— А сама их сфотографировала.
— Да. И в кафе. Эдик вроде бы невзначай, по-дружески, приобнял твою жену. Потом помог Стефании сесть в машину.
Да, рука этого мерзавца довольно интимно лежала на талии у моей супруги.
— Но на деле они любовниками не были? — уточнил я.
— Нет. Я бы это поняла. После того как Настя сделала фотографии и скинула их на «мыло» Вадиму, Эдик исчез. Больше я его не видела.
— И не увидишь, — усмехнулся я.
— Почему?
— Он покойник.
— Господи, Воронцов! Ты его убил?!
— Жаль, что не я. Ты мне все рассказала?
— Да.
— И все-таки: зачем ты это сделала?
— Потому что ты — домашний тиран.
— Я?!
— Стеша — прекрасный, светлый человечек. Ее все любят. А как ты с ней обращаешься? Постоянно орешь, указываешь, что ей делать. Это тирания, Воронцов. Я всего лишь хотела, чтобы она перестала смотреть тебе в рот. Потому что я ее подруга. Мне до тебя дела нет, что бы ты о себе ни воображал.
— Ты же мне в любовницы навязывалась!
— Это была шутка. Ты что, шуток не понимаешь?
— Ладно, проехали. Зачем ты послала Стефанию к гинекологу?
— Она ведь беременна.
— Чего? — уставился я на Юлю. Ничего себе, поворот!
— А что это еще за недомогание? На вид Стефания абсолютно здорова. Ни следов простуды, ни признаков боли. Значит, беременна. Твоя жена ведь постоянно упоминает, что вы с ней… В общем, ты понял. И от тебя скрывает свое недомогание. Значит, аборт хочет сделать. Ну, я и порекомендовала ей своего врача, по-дружески.
Я сообразил, что вовремя остановился. Стефания не может быть беременна. Это все Юлькины фантазии. Типично бабские.
— И ты сказала об этом Муркину? Ты ему звонила?
— Да. А что? Между прочим, я это сделала в твоих интересах.
Видимо, я выглядел очень удивленным, потому что Юля тут же пояснила:
— Я же прекрасно видела, что Вадим к ней клеится, к Стеше. Этот его взгляд… Одним словом, масленый. И эти снимки неспроста. Ему надо было вас развести.
— И ты ему помогла.
— Я же сказала, что это сделала Настя! Да, у нее на тебя виды. Она хочет устроить свою судьбу. Ее можно понять: девочка приехала из провинции, кроме молодости и привлекательной внешности, в активе ничего нет, зарплата инструктора не слишком велика, тут нужен богатый покровитель. Повсюду ведь сокращения, девочка запросто может вылететь с работы, или часы урежут, квартиру снимать будет не на что, а обратно домой, в маленький провинциальный городок, Насте не хочется, ее мечта стать актрисой или певицей. У тебя, Воронцов, деньги, связи. В конце концов, ты умеешь проблемы решать. Любые. Вот наша Настенька и положила на тебя глаз.
— Я так и думал!
— Да, это я свела ее с Вадимом. Бес попутал. Уж больно я была на тебя зла. А потом я раскаялась. Вы со Стешей неплохая пара.
— Вот спасибо!
— Если ты, конечно, не перестанешь постоянно контролировать Стешу. И навязывать ей свою волю. Орать на нее.
— Ты мне еще советовать будешь?!
— Буду. Потому что ты сам виноват в том, что случилось, Андрей. А я спасала ваш брак, поэтому и сказала Вадиму: «Стеша, похоже, беременна. Так что оставь ее в покое». Кстати, странно, что твоя жена всю жизнь ходит в одну и ту же клинику.
— Ты назвала Муркину ее адрес?
— Конечно. Пусть сам убедится. Стефания наверняка пошла туда, когда почувствовала недомогание. Потому что от моего врача она отказалась.
— Ты вот что… — я навел на нее пистолет. — Похорони эту тему, слышишь?
— Не поняла? — отшатнулась Юля.
— Я говорю о беременности Стефании. Не суйся в это дело, иначе я тебя и впрямь пристрелю.
— Ты сошел с ума, Воронцов!
— Я тебе ни разу не поверил. Что ты действовала из лучших побуждений. Если Стефания вдруг спросит у тебя адрес твоего гинеколога или его телефон, скажи, что врач уволился, а клиника закрылась. Навечно. Поняла? — Я угрожающе качнул пистолетом.
— Да!
— Тогда поехали.
Я поставил оружие на предохранитель и засунул «беретту» обратно под сиденье. Пока хватит.
— Куда мы едем? — напряженно спросила Юля.
— Я обещал отвезти тебя домой.
— Высади меня лучше у метро, — поежилась она.
— Как скажешь.
Дел у меня сегодня было много, поэтому я не стал возражать. У метро так у метро.
— Ты мне можешь еще понадобиться, — сказал я на прощание Юле. — Будь на телефоне.
Она метнула на меня злой взгляд, но кивнула.
— И еще: если ты вдруг вздумаешь пойти в полицию…
— Что я, кретинка? Им прямо до меня! У тебя ведь наверняка разрешение есть на этот пистолет. Скажешь, что я тебя оговорила.
— А ты и в самом деле не глупа, — сказал я с удивлением.
Она сердито хлопнула дверцей и потопала к метро.
Какое-то время я смотрел, как Юля ныряет в стеклянные двери и исчезает в толпе. Потом задумался. И все-таки Настя. Поистине, роковое для меня имя! И вообще: роковая цепь случайностей. Адрес клиники, куда ходит обследоваться моя супруга, Муркин узнал случайно. А вот как он узнал о том, что Стефания не может иметь детей, потому что по моей просьбе жену стерилизовали? Или Муркин блефует? Вряд ли.
Мне надо ехать в клинику. Я все равно собирался это сделать. На всякий случай я позвонил Марковне:
— Ираида, ты дома или на работе?
— Конечно, на работе, Андрюша. Дел невпроворот. Сезон начался, народ из отпусков вернулся. Справки оформляют, — затараторила она.
— Вот и отлично. Я к тебе еду.
— Что-то случилось?
— Так… Личное.
— Хорошо. Я тебя жду.
Жди. По голосу не скажешь, что Марковна напряглась. Но врать она горазда. Моей жене вот уже двадцать лет врет, да так, что Стефания в словах Марковны ни разу не усомнилась. На всякий случай, прежде чем выйти из машины у дверей медицинского центра, я прихватил с собой пистолет. День у меня сегодня такой. Женщин бить нельзя, поэтому придется их запугивать.
Увидев меня, администраторша расцвела улыбкой:
— Здравствуйте, Андрей Ильич.
— Привет.
— Вам кофе сварить?
— Будь добра. И пожевать чего-нибудь, я сегодня не обедал.
— В ресторане что-нибудь заказать или вас бутерброды с колбасой устроят?
— Бутерброды устроят.
— Сейчас сделаю.
Я прошел в директорский кабинет. Марковна выпорхнула из-за стола с распростертыми объятиями:
— Все хорошеешь, Андрюшенька. Эх, будь я на двадцать лет помоложе…
— Мне всегда нравились блондинки, — слегка осадил я Ираиду.
— Да знаю я, что ты влюблен в жену. Это я так, кокетничаю. Я ведь тоже женщина.
«Бабка ты старая», — едва не сорвалось у меня с языка. Предательница!
— Ну что, кофейку попьем? — подмигнула она.
— И кофейку.
— А коньячку?
— Я за рулем.
— Ты на своей машине? Без секретарши и водителя? Что с тобой? — спросила она участливо. — Я же вижу, Андрюша: что-то случилось.
— Случилось. — Я сел за стол, Марковна напротив. — Один человек узнал мою тайну. О том, что я сделал со Стефанией. Теперь этот человек меня шантажирует.
— Неужели денег требует? — всплеснула она руками.
— Хуже.
— Господи, что может быть хуже?!
— Он хочет, чтобы я сел в тюрьму.
— А какое такое преступление ты совершил? И когда? Слава богу, двадцать лет прошло.
— Не об этом сейчас, — поморщился я. — Мне надо знать: кто ему сказал? — я в упор посмотрел на Марковну.
— И ты думаешь, что я… — нет, она не разревелась, как Светка. Просто покачала головой, укоризненно: — Ах, Андрюша, Андрюша… Ты ведь мне как сын. Сколько мы с тобой пережили? Семьями дружим.
— Деньги и не таких давних друзей ссорили.
— Много ли мне надо, бабке старой?
— Когда она приходит, старость, надежнее друзей, чем деньги, не сыскать.
— И у кого их больше, чем у тебя? — усмехнулась она.
— Я далеко не олигарх.
— И слава богу. Олигархом-то, оно хлопотно быть. Большие деревья притягивают молнию. А ты крепкий, что дубок, и за рощицу прячешься. Очень умно, Андрюшенька. А то я не догадываюсь об истинном положении дел. Ты уж за дуру-то меня не держи.
— Ладно, проехали. Так кто же тогда меня предал?
Вошла администраторша с подносом. Расставила чашки, водрузила передо мной тарелку с бутербродами. Все выглядело аппетитно, а я и впрямь проголодался. Пистолет, похоже, не понадобится. Инквизиция сама разберется с предателями.
— А учиним-ка мы допрос с пристрастием, — плотоядно сказала Марковна, глядя, как я поглощаю бутерброды с докторской колбасой. — Как, говоришь, зовут твоего врага?
— Муркин Вадим.
— Муркин Вадим… Не знаю такого… — она согнутыми пальцами постучала по столу. На правой руке сверкнуло кольцо с огромным бриллиантом, заиграли те, что помельче, по-дружески подмигивая мне. Мол, здравствуй, хозяин. Правильно: на мои ведь деньги куплено, я для Ираиды ничего не жалел. — А вот мы сейчас поспрашиваем. — Она взяла трубку внутреннего телефона: — Ира, зайди ко мне.
