Я разрыдалась и начала колотить наручниками по всему, что попадалось мне под руку. Меня начали успокаивать, гладить по голове и совать под нос стаканы с водой. Они не знали, что глубоко внутри я спокойна как танк, что своей истерикой я отвлекаю их, а сама уже всё сложила, разделала, возвела в квадрат и – решила, в общем-то, несложное уравнение.
* * *
– А-а-а, поджигательница! – обрадовалась вахтёрша в дельфинарии, заметив меня. – Я тебя вспомнила! Ты Волочкова!
– Спасибо, конечно, за комплимент, но я не балерина, а писательница, – ответила я, просовывая скованные руки в окошко. – Снимите, пожалуйста, а то ни фига не пишется.
– Писательница, – фыркнула вахтёрша. – Всем бы вам руки посвязывать, чтобы не писали ерунду всякую! – Она пошарила в ящике стола, и, сделав испуганные глаза, сказала: – Кажется, я ключ от наручников потеряла.
– Вы лишаете страну детективов, – мрачно сообщила я вахтёрше, припоминая как неудобно было спать в наручниках, как Бизон ежеминутно разминал мне кисти рук, а Сом рассказывал анекдоты, чтобы я не ревела от злости. Один Вася не принимал участие в хлопотах, потому что беспробудно спал на полу за тумбочкой.
– Хорошо, что я не лишаю страну балета! – захохотала вахтёрша и потрясла у меня перед носом маленьким ключиком. – Я пошутила, вот он ключик-то!
Это была первая шутка в моей жизни, на которую я не нашлась, что ответить.
Одним поворотом ключа тётка освободила меня от оков, но легче от этого мне не стало: руки не сгибались и не разгибались, они плотно прилипли друг к другу в полусогнутом состоянии.
– Эк, тебя раскорячило! – порадовалась вахтёрша.
– Нанесение лёгкого вреда здоровью карается административным штрафом. Если ответите на пару вопросов, претензий иметь не буду, – пообещала я.
– Заходи, – открыла вахтёрша дверь стеклянной будки. – Только грабли свои спрячь, а то глаза мозолят.
Я села на табуретку и положила затёкшие руки на колени.
Вахтёрша закурила папиросу, присев на край стола.
– Спрашивай, – приказала она.
– Черкасовы ездили на белой «восьмёрке»? – без долгих вступлений начала я допрос.
– Сашка с Линдой, что ли?! У них мотоцикл, «Хонда», кажется. Они по очереди на нём гоняют. Даже не представляю, чтобы Сашка с Линдой на отечественной машине ездили. Черкасовы – ребята резкие, современные, им мотоцикл больше подходит.
– Что они за люди? Как к ним относятся на работе?
– Линда ещё та вертихвостка, но дело своё знает. Дельфинов любит и с людьми ладит. К ней нормально относятся – и начальство, и посетители. А вот Сашка…
– Что Сашка? – насторожилась я.
– Наркоман он бывший. Даже сидел, говорят, за что-то по малолетке, но потом за ум взялся, выправился, наркотики бросил. Кто-то посоветовал ему в дельфинарии поработать – дельфины-то, они от всего лечат! Ну, он и втянулся. Сначала уборщиком тут был, потом инструктором стал. И сестру сюда привёл. Они вместе уже года три работают. Ничего плохого про Сашку сказать не могу, но как вахтёр, чую – скользкий он какой-то, неискренний. Будто «три» говорит, а «пять» в уме держит.
– Мне тоже так показалось, – кивнула я. – Он живёт вместе с сестрой?
– У Сашки частный дом на окраине, а Линде хахаль квартиру где-то в центре снимает. Адресов и телефонов я не знаю, даже не спрашивай.
– Врёте. Вахтёры должны знать координаты сотрудников. Вдруг нештатная ситуация? – Я попробовала пошевелить пальцами, у меня получилось, но плохо.
– Давай, писательница, чухай отсюда. Я свой административный штраф честно отработала! – Вахтёрша улыбнулась, обнаружив на пухлых щеках обаятельные ямочки.
Я встала, незаметно спихнув в свою открытую сумку пухлый блокнот, лежавший на краю стола.
– Давай, давай! – вытеснила меня вахтёрша из будки. – И чтобы я тебя здесь больше не видела.
Я отъехала от дельфинария километров на пять, прежде чем рискнула припарковаться и внимательно изучить записи в блокноте. Там действительно были адреса – бесконечные столбики самых разнообразных фамилий. Одна беда, они шли вразнобой, не по алфавиту, и чтобы отыскать нужную, следовало просмотреть все. Правда, почерк у вахтёрши оказался каллиграфическим, и мне понадобилось всего несколько минут, чтобы добраться до фамилии и координат Александра Черкасова. Но больше всего меня поразила фамилия, стоявшая следом, вернее – имя. Не думаю, чтобы в этом городе нашёлся ещё один человек с именем калифорнийского губернатора. Впрочем, следовало убедиться в своих догадках…
Я закурила и позвонила Бизону.
– Ты опять удрала? – заорал он. – В наручниках?! Слушай, Элка, если так будет продолжаться…
– Что ты сейчас делаешь? – перебила я его.
– Отпаиваю твоего Васю кефиром, – чрезвычайно язвительно сообщил Бизя. – У Васи с похмелья болит голова, и его давит страшный сушняк.
– Бросай Васю, хватай Сома и дуй с ним по адресу Золотогородская, тридцать один. Это частный дом.
– Зачем туда дуть? Почему без тебя?!
– Потому что вполне вероятно там находится Прохор. Переверни там всё вплоть до собачьей будки! А у меня неотложное дело.
– Элка! Скажи хоть чей это адрес!
– Александра Черкасова, – отрезала я и нажала отбой.
У меня действительно было срочное дело.
Я нажала на газ и помчалась к Громовым.
Ирма безмятежно спала, когда я влетела в её спальню.
– Просыпайтесь! – бесцеремонно потрясла я её за плечо. – Немедленно просыпайтесь!
Ирма замычала во сне, скорчив недовольную гримасу.
– Что? – капризно спросила она. – Что вы от меня хотите?
– Вам знакомо это лекарство? – сунула я ей под нос пустую упаковку.
– Гон-ди-ба-зол? – скосила она глаза. – Нет, не знакомо. А что это?! – Ирма с трудом села в кровати, держась рукой за голову.
– Та-ак… – Я стремительно прошлась от окна к трюмо и обратно. – Что вы пьёте? Что едите?
– То, что приносят с кухни.
– Кто приносит?
– Мария. В последнее время я не выхожу к общему столу, сил нет, да и желания…
– Послушайте, – я схватила пакет, который принесла с собой, и выставила на стол минералку, сок, галеты, чипсы, орешки и другую фастфудовскую ерунду, которой для хранения не нужен холодильник. – Вы сможете пить и есть только то, что я привезла? Гадость, конечно, но поверьте, это недолго – день, два, не дольше.
– Мне всё равно, что есть, – пожала плечами Ирма. – А что делать с едой, которую мне приносят?
– Выбрасывайте. Всё выбрасывайте и выливайте! Причём, желательно так, чтобы никто не видел. И продолжайте, обязательно продолжайте имитировать сонливость и апатию. Умоляю вас, это очень важно!
– Я ничего не понимаю, но хорошо… Я сделаю так, как вы говорите, я вам полностью доверяю… – Она снова легла и сразу заснула.
Я посмотрела на её безмятежное лицо и помчалась на кухню.
Тётя Маша, подперев кулаком подбородок, сидела за столом и с чувством пела:
– Отцвели уж давно хризантемы в саду!
Увидев меня, она вздрогнула и, перестав петь, проверила зачем-то на себе наличие фартука и косынки.
– Опять кухаркой пришла наниматься? – недобро улыбнулась она.
– Не сегодня. – Я уселась напротив неё. – Скажи-ка, Мария, чем ты кормишь и поишь хозяйку?
– Всем, – опешила тётя Маша. – Чем других кормлю, то и ей даю. Жрёт она, правда, плохо. Воробей и тот больше ест. А вот пьёт много – кисели всякие, морсы, чай, кофе…
– А ты часом ничего в эти морсы и кисели не подмешиваешь?
– Батюшки святы… – отшатнулась кухарка. – Ты на что намякиваешь? На й-ад?!
Она так выразительно выкрикнула это «йад!», что я не выдержала и расхохоталась.
– Нет, ты на что намякиваешь?! – попирая все нормы русского языка, закричала она. – На что?! Что я хозяйку свою травлю?!
– Да ни на что я не намякиваю. Как ты думаешь, если бы я такое думала, я б напрямую тебя спросила?
– А почему спросила? – успокоилась немного кухарка. – Почему ты меня об этом спросила?!
– К продуктам только ты в доме доступ имеешь, вот я и подумала, может, тебя кто-нибудь попросил Ирме в питьё лекарство подмешивать?
– Меня? Ну, нет… Ирме Арно лекарство даёт. Это его обязанность.
– Арно?! – подскочила я. – Арно даёт Ирме лекарство?!
– Ну да. А что тут удивительного? Он за безопасность хозяйкину отвечает, он и лекарство даёт. Таблетки какие-то толчёт и в питьё добавляет, я пару раз видела. А моё дело маленькое – кулинария, мать её! – Тётя Маша подпёрла кулаком подбородок и тоскливо запела: – Отцвели уж давно хризантемы в саду…
– Где Арно?! – вскочила я.
– Где, где… В комнате своей лоботрясничает. Вторая дверь от столовой налево. Стучи только, а то он вечно в голом виде боевики смотрит. Хризанте-е-емы в саду…
Я выскочила из кухни и помчалась к Арно.
– А ты правда кухарничать не собираешься? – крикнула мне вслед тётя Маша. – А то в соседнем доме повариха нужна модельной внешности, с литературным талантом и без материальных проблем!
