Там-то кому рожать? И Алле из нашей квартиры вроде бы еще рано.
Внутри квартиры на пятом этаже орала Алевтина Ильинична. Напротив нее стоял упитанный мужик в кожаных штанах, над которыми нависало брюхо внушительных размеров, и кожаной куртке с позвякивающими цепями. По-моему, ему по возрасту уже не полагалась такая одежда. Кстати, никакого мотоцикла (а мужик выглядел как байкер) я ни у нашего подъезда, ни внутри не заметила.
– Так, где роженица? – спросил врач.
– Ой, наконец-то! Слава богу! – воскликнула с облегчением Алевтина Ильинична. – А то я не верю этому американскому врачу. Варя? И ты вернулась! Ох, Варя, как мне тебя не хватает! Варя, ты тут пока займи Гришу, а я пойду с американцами разбираться.
И Алевтина Ильинична нырнула вслед за медиками в одну из комнат квартиры, располагавшейся над нашей коммуналкой. Упитанный байкер уставился на меня, цепи звякнули. Я его никогда в жизни не видела, но в лице было что-то знакомое…
– Вы кто? – спросил он у меня.
– А вы? – спросила я в ответ.
– Вообще-то я тут живу, – сообщил байкер, пузо колыхнулось, цепи опять звякнули. – Эта квартира – моя собственность. Называется: вернулся из отпуска и застал Содом и Гоморру, то есть рожающую бабу, пьяного в зюзю мужика, которого все в первый момент принимают за покойника, потому что у него красное вино по футболке разлито. Обратите внимание: мое коллекционное красное вино! И еще здесь находятся какие-то американцы в количестве пяти штук! И вездесущая бабка из квартиры снизу.
– А что здесь делают американцы, да еще в таком количестве?
– Это вы у меня спрашиваете?! Кстати, вы так и не сказали, кто вы. По крайней мере, из всей компании у вас самый адекватный вид.
– Меня зовут Варвара. Я живу в квартире этажом ниже. Недавно переехала – после развода с мужем. Признаться, надеюсь поскорее съехать. В отдельную квартиру.
«Или, может, переселиться этажом ниже?»
– Так, может, вы объясните мне, что происходило в этом доме в последние две недели? Кстати, вы не в курсе, где мой отец?
– А-а, так вы сын Степана Григорьевича?
Я поняла, почему байкер мне показался отдаленно знакомым. В чертах лица у них с отцом было много общего, только полнота у Григория явно была от матери.
– Где мой папаня? Все-таки запил?
– Пить-то пил, но животных кормил и спасал, – заверила я Григория. – Очень ответственно подходил к делу.
– От чего спасал?! Или от кого?
Я вкратце рассказала, как мы познакомились со Степаном Григорьевичем.
– Так… – грозно прорычал байкер. – Где он сейчас?
– В больнице.
Теперь я рассказала, как Степан Григорьевич героически спасал женщину от воров, засевших в ее квартире.
– Ваш отец беспокоился о животных и растениях, поэтому, насколько я поняла, отдал ключи Алевтине Ильиничне, чтобы она их кормила. Вы же знакомы с Алевтиной Ильиничной.
– Еще как знаком, – процедил Григорий. – Но что здесь делает ее племянница и пьяный хахаль племянницы?
Из комнаты, в которую удалились медики, послышался женский крик. Голос был похож на голос Аллочки. В это мгновение резко распахнулась дверь одной из комнат, и оттуда на четвереньках вышел курчавый молодой человек. Он мычал что-то невнятное, тряс своей курчавой головой, но уверенно продвигался по коридору по направлению к нам.
– Вот его я застал в гостевой спальне, где должен был спать мой отец, – сообщил Григорий.
– Му-у-у, – подтвердил парень, поднял голову и посмотрел на нас мутными глазами.
– Куда двигаетесь, молодой человек? – спросил Григорий, с трудом сдерживая ярость.
Опять закричала Аллочка. Молодой человек повернул на голос любимой, ударился лбом в дверь, потом еще раз, издал странный звук. Тут дверь распахнулась, и на пороге появился явно не наш гражданин.
– Я бы очень попросил… – начал он.
Молодой человек стал прорываться в комнату у него между ног. Аллочка опять закричала. Алевтина Ильинична запричитала. Медики давали Аллочке указания о том, как дышать и как тужиться. Вероятно, в роддом ее везти было уже поздно. Американец попытался устраниться с дороги, но было поздно, в результате он оказался верхом на молодом человеке, только задом наперед.
– Давайте и мы зайдем, что ли, – устало предложил мне Григорий.
– Нет! – закричал еще один американец. – Ноу! Микроб! Антисанитария!
– Это моя квартира и мои микробы. Хочу со своими микробами общаться и буду! – рявкнул байкер. Пузо угрожающе колыхнулось, цепи начали свой перезвон.
– А что ж ты денег пожалел на клинику? Надо было Аллочку заранее положить в роддом, чтобы у нее преждевременные роды не начались! – заорала Алевтина Ильинична. – И не рожала бы тогда в антисанитарных условиях. Хотя меня моя мать в поле родила, когда косила. Родила, к груди приложила, соску из хлебушка, завернутого в тряпочку, мне в рот вложила – и снова косить пошла. И ничего! Скоро восемьдесят лет будет! И никакие микробы мне не страшны.
До восьмидесяти, насколько я знала, Алевтине Ильиничне было еще очень далеко. Наверное, она это сказала для красного словца.
– Кстати, немцы считают, что чем раньше новорожденный ребенок столкнется с микробами внешнего мира, тем лучше для его иммунитета, – сообщила я.
Моя подруга, переехавшая жить в Германию, рассказывала об этом. В родильный зал пускают мать, мужа, сестру. Ребенок фактически вываливается на руки кому-то из родственников. С другой стороны, хозяевам запрещается присутствовать на каких-либо операциях на животных.
Курчавый молодой человек с сидевшим на нем американцем уверенно следовал к кровати. Американец изъявлял желание слезть, но не получалось, а помогать ему никто не собирался.
Один из американцев, видимо, папаша заказанного Аллочке ребенка, заявил, что не будет выплачивать Аллочке гонорар и еще предъявит иск, если из-за преждевременных родов в антисанитарных условиях с ребенком что-то будет не так.
– Это мы тебе иск предъявим, куркуль американский! – заорала Алевтина Ильинична. – Заплатишь как миленький! И еще за моральный ущерб!
– Женюсь! – прохрипел кучерявый. – Усыновлю!
Вероятно, подобные заявления отняли у него много сил, и он рухнул на пол вместе с сидевшим на нем американцем.
Пока они оба еще не успели встать, в комнату заглянули двое полицейских. Интересно, их-то кто вызвал?
Оказалось – хозяин квартиры, который застал у себя дома массу непрошеных гостей, когда неожиданно вернулся из отпуска. Полицейские были лично знакомы с Григорием, по крайней мере, они все называли друг друга по имени и при встрече пожали руки.
– Это кто тут валяется? – спросил один из полицейских, глядя на американца, который как раз вставал на четвереньки и искал слетевшие с носа очки. Кучерявый уже храпел. – Сейчас спецтранспорт вызовем. Документики есть?
Документики были. Наши сотрудники органов застали валявшимся на полу первого вице-консула, которого зачем-то притащили с собой американские граждане. Или так положено для регистрации рождения ребенка в другой стране? Но неужели представитель консульства должен присутствовать на родах? Хотя у американцев много странных законов. Или тут дело в суррогатной матери? Таких деталей я не знала.
– Какие тут у тебя интересные дела делаются, Гриша, – заметил один из представителей наших органов и почесал затылок. Связываться с представителями американского консульства и, наверное, любыми представителями дипломатического корпуса ему явно не хотелось. И ведь тут еще ФСБ может появиться. С иностранными гражданами у нас ведь не полиция работает. Хотя пьяный иностранный гражданин…
Но все присутствовавшие иностранные граждане были трезвы.
– Не мешайте нам рожать нашего ребенка, – вдруг громко произнес американец, который, как я поняла, являлся будущим папашей. – Все посторонние, покиньте помещение.
Я прыснула. Один из полицейских тоже, и мы с ним многозначительно переглянулись.
– Слушай, а я по-твоему в своей квартире кто? У вас там в Америке есть неприкосновенность жилища? Вот что ты сделаешь, если у тебя в твоей Америке в твою квартиру кто-то рожать припрется с сопровождающими?
– У них в таких случаях и стрелять можно. В каких-то штатах, – быстро добавил один из наших полицейских.
– Гриша, только стрелять не надо! – сразу же схватил приятеля за руку второй. – Мы не в Америке.
– А с лестницы можно спустить? – уточнил Гриша.
– Хорошо бы без увечий, – тихо заметил первый полицейский.
– Ну а уж просто из моей квартиры вышвырнуть вон, думаю, точно можно.
Гриша засучил рукава на своих огромных ручищах и, позвякивая цепями, подошел к американцу, который вот-вот должен был стать отцом. Гриша не церемонился, американец взывал о помощи к первому вице-консулу, нашим полицейским, своей супруге, но никто не бросился его спасать из Гришиных рук. Полицейские явно были на стороне приятеля, вице-консул тоже оценил обстановку, которую ему заранее никто не разъяснил, супруга держала за руку Аллу, и ей было не до мужа. Заказанный за немалые деньги долгожданный ребенок был дороже. Врачи были заняты делом, Алевтина Ильинична поддержала Гришу как словесно, так и физически, придав американцу ускорение хорошим пенделем под тощий зад. Гриша потащил американца за шкирку к выходу. За будущим папашей потрусил вице-консул – самостоятельно, без понуканий и даже персональных предложений покинуть помещение. Видимо, он объяснит своему соотечественнику, что тот был не прав. Хотя они могут и совместно начать придумывать, как вчинить Грише иск. Но квартира-то на самом деле Гришина. Никакой договоренности о родах в ней не было. Если они и вчинят иск, то Аллочке, решившей рожать в чужой квартире и, похоже, вызвавшей сюда всю честную компанию.
