– Дайте мне-то посмотреть! – притиснулся к ним теплой бегемотовой тушей Папас. – Ни хрена себе – винтари… Во дела!
– Да тут целый склад! – восхищенно воскликнул из-за их спин не вышедший ростом Коля Саяпин.
– Давайте с собой возьмем! – радостно предложил Папас.
– Паша, я смотрю, ты за время службы в конвое не настрелялся! – сказал Аркадий.
– Ну, правда, Паша, ну идти же надо, ну, что ты, как ребенок прямо! – запричитала где-то рядом невидимая во тьме Соня.
– Да, ребята, тут всякое такое встречается… Это еще что! – с гордостью экскурсовода, который всегда ощущает себя отчасти владельцем демонстрируемых экспонатов, произнес хранитель городских ворот. – Я думаю, если Колчаковское золото, которое все ищут, где-то и спрятано, то, скорее всего, здесь…
– Это из золотого запаса России, который у Колчака был? – спросил начитанный водопроводчик.
– Да. – важно подтвердил Иван Алексеевич. – Из Омска эвакуировалось одно количество золота, а в Красноярске ревком обнаружил совсем другое… Примерно на треть меньше… Не хватило, как считают, примерно сто ящиков по тридцать два килограмма в каждом…
– Это ж три тоны золота усохли!… Вот, ребята дела делали! – восхитился водопроводчик.
– Зачем адмиралу это золото было где-то в тайге прятать? Надежнее место, чем здесь не найдешь!.. – сказал подземный гид. – К тому же, после отступления Колчака все чертежи подземной крепости бесследно исчезли… Даже самые старые, первой половины восемнадцатого века… Они хранились в архиве канцелярии казачьего войска… Думаю, не случайно…
– Вот бы найти… – мечтательно вздохнул Коля Саяпин. – Я бы себе такую удочку купил… Я один спиннинг в охотничьем магазине видел… О-о-о! Траулер, а не спиннинг!..
– Давайте, поиски колчаковского золота до другого раза отложим! – строго сказал Аркадий. – А сейчас, надо идти… А то не ровен час!… Догонят и…
– Аркадий, что ты говоришь такое! Тьфу на тебя! – сердито сказала Соня.
Они двинулись дальше.
– Ой! – вдруг вскрикнула медсестра. – Ой-е-й! Как я ногу ударила! Иван Алексеевич, посветите, тут какие-то железяки валяются… Круглые…
– Это ядра для мортир… Еще те, чугунные, что до снарядов были… Тут их много разбросано… Но они у стенок… Держитесь посередке и все будет нормально. – посоветовал Кальварский.
– Бабкин сон, да с какого ж времени они тут валяются? – изумился Коля Саяпин.
– Ну, давно… После крымской войны 1856 года, рус-ская армия начала перевооружаться на нарезные орудия для которых нужен конический снаряд… Так что, лет сто пятьдесят.
– Что ж они за столько лет их убрать не смогли! – возмутилась Соня.
– Вот бардак! И тогда порядка не было! – вздохнул слесарь-водопроводчик.
– Аркаша, ты где? Можно я за тебя держаться буду?… – жалобно простонала рядом с ухом подполковника Соня. – А то я отстать от вас боюсь!
– Не отстанешь! Я – хвост держу. – сообщил Папас. – Кто будет отставать, на меня наткнется!
– Давай руку, я вот он… – Аркадий нашел в темноте холодную Сонину ладошку и надежно ухватил ее своими пальцами.
– Так, стоп! Впереди завал… Где-то справа должен быть обходной канал… – скомандовал знаток городских подземелий и начал шарить лучом фонаря по стене. – Да, где же он?… Что за наваждение!…
– Дядя Ваня, мы что, заблудились? – жалобно пискнула Соня.
– Да, не говори ты под руку! – буркнул обеспокоенный Кальварский.
Все замерли с молитвой в душе. И те, кто бывал в церкви. И те, кто – нет.
– Ох, старая голова, он же вон где! Мы ж его прошли! – обрадованно воскликнул проводник и сделал несколько шагов назад. – Ребята, сюда!…
Натыкаясь друг на друга, каланчевцы бросились на свет фонаря.
Уходящий в сторону боковой ход был значительно уже тоннеля, по которому они до этого шли. Им показалось, что где-то рядом капала вода.
– Так, так… все правильно… – убеждал не столько спутников, сколько себя Иван Алексеевич. – Еще десять шагов и… и… и… Да, где же он, гад ползучий? – в сердцах вскричал конструктор.
– Какой гад? – испуганно спросила за его спиной Соня.
– Такой большой! Людей любит кушать… – пробурчал Иван Алексеевич.
– Неправда! Нет тут никаких гадов! – не веря своим словам, громко заявила Соня.
В темноте вдруг послышался непонятный, похожий на далекий рокот мотора звук.
– Аркаша, я боюсь! – прошептала медсестра и Стек-лов почувствовал прижимающийся к нему мягкий женский бок.
– Куда же он делся? – бормотал себе под нос Иван Алексеевич.
– А что должно быть-то? – спросил Коля Саяпин.
– Коридор здесь должен быть перпендикулярный нашему проулку… Он идет параллельно основному тоннелю, по которому мы до этого шли…
– Так, я вот на какой-то развилке и стою! – подал голос Папас. – Я руки в стороны развел, а стен достать не могу… Может, это он и есть?
– Фу-у-у… Точно он! – облегченно вздохнул подземный поводырь. – Мы его просто прошли… А я уже испугался, куда он пропал… Ну, все, теперь уже скоро! – заметно повеселевшим голосом произнес он.
Внезапно за спинами идущих появился свет и их огромные тени черными полотнищами вытянулись по кирпичным стенам.
Они встревоженно обернулись.
Папас держал в руках какой-то странный светильник. На его пузатом корпусе, не колеблясь, стоял маленький, похожий на осенний листок березы, язычок пламени.
Аркадий присмотрелся. Светильником являлась Папасова фляга с фальшивым коньяком, над горлышком которой и горело пламя.
– Смотри, как горит! Что значит качество! – горделиво произнес Павел Сергеевич. – Я носовой платок в жгут скатал и из него фитиль сделал… Хорошо, я спички со стола захватил!
Имея теперь два источника света, – фонарик в руке Ивана Алексеевича впереди и Пашину спиртовку сзади, – они почувствовали себя увереннее.
Метров через пятьдесят они увидели, что с одной стороны коридора кирпичная стена сменилась металлической решеткой из толстых арматурных стержней.
Они подошли к решетке и Кальварский вместе с Пашей посветили сквозь ее прутья.
За решетками лежал большой зал. Его дальнего конца видно не было. У его стен стояли металлические ящики с торчащими из них концами проводов. Посередине – длинные столы с разбросанными частями каких-то приборов. По потолку тянулись длинные линии ламп дневного света. Одна лампа вылетела концом из гнезда и висела вертикально.
– Бывший подземный командный пункт ракетной дивизии ПВО, – сказал Кальварский.
– Надежно упрятано… – одобрил отставной майор, поднимая вверх свою горящую флягу. Носы подземных путешественников защекотал резкий алкогольный запах.
Аркадий, как и все остальные, с детства знал военный городок дивизии, расположенный на поверхности над тем местом, где они сейчас находились.
Рядом с закрытой краснозвездным забором территорией воинской части, стоял дивизионный клуб – двухэтажное кирпичное здание с двумя покрытыми белой штукатуркой колоннами у входа. Оно было построено еще до революции. Тогда здесь размещалась канцелярия Сибирского.
казачьего войска.
В клубе был кинозал, буфет и биллиардная. А по вечерам в нем работали многочисленные кружки и студии. Их вели офицерские жены. В них занимались дети офицеров дивизии. Но не только. Туда принимали и детей обычных, не военных каланчевцев.
Аркадий с Пашей ходили в радиотехнический кружок. А еще записались в секцию классической борьбы. Смешно сказать, но Костя Шторм, тогда единственный из каланчевских мальчишек, ходил в кружок бальных танцев. Конечно, не по своей воле. Его мать очень хотела, чтобы он стал артистом.
Над ним, естественно, пробовали смеяться школьные и уличные приятели. Но Костян, несмотря на то, что ни борьбой, ни боксом не занимался, был парнем не робким. Он из-за каждого слова лез в драку и бился так отчаянно, что насмешки быстро прекратились. Наоборот, над его необычным для каланчевского мальчишки занятием даже как будто возник ореол мужественности, – ведь не где-нибудь танцует, а в военном клубе!
А радиотехнический кружок тогда два раза в неделю вел как раз их нынешний провожатый – инженер Кальварский. Именно под его руководством они сконструировали и собрали такие невиданные для того времени вещи, как пульт дистанционного управления телевизором и специальную реле-вставку, принимающую сигнал и переключающую каналы.
– Аркадий, ты правда это сам сделал? – округлив глаза, спросила его юная Соня Кальварская, когда он продемонстрировал ей переключение каналов на расстоянии.
– Да, от нечего делать собрал как-то… – с равнодушным видом обронил он, хотя убил на то, чтобы спаять дистанционный пульт, по меньшей мере месяц. Но после этих Сониных слов его душа пела от счастья.
Соня долго думала, как бы выразить свое восхищение его невероятным способностям, и, наконец, к неудовольствию Паши и Кости Шторма произнесла:
