— На этой неделе мы беседовали с одним учителем, который считает, что его ученики употребляют чрезмерное количество медикаментозных средств, — заметил Роган.
— Легко рассуждать, пока ваш ребенок не сбежал из дома. — Элли вспомнила, с какой страстью Болт говорил во время дебатов в Нью-Йоркском университете о душевной боли и разочаровании, которые он наблюдал у своих юных пациентов. — С учетом всего этого многие лекарства на рынке являются экспериментальными, и их употребление молодыми людьми вызывает ожесточенные споры. Это подводит нас к моим исследованиям. Идея «Эквивана» заключается в том, чтобы использовать активный ингредиент антидепрессанта, который может таить в себе немалый риск, если он применяется в качестве средства лечения биполярного аффективного расстройства, но в сочетании со стабилизатором настроения это лекарство, как выяснилось, более эффективно, нежели антипсихотическое средство.
— Доктор, вы нас теряете.
— Говоря вообще, мы пытаемся сочетать лучшее из двух сфер. Взять хорошее и нейтрализовать плохое. «Эквиван», по своей сути, представляет собой комбинацию двух имеющихся в продаже лекарств — «Эквилибриума», являющегося стабилизатором настроения, и «Флована», являющегося антидепрессантом. Отсюда и название — «Эквиван». Мы испытываем его на молодых людях в возрасте от десяти до двадцати лет. Это позволяет нам не только оценить эффективность лекарства, но и определить зависимость его воздействия от возраста. Возможно, то, что творит чудеса с двадцатилетними, приносит вред десятилетним. Естественно, мы хотим знать это. Чтобы принять участие в испытании, пациенты должны отвечать критериям биполярного аффективного расстройства первой стадии, классической маниакально-депрессивной формы болезни в соответствии с классификацией по DSM-IV.
Болт принялся было расшифровывать эту аббревиатуру, но Элли махнула рукой. Поскольку многие преступники страдают психическими заболеваниями, каждый полицейский слышал о «Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам».
— Пациенты не могут принимать никакие другие лекарства от депрессии и иных психических заболеваний. Они должны быть согласны с условиями протокола исследования лекарства, одно из которых предусматривает, что на основе произвольного выбора одни пациенты будут получать активное лечение, а другие — плацебо.
— Значит, не все пациенты действительно получают «Эквиван»?
— Именно так. В любом солидном испытании лекарств используется контрольная группа. Если бы мы давали «Эквиван» всем пациентам, то не имели бы возможности знать, по какой причине улучшается настроение и повышается психологическая устойчивость, — в результате лечения или вследствие воздействия других факторов, таких как изменения погоды и успехи в работе, либо в силу простого совпадения. Поэтому четверть наших пациентов получают «Фловиан», четверть — «Эквилибриум», четверть — их комбинацию, «Эквиван», и четверть — плацебо.
— Если комбинация лекарств дает эффект, — сказал Роган, — это значит, вы сознательно лишаете некоторых из своих пациентов лечения, и все во имя науки. Извините, доктор, но это не очень красиво.
— Что поделаешь, детективы. Таков научный метод. И именно поэтому наши пациенты подписывают строгие обязательства о неразглашении. Если уж на то пошло, нельзя сказать, что мы действительно лишаем их чего-то. Каждый мой пациент получает амбулаторное лечение, за которое некоторые жители этого города платят немалые деньги. Проблема в том, что мы пока не знаем, приносит ли это лекарство пользу. Возможно, «Эквиван» совершенно неэффективен. Возможно, он даже ухудшает состояние.
— Насколько мы понимаем, пациентам платят за участие в испытании, — сказала Элли.
Ученики Касдена платят огромные деньги за то, чтобы притупить сознание, в то время как фармацевтические компании платят за то, чтобы остальное население тоже подсело на их продукцию.
— В этом нет ничего необычного. Суммы весьма скромные. Это всего лишь компенсация за трату времени и транспортные расходы.
Для психиатра из Верхнего Вест-Сайда сотня долларов, возможно, и представлялась скромной суммой, но для шестнадцатилетнего бездомного парня вроде Брэндона Сайкса это было целое состояние.
— Можно симулировать маниакально-депрессивное состояние?
— Только теоретически. Такое случалось раньше, но DSM-IV содержит специальные критерии, имеющие целью выявление ложных сообщений.
— Понятно. А это правда, что человека с маниакально-депрессивным расстройством легче подвергнуть принуждению?
— Вне всякого сомнения. В состоянии депрессии у человека может отсутствовать воля, необходимая для того, чтобы противостоять давлению. Он испытывает чувство безнадежности и к тому же лишен душевной энергии, чтобы сопротивляться принуждению.
— А в маниакальной фазе? — спросила Элли.
— Хуже работает интуиция. Вы можете подумать, что маниакальное состояние побуждает человека к борьбе. Но, находясь в этом состоянии, он не думает о последствиях. Он хочет подать доллар бездомному. Помогать другому человеку так приятно, что он подает ему вместо одного двадцать долларов. После этого он идет в банк, закрывает счет и раздает всю свою наличность на улице. Человек, находящийся в маниакальном состоянии, выполняет чью-то просьбу и, прежде чем он осознает это, теряет над собой контроль.
— А может ли человек с маниакально-депрессивным расстройством быть более склонным ко лжи, если он считает, что это каким-то образом поможет ему?
В данный момент она думала о Брэндоне Сайксе.
— Говоря вообще, да. И в основном по тем же самым причинам.
— А как насчет убийства?
— Прошу прощения?
— Способен ли человек, страдающий этим расстройством, неожиданно впасть в ярость и убить друга в ходе незначительного спора?
— Такие случаи, несомненно, имели место. Эти люди могут полностью терять контроль над собой.
— Следовательно, если мы имеем обвиняемого в убийстве, который может страдать маниакально-депрессивным расстройством, нам необходимо узнать, принимает ли он лекарства для лечения этого расстройства, не так ли?
— Цель лечения заключается в том, чтобы помочь людям. Мы надеемся, что при постоянном употреблении лекарство будет поддерживать человека в нормальном состоянии на протяжении длительных периодов времени. Мы не можем полностью излечить это заболевание, но стараемся снизить частоту, продолжительность и интенсивность колебаний между двумя полюсами.
Элли улыбнулась. А она думала, что «общий разговор» с доктором Болтом будет пустой тратой времени. Она записала дословно его последнюю фразу в блокнот. Он сказал все, что им было необходимо от него узнать.
Макс со стоном откинулся на спинку стула.
— Черт возьми! Сначала записи интернет-трафика «Социального Круга», теперь досье на доктора, испытывающего лекарства? Запросы этих документов могут стать новым кругом ада для юристов.
Элли обняла себя за плечи и сидела в таком положении до тех пор, пока не почувствовала, что напряжение спало.
— Извини, дружок. Ловить плохих парней — очень тяжелый труд.
— Ладно, я перестану ныть. Но это весьма непростая задача.
Макс уставился на лежавшую перед ним клавиатуру. На экране его компьютера было начало заявления о получении санкции на ознакомление с досье Дэвида Болта. Пока он составлял аффидевит[16] в поддержку заявления о получении санкции, Роган искал в ноутбуке необходимую информацию.
— Отлично. Мы имеем здесь все, о чем вы узнали у доктора Болта. Скажите мне, что вам о нем известно — образование, дипломы и тому подобное.
Роган отыскал краткое жизнеописание Болта и, прочитав его, присвистнул.
— Научные должности в Нью-Йоркском университете и в Гарварде. Медицинские должности в Нью-Йоркском пресвитерианском госпитале, Колумбийском медицинском центре и онкологическом центре Слоун-Кеттеринг. Получатель всех видов грантов как от Национальных институтов здравоохранения, так и от частных. Триллион премий. Две книги. Резиденция на горе Синай. Диплом медицинского факультета Гарварда. Учеба в Йеле. О, как мило! Аттестат школы Касден. Достаточно?
Макс продолжал стучать по клавишам.
— Смотрится неплохо. Похоже, вы выполнили наше домашнее задание. А как насчет двух лекарств, составляющих «Эквиван»?
Роган отыскал информацию по «Эквилибриуму» и «Фловану». Элли рассмеялась, услышав, как он пытается выговорить названия ингредиентов лекарства. В конце концов он оставил попытки и повернул экран ноутбука к Максу.
— Понятно. А какие компании их производят?
Элли были знакомы названия двух крупных фармацевтических компаний.
