– Уважение и ненависть могут сосуществовать вместе, но они раскалывают человеческую душу, Амир, – и тут она поняла, что назвала его впервые по имени, чего раньше сознательно избегала, – а я больше ненавижу, чем уважаю. Я давно мечтаю о мире в сердце, и когда мне сказали, что ты придёшь, я приняла тебя, поверив, что ты именно тот, кто сможет помочь.
Макка выдержала паузу.
– Я ждала тебя.
И вошла в дом.
Ночью этого же дня
– Эй, – через небольшое зарешеченное окошко негромко окликнул Амир брошенных в хлев пленных русских солдат. – Как вы там?
Внутри послышалась легкая возня, и через некоторое время один из троих, Амир не знал кто, ответил:
– Ты кто такой?
– Кто я, – сказал по-русски Амир, – не суть важно. Вы хотите бежать?
– Допустим, – ответил уже другой голос, – ты хочешь помочь?
Амир замялся. Вполне закономерно вытекающий из ситуации вопрос на секунду заставил усомниться в правильности действий.
– Да.
– Почему мы должны тебе верить? – всё выпытывал второй.
«Да что же такое?» – выругался про себя Амир.
– Ты старший? – вопросом на вопрос ответил он.
– Допустим, – уклончивый ответ второго многое прояснил.
– Я обрисую тебе ситуацию, «старший». Завтра на рассвете вас осудят по законам Шариата и казнят. Альтернатива ночному побегу от незнакомца, щедро предлагающего помощь, должна выглядеть заманчивее.
В хлеву воцарилось молчание. Видимо, как рассудил Амир, трое переглядывались, решая, верить словам или нет.
– Хорошо, – сказал второй голос.
Амир осмотрелся по сторонам: тишину ночи нарушали редкие порывы спускавшегося с гор ветра, игравшие под порывами опавшие сухие листья и редкие крики животных или ночных птиц.
– Один момент, – сказал Амир, – среди вас есть такой Хемлёв?
– Я – Хемлёв.
Амир почувствовал неуверенные нотки дрогнувшего голоса того, кто представился Хемлёвым.
– Ты выйдешь крайним, – и он поймал себя на мысли, что сказал не как все «последним», а по устоявшейся традиции всех ветеранов войн «крайним».
– Но, – попробовал возразить «старший».
– Или так, или вообще никак! – резко отрезал Амир.
– Хорошо, – бросил «старший».
Обойдя хлев, Амир повернул тугой железный засов и отворил чуть скрипнувшую дверь.
Первыми почти бесшумно, будто тени, проскользнули спецназовцы. Один занял позицию у угла хлева, второй наблюдал за внутренним двором. Третьим, чуть пошатываясь, вышел Хемлёв.
Даже ночью Амир узнал Хемлёва, который побледнел и осунулся, как семидесятилетний старик.
– Алексей, – шепнул он.
Испуганно обернувшись на голос, Алексей нос к носу столкнулся с Амиром.
– Да, – с трудом выдавил он из себя.
Амир сунул в руку пистолет «Макарова» и две обоймы.
– А теперь уходите! – почти приказным тоном сказал Амир.
Хемлёв двинулся не сразу. Несколько секунд он рассматривал укрытого тенью хлева лицо Амира.
– Это ведь ты? – не веря глазам, выдавил он.
Глаза Алексея заиграли огоньками радости.
– Но как?
– Уходи, времени нет! – бросил Амир в ответ.
Улыбнувшись, Хемлёв развернулся, и три тени выскользнули из внутреннего двора, удаляясь в сторону леса.
* * *
Сильный и глухой удар пришелся по спине.
Мгновением позже острая боль пронзила тело так, что Амир, охнув, как подкошенный, рухнул на колени.
В голове зазвенели колокольчики.
– Я знал, – сквозь звонкую пелену различил он голос, отдававший неприятной резкостью южного акцента, – что тебе нельзя доверять.
Перед Амиром стоял сын Гагкаева, Ислам.
– С самого начала, как ты появился в нашем доме, – он снова с ещё большей злобой ударил Амира по спине, и тот завалился набок, – я понял, что тебе нельзя верить. Шакал.
Ислам со всей силы ударил лежавшего на земле Амира ногой в живот.
– Я видел, как ты выпустил этих русских шакалов!
Но Амир, корчась от боли, едва понимал, что говорил Ислам.
– Ты же меня не слышишь, – ехидно бросил Ислам, ему хотелось снова поддеть Амира ногой, но он удержался от порыва, – но ничего, я верну их обратно. Ты увидишь, что я с ними сейчас сделаю.
Боль понемногу отступала, и Амир увидел, как во внутренний двор двое подручных из собранной лично Гагкаевым-младшим банды втолкнули обессиленных без еды и утомленных без сна сначала одного из спецназовцев, а затем Хемлёва.
– Где третий? – недовольно рявкнул Ислам.
– Третий смог уйти в лес, – растерянно ответил один из бандитов, – ночью мы его не найдем.
– Идиоты, – выругался Ислам.
Пока Ислам разбирался с членами банды, ощущение реальности постепенно возвращалось к Амиру, и он смог подняться на ноги. Немного пошатываясь, он уперся о стену хлева. Спина и живот, куда пришлись удары, нещадно болели.
– О! – удивлённый столь скорым восстановлением, воскликнул Ислам, а про себя пожалел, что не ударил в третий раз. – Ты пришел в себя? Значит, ничего не пропустишь!
Довольный, Ислам вытащил боевой нож, скорее походивший на тесак, и, встав за спиной Алексея Хемлёва, быстрым движением перерезал ему горло.
Правда ли, что перед смертью за какие-то секунды пролетает вся жизнь? Хемлёв никогда не задумывался над этим, а все подобные случаи, о которых говорили по телевизору или писали в газетах, им воспринимались как плод больной фантазии.
И яркие картинки, сменяя одна другую, проносились перед глазами Хемлёва, унося в бесконечный водоворот воспоминаний прошедшей жизни.
Вот…
«… Алексей, шестилетний пацанёнок, только – только примчавшийся с улицы и едва успевший сполоснуть холодной водой руки и лицо, видит маму. Она принесла полную крынку сладкого свеженадоенного козьего молока. И он припал к крынке, за раз выпив половину большими жадными глотками…»
Или…
«… милая девчушка из параллельного класса, что всегда носила две косички, отчего-то казавшиеся Алексею нелепыми, не по годам развитая и скорее похожая на ученицу выпускных классов, чмокнула Хемлёва в щёку, улыбнулась в ответ на подаренную им розу и убежала в класс. А он, растерянный и смущённый, зарделся краской…»
А когда…
«… мама смеялась звонким и искренним смехом, когда он, будучи слушателем Академии ФСБ России, приехал на летние каникулы домой и вызвался помочь подоить коз, которые матушка по-прежнему держала, и не смог даже подступиться к ним. Такой живой и улыбающейся он не помнил её давно…»
Обрывки воспоминаний проносились, словно в тумане…
«… в ушах романтичной мелодией звенел колокольчик, в глаза бил яркий свет, сердце бешено стучало, а дыхание сводило, как в киношных приступах астмы. Она сказала ему: «ДА»…»
… а потом тьма окутала яркие воспоминания и разом поглотила, унося в небытие. Алая кровь фонтаном брызнула на землю. Ошарашенный и не понимающий происходящего, Алексей Хемлёв инстинктивно схватился обеими руками за горло, хрипя и задыхаясь. Просачиваясь через пальцы, кровь обильными потоками лилась по шее, затекая под грязную и местами изодранную форму, оставляя липкие тёмные разводы. Он попробовал подняться с колен на ноги, и, сделав несколько шагов в направлении Амира, рухнул на землю.
В последнем перед смертью осознанном взгляде Алексея читались лишь тоска и боль.
Этот взгляд прожёг Амира изнутри. Хотелось кричать в тупой злобе, которая, заглушив боль от ударов, застелила сознание, но он не смог. Немая горечь сдавила горло. И, сказав только «Леха», он опустился на колени перед бездыханным телом Алексея, из горла которого небольшими пульсирующими струйками продолжала течь кровь.
– Смотрите, – весело бросил Ислам, обращаясь к подручным, – какая жалость, пёс переживает о смерти неверного.
Бандиты усмехнулись.
– Со вторым будет так же, Амир!
Ислам схватил спецназовца за волосы, готовый, как и Хемлёву, перерезать горло. Однако тот резким и неожиданным для Ислама движением ударил его сильно в живот. Мобилизовав остатки сил, пока бандиты не опомнились, он ударил того, что стоял справа, между ног, а когда тот сложился, коленкой зарядил в лицо. Бессознательное тело рухнуло на землю.
И раздались два выстрела: стрелял Ислам, доставший из-за пояса пистолет «Стечкина».
* * *
– Что там произошло? – строго и властно спросил Сулиман в то время, пока Зуля обрабатывала саднившие раны на спине Амира.
Амир ответил не сразу.
«Когда спецназовец, имени которого Амир так и не узнал, упал на землю, из-за его пояса выпал пистолет, который он ранее передал Хемлёву.
Амир долго не думал. Яростная злоба и инстинкт всё сделали сами: совершив длинный кувырок вперед, он подобрал выпавшее оружие…».
– Мне не спалось, амир, – обратившись с почтением к Гагкаеву, начал Амир, – ведь вы принесли много хороших новостей. Поэтому я решил выйти во двор и подышать свежим воздухом. Тогда-то я и увидел Ислама с двумя моджахедами, да дарует им Аллах своё благословение, из его отряда.
