— Зои, — задумчиво отвечаю я так, словно забыла имя няни.
— Да, Зои, — кивает Бисма, удивленная моей реакцией. И все трое в нетерпении ждут, что же я скажу.
— Если честно, меня одолевают сомнения на ее счет, — сообщаю я, потрясая этим чистосердечным признанием даже саму себя.
— Ой-ой-ой, — медленно тянет Пип. — Сейчас поздновато думать о замене.
— Знаю-знаю. — Огорчение ясно читается по моему лицу. Но если я не могу сказать об этом своим близким подругам, среди которых есть, кстати, и моя лучшая подруга, то кому еще я доверюсь? — Все прекрасно, правда. Я в том смысле, что она превосходно заботится о мальчиках, хорошо ведет домашнее хозяйство…
— Но она тебе не по душе, — безжалостно обрывает Пип.
— Нет, я бы так не сказала. Если уж на то пошло, она мне действительно нравится. Она немного сдержанна и необщительна, но это вполне объяснимо. Думаю, у нее проблемы с бойфрендом.
— Ну вот, это я понимаю, совсем другой разговор! — Бисма всегда видит в людях только лучшее.
— И все же есть в ней что-то… Никак не могу разобраться, что же меня беспокоит, но если бы мне пришлось это сформулировать… — Закатываю глаза к потолку, пытаясь подобрать слова. — Я сказала бы… о, вы решите, что я совсем сдурела.
— Нет, продолжай, — подбадривает Бисма. Все превратились в слух.
— Я сказала бы, что у нее есть другие причины находиться в нашем доме, — выпаливаю я и тут же жалею об этом. Вспоминаю все хорошее, что она сделала для мальчиков с тех пор, как работает у нас, не говоря уже о том, что со мной ей пришлось по-настоящему трудно. — Я не придираюсь к ней или что-то в этом роде, — спешу добавить я, когда вижу изумленные лица подруг. — Уверена, все будет замечательно.
— Гор-мо-ны! — легкомысленным фальцетом поет Пип.
— Нет, ты что? — с поддельной серьезностью возражаю я, и мы все заливаемся смехом. — Ладно — да, может быть, немного и играют.
— Дай ей еще несколько недель. Как только родится ребенок, как только Джеймс снова будет дома, все встанет на свои места, вот увидишь. Зои погрузится в обычные заботы о детях, ты будешь наслаждаться своим декретным отпуском, и жизнь засверкает новыми красками. — Пип подтверждает эти заверения преувеличенно широкой улыбкой. Надетая на подруге эластичная туника обтягивает ее живот, наглядно демонстрируя, как недолго ей осталось до родов. Мне нравится, как выглядит Пип. Мне нравится, как выглядим все мы.
— Разумеется, ты права, — говорю я Пип. Но по-прежнему не могу отделаться от странного чувства.
Карла Дэвис казалась мертвой, хотя на самом деле в ней теплилась жизнь. Ее руки были утыканы иглами и трубками, а к самым разным частям тела крепились липкие датчики кардиомонитора, обнажая участки бледной плоти под безжизненно-серой больничной рубашкой, которую на нее надели.
— Это наверняка какой-то вздор, — сказала Лоррейн, глядя на бедную девочку на больничной койке. — Бред под воздействием лекарств.
— Барретт сказал, что она то впадала в беспамятство, то приходила в себя. — Адам поднял планшет-блокнот, прикрепленный у изножья кровати. Вскоре детектив положил блокнот на место — небрежно набросанные слова и пометки на кардиограмме почти ничего ему не говорили. — Но она все время твердила о какой-то женщине.
— Что теоретически меняет все, — отозвалась Лоррейн. Возможные варианты с нападением женщины замелькали в ее сознании, и ни один из них не вязался с той скудной картиной преступления, которую они успели составить. Кроме того, детективы все еще не были уверены в том, что оба нападения на беременных связаны, даже при том, что злодения оказались изуверски похожими. Лоррейн надеялась получить какие-то зацепки из характера телесных повреждений Карлы, но главным было спасти ее жизнь и вовремя перевезти в операционную, а не давать судебно-медицинским экспертам возможность осматривать ужасное месиво на ее теле. — Повтори мне снова, о чем еще доложил Барретт?
Он был их лучшим констеблем и никогда не подводил во время допросов. Барретта отличали дотошность и умение быстро, на ходу соображать.
— Мы уже тысячу раз об этом говорили!
Это была истинная правда. Вчера они всесторонне обсуждали ход расследования на совещании, где присутствовала почти вся их группа. Работа затянулась до позднего вечера, а потом Адам с Лоррейн беседовали о деле уже дома, когда разгребали бардак, оставленный Грейс и ее подругами.
— Старшая медсестра разрешила Барретту поговорить с Карлой всего пару минут. Ему показалось, что у Карлы не было ни малейшего представления о том, где она и что с ней произошло. Она находилась в полнейшем замешательстве. Помнила всякую ерунду вроде своего имени или того, где живет, но не могла сказать решительно ничего по поводу недавнего нападения, кроме моментов, которые ему предшествовали. Карла твердила, что кто-то стоял у двери и что нужно было открыть. По-видимому, она была донельзя встревожена этим визитом.
— Эта загадочная женщина, — произнесла Лоррейн, уже чуть ли не наизусть выучив всю историю.
— Верно, — подтвердил Адам. — Барретт попросил Карлу дать описание, но она лишь продолжала упорно твердить: «Худая». Это вряд ли нам чем-то поможет.
Карла вдруг пошевелилась, и Адам тут же склонился над ней.
— Карла, вы меня слышите?
Лоррейн испугалась, что он может ненароком взбудоражить пострадавшую.
— Прекрати, Адам, ты напугаешь ее. — Лоррейн тоже подошла к изголовью кровати молодой женщины. Простыни были набросаны на то, что до недавних пор было очень большим животом. «Интересно, а она хотя бы помнит, что была беременна?» — спросила себя Лоррейн. — Эй, голубушка, вы меня слышите? Я — детектив. Я просто хочу задать вам пару вопросов.
Лоррейн провела пальцем сверху вниз по внутренней стороне запястья Карлы. К тыльной стороне ладони бедняжки был привязан пластмассовый катетер с тонкой трубкой, крепившейся к стойке для капельницы. Лоррейн внимательно осмотрела кожу с внутренней стороны локтя Карлы. Фиолетово-багряные синяки в области вен и красноречивые следы старых шрамов резко контрастировали с молочно-белым цветом кожи. И эти отметины явно не были делом рук врачей.
— Милая моя, вы меня слышите?
С уст Карлы слетел короткий стон, и ее голова заметалась по подушке. Глаза девочки на мгновение открылись, но веки снова тяжело опустились. Лоррейн успела заметить мутный, несфокусированный взгляд.
— Я хочу найти тех, кто сделал это с вами, голубушка. Вы что-нибудь помните о нападении или о тех, кто набросился на вас? Как они выглядели?
Карла ничего не ответила. Аппарат за больничной койкой пищал, отражая на экране монитора давление, степень насыщения крови кислородом и частоту дыхания. Лоррейн не понимала значения этих чисел, но аппарат издавал ровный звук, тем самым заверяя, что жизнь Карлы как минимум поддерживается на прежнем уровне.
— Мне придется попросить вас удалиться, — сказала вошедшая в палату медсестра. — Я должна проверить, не кровоточит ли рана.
— Мы вернемся позже, — подчинился Адам.
— Благодарю вас, — ответила медсестра, осторожно снимая покрывала с Карлы.
Девочка снова застонала, и рука с катетером дернулась в сторону.
— Осторожнее, лежи тихо, — произнесла вторая медсестра с мелодичным ирландским акцентом. — Нам не нужно, чтобы ты срывала с себя все это.
— Если бы только она снова заговорила… — вздохнула Лоррейн, когда они вышли.
Детективы обменялись краткими кивками с молодым констеблем, охранявшим дверь палаты, а потом переглянулись и сами, вспомнив собственные ранние годы на службе. Лоррейн прогнала прочь неизбежные воспоминания о том, как встретила Адама, как боготворила его — нет, чуть ли не поклонялась ему! — в то время. Теперь она никак не могла понять, как между ними выросла кирпичная стена высотой двадцать футов. Лоррейн отказывалась считать, что это была целиком и полностью ее вина.
Они стояли у машины Адама. Лоррейн зажмурилась, когда вдруг выглянуло солнце, пробившись сквозь тучи перед обещанным прогнозом дождем со снегом.
— Хочешь кофе? — спросила она, показав на припаркованный неподалеку трейлер, с которого продавали напитки и закуски. Противостоять запаху бекона было просто невозможно.
— Как ты думаешь, у них есть зеленый чай? — ухмыльнулся Адам.
— Давай узнаем, — ответила Лоррейн и удивила саму себя, кратко коснувшись руки Адама по пути к киоску. — А потом ты можешь поехать со мной к Рассу Гудолу. У меня есть к нему несколько вопросов. Если нам хоть немного повезет, застанем его дома, за какими-нибудь хлопотами по хозяйству.
Лоррейн постучала, но дверь никто не открыл. Тогда она попыталась хоть что-то рассмотреть сквозь щелочку грязного пластмассового почтового ящика. В нос тут же ударила струя теплого воздуха, принесшая с собой запах гнили.
