— Простите, что доставила столько хлопот вам обоим. Вернее, троим, — сказала она, взглянув на Тейлор.
Эмма чмокнула Маргрет в щеку и уступила место Виктору.
— Что случилось, матушка? — спросил он.
— Говорят, сердечный приступ. Я встала и пошла готовить кофе. Потом очнулась в скорой помощи.
— Ты ничего не сломала? — спросила Эмма, вглядываясь свекрови в лицо, проверяя шею и борясь с желанием прощупать шейный отдел позвоночника. Она не мой пациент. Надеюсь, ей проверили шею… и кости бедра…
— Парочка ушибов, но ничего серьезного.
— Они смотрели голову?
— Конечно, милая, — улыбнулась Маргрет. — Говорят, все в порядке.
— А шея как?
— Шея не болит.
— Боли в груди есть? — спросил Виктор. — Одышка?
— Все у меня прекрасно. Прекратите суетиться, мне от этого неловко. — Она обернулась к Тейлор: — Не надо было им звонить.
— Хорошо, что она позвонила, — возразил Виктор. — Можно поговорить с лечащим врачом?
— Говори, я тебе запретить не могу. А вам, девочки, похоже, не помешает немного отдохнуть, — сказала Маргрет, переводя взгляд с растрепанных волос Тейлор на помятую дорожную одежду Эммы. — И мне не помешает. Поезжайте домой и вздремните. Потом увидимся.
Такси доехало быстро. Виктор остался в больнице, а Энн с дочерью молча сидели за кухонным столом, уставившись в свои чашки. Тейлор, освоившаяся на кухне Маргрет, приготовила кофе. Ужасный кофе, слишком слабый, но первый, который Тейлор сварила для меня. Девочка совсем бледная и худая. Токсикоз?
— Как ты себя чувствуешь?
Тейлор ответила не сразу.
— Теперь, когда вы приехали, уже лучше. — Она хлебнула кофе и поморщилась: — Какая гадость!
— У меня получалось и хуже, — призналась Эмма, делая очередной глоток. — Я когда-нибудь рассказывала, как впервые готовила для твоего отца?
— Нет.
— Он приехал к ужину. Я купила баккалы — сушеной соленой трески. Ее легко готовить. Я добавила базилик, лемонграсс, чеснок и перец-чили, как следует промыла рыбу, попробовала: на вкус вроде нормально.
Тейлор улыбнулась, ожидая кульминации, и Эмма, давно не видевшая дочь с улыбкой, снова поразилась тому, как Тейлор прекрасна и как хрупка.
— Я запекла ее с травами и вином. Пахло просто божественно. И выглядело тоже неплохо, особенно с украшением из свежих трав и ломтиков лимона. Твой отец принес мне розы. Я подала рыбу на красивом белом блюде.
— И?
— Он попробовал кусочек и тут же выплюнул. Она оказалась такой соленой, что мы не смогли ее есть. Пришлось выбросить. Вывалила всю тарелку в компостную кучу.
— И что же вы тогда ели?
— Не помню, но это еще не самое ужасное. У меня тогда была одноглазая кошка. Ее звали Клеопатра. Она обожала рыбу. Клеопатра нашла баккалу и сожрала ее вместе со всей солью. Мы никак не могли понять, почему кошка все время хочет пить. Она и раньше залезала в раковину попить, а тут просто поселилась в раковине. В итоге кошка стала такой тяжелой, что я еле могла ее поднять. Понимаешь, она распухла, потому что нахлебалась воды из-за слишком соленой рыбы.
— Она умерла?
— В конце концов умерла, но не тогда и не из-за этого.
Они посмеялись, потом сидели молча, пока Тейлор не спросила:
— Ты мне поможешь?
Эмма не знала, что ответить.
— Знать бы, что лучше для тебя, Тейлор. Я больше всего на свете хочу помочь тебе. Просто пытаюсь сообразить, как это сделать.
— Мне нужен аборт. Так для меня будет лучше.
— Это ты сейчас так думаешь. И возможно, ты права. Или нет. Однажды ты можешь очень сильно пожалеть о том, что отказалась от возможности родить этого ребенка.
— Не пожалею.
— Ты не знаешь. Просто думаешь, что не пожалеешь.
— Я знаю.
Вот бы мне хоть половину уверенности Тейлор! Я вечно боюсь ошибиться. Осторожность служила одновременно и благом, и проклятием. Она помогала Эмме как врачу, потому что позволяла сохранять восприимчивость к новым идеям, но сомнения, не отправляет ли она пациента домой умирать, разрушающе действовали на нервы. У Тейлор есть готовые ответы на все вопросы. Но когда-нибудь она передумает, и ей будет больно.
— Тейлор, жизнь меняется. Люди меняются. Посмотри на нас с отцом: мы даже не думали, что все закончится разводом. Когда-нибудь ты можешь пожалеть о том, что не родила ребенка. Посмотри на женщину, которая помогла легализовать аборты в США: знаменитое дело Роу против Уэйда. Теперь она борется за отмену закона, который сама же и продвигала.
— Я не передумаю. Мне необходимо сделать аборт.
— Почему?
Тейлор встала и вылила остатки кофе в раковину.
— Ты спрашивала, кто отец ребенка…
Повисла зловещая пауза.
Кто же он, раз это так важно? Кто-то из друзей Тейлор, или Том, или… Виктор? Эмма содрогнулась и устыдилась самой мысли. Такое случается… Но нет, только не Виктор. Не может быть.
Поникшая Тейлор срывающимся голосом произнесла:
— Я не знаю, кто его отец.
Что это значит? Парней было несколько? Она занималась сексом с незнакомцем?
— Меня изнасиловали. Я была на дне рождения у Билла, мы немного выпили, а потом один из его приятелей предложил попробовать таблетки. И мы их приняли, все восемь человек. Не знаю, что было потом, но я проснулась на следующее утро в подвале у Билла вся в крови ниже пояса, одна. Я никогда раньше не занималась сексом. Не знаю, что они со мной сделали. Я чувствовала себя грязной и отвратительной. И до сих пор чувствую. А потом… потом внутри меня стало расти… это. Я не могу родить ребенка вот так. Не могу! И мне плевать, если больше у меня не будет детей. Только бы избавиться от него. — Она повернулась к Эмме лицом. Слезы катились по прекрасному юному лицу прозрачными ручьями. — Ты мне поможешь?
Эмма встала и обняла дочь так, словно больше не собиралась ее отпускать. Они плакали вместе.
— Я сделаю что угодно. Все, что в моих силах.
