— Хочешь посидеть в машине и подождать меня? — спросил он у Брэнды.
Брэнда покачала головой.
— Предпочитаю немного прогуляться.
Коридор гостиницы был оклеен обоями в цветочек, а пол застлан бледно-зеленым ковром. Стойка регистрации находилась справа от входа. Пластиковая скульптура, напоминавшая два рыбьих хвоста, стояла слева. Чудовищно уродливая и безвкусная вещь.
Поскольку время было раннее, в гостинице все еще кормили завтраком. Был накрыт шведский стол. Человек десять — двенадцать совершали похожие на хореографические па движения, проходя кругами со своими тарелками и ложками около заставленных едой столов. Столкнувшись на пути к желанному блюду, завтракавшие некоторое время смотрели друг на друга, после чего, ни слова не говоря, резко меняли траекторию движения, чтобы подобраться к объекту с разных сторон. Все это немного напоминало кадры из фильма о жизни муравьев канала «Жизнь животных».
Бойкая дама-менеджер приблизилась к Майрону.
— Сколько вас?
Майрон изобразил на лице выражение в стиле телеведущего Питера Дженнингса: внимательный, слегка снисходительный взгляд, едва заметная улыбка. По его мнению, подобные взгляд и улыбка как нельзя лучше соответствовали выражению лица опытного копа, не желавшего афишировать свою принадлежность к органам правопорядка. Затем, не отвечая на вопрос менеджера, Майрон продемонстрировал ей снимок Хораса из газеты и спросил:
— Приходилось вам когда-нибудь видеть этого человека?
Вот так просто. Без какой-либо преамбулы.
Бойкая женщина-менеджер некоторое время рассматривала фотографию. О том, кто такой Майрон, она не спросила. Как он и надеялся, его взгляд и манеры достаточно убедительно говорили о том, что он — лицо официальное.
— Я мало что знаю, — наконец сказала менеджер. — Вам надо поговорить с Кэролайн.
— Значит, с Кэролайн? — переспросил Майрон Болитар, изображая следователя.
— Да, с Кэролайн Гандек. Как-никак она с ним обедала.
Кто бы что ни говорил, но иногда нас посещает-таки удача. Даже неудачников.
— Это имело место в прошлый четверг? — спросил Майрон.
Женщина-менеджер некоторое время обдумывала его слова, потом согласно кивнула:
— Да, кажется, это было именно в четверг.
— Где я могу найти мисс Гандек?
— Ее офис расположен на уровне «Б». Пройдите до конца коридора и спуститесь по лестнице.
— Скажите, Кэролайн Гандек здесь работает? — спросил Майрон, входя в офис на уровне «Б». То есть в подвале. Вопрос был задан для проформы, поскольку внутренний голос уже сообщил ему, что он попал туда, куда надо. Вот он, Майрон, какой! Шерлок Холмс — да и только.
— Кэролайн работает здесь уже целую вечность, — последовал ответ, после чего секретарша подняла глаза и доброжелательно посмотрела на гостя.
— А какая у нее должность?
— Менеджер по еде и напиткам.
Да-а. Род занятий этой дамы придавал обстоятельствам ее встречи с Хорасом еще более загадочный характер. Разве только Хорас планировал обсудить с ней меню парадного обеда, который собирался дать перед смертью. Сомнительно… Впрочем, хоть какая-то ниточка.
Но тут удача покинула Майрона. Секретарша сообщила ему, что мисс Гандек отсутствует и вряд ли сегодня вернется в офис. Может ли он получить ее номер телефона? Секретарша нахмурилась. Майрон не стал на нее давить. Кэролайн Гандек наверняка живет где-то поблизости, и получить номер ее телефона и адрес не проблема.
Вновь оказавшись в коридоре, Майрон позвонил в бюро информации. Сначала спросил о Гандек в Ливингстоне. Таковой не обнаружилось. Тогда он спросил, не проживает ли женщина с такой фамилией в Ист-Ганновере или где-нибудь поблизости. И тут ему опять стало везти. Выяснилось, что некая К. Гандек живет в Виппани. Получив номер телефона, Майрон набрал его и стал ждать, когда снимут трубку. На четвертом гудке включилось записывающее устройство, и Майрон надиктовал сообщение.
Выходя из заведения, он увидел в фойе стоявшую в углу Брэнду. Лицо у нее побледнело, а глаза раскрылись так, словно ее только что ударили в солнечное сплетение. Она не двигалась и даже не посмотрела в его сторону, когда он подошел к ней.
— Что с тобой? — спросил Майрон.
Брэнда шумно вздохнула и повернулась к нему.
— Мне кажется, я здесь уже бывала, — сказала она.
— Когда?
— Давно. Много лет назад. Поэтому почти ничего не помню. Просто чувство такое появилось… А может быть, я просто все это нафантазировала. Тем не менее не могу отделаться от мысли, что бывала здесь в детстве… Вместе с матерью.
С минуту помолчав, Майрон спросил:
— А ты помнишь?..
— Ах, ничего я уже не помню, — перебила его Брэнда. — Я даже не уверена, что это то самое место. Возможно, это был другой мотель. Но мне почему-то кажется, что мы с матерью заходили именно сюда. Взгляни на ту странную скульптуру в углу. Я почти уверена, что уже видела ее.
— Как ты была тогда одета?
Брэнда покачала головой:
— Представления не имею.
— А твоя мать?
— Почему ты задаешь мне такие вопросы? Ты что — консультант по модам?
— Просто пытаюсь расшевелить твою память.
— Говорю же, ничего не помню. Мать исчезла, когда мне исполнилось пять лет. Ты вот, к примеру, много помнишь из того, что происходило, когда тебе было пять?
Замечание принято к сведению.
— Давай пройдемся немного по помещению, — предложил он. — Вдруг прогулка освежит твою память и некоторые тогдашние воспоминания вернутся?
Но ничего не вернулось. Возможно, и возвращаться было нечему. Майрон, собственно, ничего такого и не ожидал. В проблемах подавленной памяти он разбирался плохо, вернее, почти ничего о них не знал. Хотя эпизод в целом показался ему любопытным и, что самое главное, отлично вписывался в его сценарий. Когда они возвращались к машине, ему пришло в голову, что настала пора озвучить его теорию.
— Кажется, я знаю, что делал твой отец.
Брэнда остановилась и пристально посмотрела на него. Подойдя к машине, Майрон открыл дверь и забрался в салон. Брэнда после некоторого колебания последовала его примеру, захлопнув за собой дверцу.
— Думаю, Хорас искал Аниту, — сказал Майрон.
Брэнде понадобилось не меньше минуты, чтобы усвоить эту информацию. Потом, откинувшись на спинку сиденья, она попросила:
— Расскажи, как ты пришел к такому выводу.
Майрон завел мотор.
— Только не забывай, что я сказал «думаю» и «мне кажется». Итак, я думаю, что он занимался именно этим, но никаких реальных доказательств у меня нет.
— Все понятно. Но пора уже приступать к рассказу.
Майрон глубоко вздохнул.
— Давай начнем со списка звонков твоего отца. Пункт первый. Он несколько раз звонил в штаб-квартиру избирательной кампании Артура Брэдфорда. А насколько мы знаем, существует только одно связующее их звено.
— Тот факт, что мать работала в доме Брэдфордов.
— Совершенно верно. Двадцать лет назад. Необходимо, однако, принять к сведению еще одну вещь. Когда я начал поиски твоей матери, то сразу же взял Брэдфордов на заметку. Мне казалось, они могут быть каким-то образом связаны. Вполне возможно, что твой отец пришел к такому же выводу.
Надо сказать, что рассказ Брэнду особенно не впечатлил. По крайней мере пока.
— Что еще?
— Опять телефонные звонки. Хорас звонил двум адвокатам, которые распоряжались твоими стипендиями.
— Ну и что?
— А то, что возникает вопрос, зачем он им звонил.
— Я не знаю.
— Твои стипендии производят на меня странное впечатление, Брэнда. Особенно первая. Ты тогда даже не играла в баскетбол, а между тем получала академическую стипендию, позволявшую тебе посещать частную школу и покрывавшую остальные расходы. Что-то я не вижу в этом особой логики, поскольку школьные стипендии так вот запросто не раздают. Я навел справки и узнал, что ты была единственным получателем так называемой социально ориентированной образовательной стипендии. Причем ее присуждали только в том году.
— Что-то не пойму, к чему ты клонишь?
— А к тому, что кто-то учредил эти две стипендии с единственной целью: помочь тебе получить образование и создать благотворительный финансовый фонд на твое имя. — Майрон сделал разворот около магазина подержанной одежды «Даффи-Дэнс» и поехал в обратном направлении по дороге номер десять в сторону развязки. — Другими словами, кто-то прилагал немалые усилия, чтобы помочь тебе материально, и даже, в определенном смысле, обеспечить будущее благосостояние. Очень может быть, что твой отец пытался узнать, кто этот человек.
Он посмотрел на Брэнду, но она отвернулась. Не хотела, чтобы он видел ее лицо. Когда она наконец заговорила снова, голос у нее приобрел глубокий гортанный оттенок.
