем Соломону детская ванночка? Чуркин всегда задавал себе этот вопрос и всегда злился, не находя ответа… Старик уже давно жил один. Жену он похоронил три года назад. Детей у них никогда не было, а значит и внуков тоже. И для чего ему ванночка?
