– Что они там делали, Амир?
«…первым прицельным выстрелом в голову Амир положил второго бандита, двумя последующими, пришедшими в область солнечного сплетения, самого Ислама…»
– Они вывели из хлева пленных русских, – продолжил Амир, – и я понял, что Ислам задумал совершить самосуд над ними, вопреки вашей воле.
– Ислам, – пробурчал Сулиман, – он никогда меня не слушал. Ослушался и сейчас.
«…Амир видел, как умирал Ислам, лёжа на спине и захлебываясь собственной кровью, тоненькими ручейками вытекающими изо рта.
– Ты знаешь, кто я? – присев, тихо спросил он у Гагкаева – младшего.
Едва заметным движением Ислам помотал головой.
– Я скажу тебе!..»
– Я попытался вмешаться, но один из моджахедов Ислама, ударил меня в спину, говоря, что я недостойный сын рода. Это тот, которого вы нашли ещё живым.
– Шакал! – взревел Сулиман. – Завтра его повесят за яйца, а потом запихнут их в глотку.
В глазах Амира вспыхнул огонек.
– Я обо что-то ударился, потерял на время сознание, а когда очнулся, то увидел, что один из русских лежит с перерезанным горлом, а второй положил сначала одного моджахеда…
– Не называй его так! – перебил Амира Сулиман.
– Я видел, как русский ударил Ислама так, – продолжил Амир, – что тот отлетел чуть ли не на метр и упал. Потом пленный схватил пистолет, наверное, выпавший из рук первого модж… – чуть не произнес Амир, но вовремя остановился, – и убил второго выстрелом в голову. Я отреагировал слишком поздно, ещё раньше русский выстрелил в Ислама. Он оказался быстр, словно сам Шайтан! Простите, дядя!
И он виновато опустил голову.
«… нагнувшись к самому уху, Амир что-то прошептал Исламу. Расширенные глаза Ислама взвыли от беспомощной и дикой злобы!
– Теперь, – не вставая с колен, продолжил Амир, – когда ты всё знаешь и ничего не можешь изменить, сдохни, как животное!
И секундой позже во двор влетел разбуженный выстрелами Сулиман…»
Сулиман тяжело вздохнул.
– Тяжело терять сына. Ислам был своенравен и своеволен. Он не чтил решения старших. Возможно, Аллах и покарал его за гордыню. Амир, от тел надо избавиться. На нашей базе закопайте или сожгите, мне всё равно.
Амир кивнул.
– Макка! – позвал Сулиман жену.
Женщина, как всегда, молчаливо появилась на пороге комнаты. Нена и Амир пересеклись взглядами буквально на секунду, но ни укора, ни сожаления по случаю смерти сына в её глазах он не прочёл.
Близ села Симсир, утро следующего дня
Отряд численностью восемнадцать человек медленно брёл в горы, спускаясь с одного холма и тут же поднимаясь на другой. Дозор шёл чуть впереди, в метрах тридцати от основной группы, но на расстоянии видимости, чтобы в случае опасности, не поднимая шума, предупредить остальных. Они вышли рано утром, до рассвета, но всё равно информаторы «по цепочке» предупредили бандгруппу о планируемом выходе федеральных сил. Надо сказать откровенно, у чеченцев не в пример нашим, это отлажено и работает без сбоев. Ведь у них за отказ помогать бандитам убивают – просто мешок на голову, и изувеченное тело находят лесники.
Каждый в отряде знал, что с временной базы боевики снялись и ушли далеко в горы. Вышедшему отряду оставалось только отметить на карте временную «лёжку», сфотографировать её, посчитать пакетики «Ролтона» и помочиться на остатки небольшого и явно не скрываемого костерка. В такие моменты думаешь, что работать надо как-то иначе, но с бюрократической машиной справиться тяжело.
Однако на этот раз всё пошло не по плану.
За километр до выхода к месту предполагаемого нахождения боевиков головной дозор подал знак «опасности», который продублировал старший основной группы – командир роты разведки 2 батальона особого назначения 94 полка внутренних войск МВД России майор милиции Балакин Игорь Петрович, или в «народе» Лис. Группа остановилась.
– Карась, Ёжик, – негромко позвал Балакин.
В то же мгновение перед ним возникли двое бойцов, не имеющих никаких отличительных признаков и похожих друг на друга так, что их можно назвать братьями.
– Слушай боевой приказ, – начал Балакин, раскрывая на планшете карту с изображением местности, где им предстояло работать, – берёте Киллера, Бобра и Чумика.
Карась и Ёжик переглянулись между собой, один из них хихикнул.
– Прекратить, – резко оборвал Балакин и продолжил, – от «фейсов» возьмёте Виста и Болта.
Балакин вопросительно посмотрел на полковника Смирнитского, тот кивнул.
– Задача: двумя группами обойти базу противника, организовать засадные мероприятия с целью недопущения выхода из зоны боевиков. Первая группа занимает вот эту высоту, – Балакин ткнул указательным пальцем на точку на карте с отметкой «158.3», – вторая – участок местности на спуске в пятидесяти метрах около тропы «Козья», ведущей к ближайшему аулу. Старший первой группы – Ежик, второй – ты, Карась. Вопросы?
– Пленные? – спросил Ежик.
– Работаем чётко на поражение, – подумав секунду, Балакин добавил, – если ситуация позволяет, не более одного на каждую группу. Ещё вопросы?
Ёжик и Карась исчезли так же незаметно, как появились.
– А нам с тобой, Тополь, – обратился Балакин к Смирнитскому, снимая с плеча «Калашникова» с коллиматорным прицелом и передергивая затвор, – предстоит самая главная работа.
– В расход мусор, – ответил Тополь.
* * *
Шли медленно и тихо, стараясь не выдать присутствия перед противником, который наверняка выставил дозорных, да и наткнуться на различные «растяжки» или противопехотные мины, «разбросанные» по лесу, как грибы после дождя, желанием никто не горел. Чуть впереди шёл Чумик, урождённый сибиряк, с детства приученный к охоте и обладавший природным даром обнаруживать засады и «сюрпризы». Умение читать следы в совокупности с острым слухом и зрением, выработанными в детстве и шлифовавшимися в период службы, делали Чумика превосходным разведчиком-следопытом.
Чумик остановился, подняв согнутую в локте правую руку, сжатую в кулак. Группа замерла. Растяжка. Он осторожно перешагнул через натянутую леску, махнув остальным продолжать движение, пока сам будет страховать.
На месте группа, определив секторы обстрела для каждого из членов, разделилась на подгруппы по два человека и организовала засадные точки подавляющего огня по разные стороны дорог. Тактика «кинжального» огня, несмотря на старомодность, по-прежнему являлась весьма эффективной в ситуациях подобного рода.
Антонов Костя – позывной Болт – вместе с Чумиком залегли по правую сторону дороги.
– Эй, – крикнул Чумик Болту.
Тот недоуменно уставился на разведчика и покрутил указательным пальцем у виска, мол: «Дурак ты, что ли, орать?»
Чумик также недоуменно – исключительно без задней мысли и по простоте душевной – в ответ также покрутил у виска, на что Болт не отреагировал.
Минуты на две повисла тишина.
– Болт, – Чумик старался шептать. – Эй, Болт!
– Что? – всё же ответил Костя.
Полученный ответ дал карт-бланш сидевшей внутри Чумика и рвавшейся наружу словоохотливости.
– Как думаешь, – Чумик отложил чуть в сторону автомат и развернулся вполоборота к Константину, – Тополь и Лис, какого с нами сегодня пошли?
Антонов лишь пожал плечами.
– Знали они, что именно сегодня мы наткнемся на боевиков?
Костя прищурился, чуть пожал плечами: «Вполне возможно».
– Неспроста, – философски выдал Чумик.
«Именно!» – показал Костя кивком головы.
Антонов посмотрел на часы. «Время «Ч» минус 10 минут».
Он акцентировал внимание Чумика на времени, чуть приподняв левую руку с часами.
Чумик моментально переменился в лице, вернувшись в прежнее положение, и замолк.
* * *
Фактически затерянная в лесном массиве, скрытая множеством раскинувшихся кустарников и небольших деревьев, на круто уходящем вниз склоне одного из бесчисленных холмов, располагалась временная база полевого командира Сулимана Гагкаева. Единственное, что выделялось из общего естественно – природного фона, это пара выступающих на пятнадцать сантиметров от поверхности земли труб, из которых струился еле заметный дым.
Сам лагерь представлял собой участок местности, обнесённый по периметру небольшими заграждающими сооружениями, чтобы не привлекать лишнего внимания периодически прочесывающих местность разведывательно-поисковых отрядов федеральных сил. Заминированную на подходах к базе территорию разрезала небольшая еле заметная, терявшаяся в высокой траве и частых кустарниках тропинка, что вела непосредственно к огромной, хорошо укрепленной камнями и брёвнами землянке, состоявшей из нескольких комнат, соединённых переходами. Попасть внутрь можно было через единственно имевшийся вход, уходивший под землю на глубину около трёх метров и замаскированный под пласт поросшей травы.
