и ждал носилки. Подкинув, почти на руках их установили в фургоне, Настя закрепила носилки, ей помогли подключить ИВЛ. Всё получилось быстро и слаженно, наверное, так проходили оперативные совещания в кабинете у генерала.
А доктор в это время отошёл от машины, читая и обдумывая ответное сообщение от Александра Ивановича. Странное, как впрочем весь этот мир.
– Доктор, – вдруг появившаяся рядом Настя, прижалась в его руке, – я могу спросить? – тихо сказала она.
– Да, – ответил доктор.
– Он открыл глаза, – выдохнула она.
– Когда ты нажала на курок? – он быстро понял, что она имела в виду.
– Да, да, – она пахла кашей, тяжело дышала и была взволнована. – Он будет мне сниться?
– Не знаю. У меня по ночам свои сказки, – ответил доктор.
– Какие? – она старалась посмотреть ему в глаза, но так, чтобы он этого не заметил.
– Странные, очень странные.
Доктор не знал, что ответить девушке, он сам себе не знал, что ответить, на каждый вопрос сейчас же возникал другой вопрос.
– Просто старайся не вспоминать его. Хотя когда случится второй, ты его и забудешь, совсем забудешь.
– А что, будет второй? – ужаснулась она, наверное, искренне.
– Посмотри вокруг, этот мир сошёл с ума навсегда.
Они вместе посмотрели на внутренний двор больницы, заполненный людьми. Многие из сопровождавших генерала людей вышли из здания больницы первый раз за много дней. Они радовались солнцу, свежему, хоть и морозному воздуху, чистому белому снегу, просто свободе. Люди разошлись по двору и, наверное, мечтали о близкой весне.
– Они просто устали, – сказала Настя, отстранившись от доктора.
– Наверное, – согласился он с Настей, убрал пейджер в карман куртки и ещё раз осмотрелся, ему надо было озвучить приказ Александра Ивановича к личному составу банды и примкнувшим к ним сотрудникам ФСБ.
– А где бензин?! – вдруг громко спросил Лёха.
Доктору показалось, что только он слышал его.
– А где бензин? – снова спросил Лёха.
– На КПП у моста нам дольют, – сказал запыхавшийся офицер, он зачем-то убегал в здание больницы и сейчас вернулся и с решительным видом встал рядом с доктором.
Лёха Парадайз вопросительно посмотрел на доктора.
– Хорошо, на КПП дольёте бензина, потом проедете до условленной точки, – сказал доктор.
– Кем условленной? Что за точка? – озадачился решительный офицер ФСБ.
– Неважно, – со спокойным видом посмотрел на него доктор, – это по трассе, сворачивать никуда не надо, там сменится экипаж, водитель и медсестра будут новые.
– Почему? – прищурил левый глаз офицер.
– Эти уже устали, – он махнул рукой в сторону Лёхи и Насти, – у вас будут новые свежие силы. Генерала до госпиталя довезут в целости, не волнуйтесь. А тот, новый экипаж вы отпустите вместе с машиной. Надеюсь, это будет ваша благодарность нам. И потом, вы же ФСБ! Чего вам-то бояться? – прищурил в ответ офицеру левый глаз доктор.
– Ладно, – офицер потёр приклад автомата, – ладно. Давайте выдвигаться.
Доктор пожал руку Лёхе и Насте. Прочитал в их глазах и сомнения, и надежду, и радость, радость потому, что начиналось действие, им уже понятное действие и главное – возможность уехать подальше от этого вмёрзшего в страшную зиму города.
Настя и боец ФСБ сели в фургон, закрыв двери, а офицер – в кабину к Лёхе Парадайзу. Машина дёрнулась, дёрнулась ещё раз и забуксовала в снежной грязной колее, которую сама когда-то и накрутила. Фургон встал, снова дёрнулся и, махнув задом, выехал по прямой к воротам больничного двора.
Доктор смотрел вслед уезжающему фургону реанимации и ни о чём не думал.
– Виктор Геннадьевич, слушай ещё раз не в службу, а в дружбу, – вернул доктора в морозную действительность заведующий гнойной хирургией, – сходи к своим, узнай, будут ли они переезжать к нам или нет. Может, у них условия изменились?
– Срочно? – прищурил левый глаз доктор.
– Да, если можно, прямо сейчас.
– Хорошо, схожу узнаю.
– Ага, мы будем ждать, мир врачам, – похлопал его по плечу заведующий и, прихрамывая, пошёл к шлюзовой камере своей больницы.
Доктор решил досмотреть фильм а-ля натурель об уезжающей вдаль жёлтой машине реанимации. Для удобства он сел на большой и тёплый сугроб, который оказался капотом какой-то машины. Словно для лучшего кадра Лёха Парадайз включил сигнальные огни, такую новогоднюю иллюминацию, по ним и было видно, как фургон едет по пустой улице, наверное, к такому же яркому, как и огни, будущему под названием Рай.
Доктор смотрел кино и снова перестал думать.
Думать было не о чем.
Пустота.
И пейджер молчал, и мыслей не было.
Наверное, доктору было бы интересно узнать, что ещё происходило на базе, пока они ехали сюда в областную больницу под номером один. А происходило следующее. Александр Иванович установил камеры наблюдения над койками, где лежали банкиры с первого дня их появления в посёлке. Просто на всякий случай, для контроля. Случай и произошёл, почти сразу, в самом начале истории. Почему пристав выбрал Веру Петровну, было непонятно, но она ему стала помогать, рассказывала, как тут обстоят дела, выхаживала его и он сказал ей адрес, где хранится клад в обмен на помощь. Они придумали коварный план освобождения и стали симулировать ухудшение здоровья, стараясь вымутить, это выражение Веры Петровны, у Александра Ивановича эвакуацию пристава в другое место, более благополучное. Потом появилась реанимация, и Вера Петровна, собрав из нескольких сильнодействующих релаксантов болтушку, вколола приставу состав, который и вывел его из сознания. Одно плохо: в тот момент по-настоящему в животе что-то пошло не так, ну и доктор-хирург подвернулся вовремя, что Вере Петровне было на руку. А адрес, который назвал ей пристав, был липовый. Совсем в другом месте. Поэтому Александр Иванович и отправил Веру Петровну на замену Насти, чтобы она унесла в вооружённые чем попало массы людей эту липу, нашла там подельников или соратников и они благополучно на неё купились, ей доверились и так далее, примерно так, как в обычном вестерне и бывает. А вестерны Александр Иванович уважал и пересмотрел их много хороших и плохих. Такой сценарий для Веры-педиатра он и написал, отправив доктору сообщение о замене экипажа.
Ещё не знал доктор, что настоящий адрес пристав назвал анестезиологу Самонину Серёге, правда, тот ничего и не понял из сбивчивого речитатива выходящего из-под наркоза больного, подумал, что камазы с солярой, ну а адрес запомнил, так на всякий случай, соляра же сейчас второе золото после золота.
Снег под доктором утоптался, и он бы уснул, подставляясь под солнечные лучи, но рядом всё ещё был мороз. Он его и заставил встать.
Доктор вышел за угол здания главного корпуса во внутренний двор больницы, с расположенной в центре площади высокой деревянной
