Лоррейн поспешила открыть бутылку вина. Она пообещала себе неделю детокса в самое ближайшее время, изрядно повеселив Адама, когда сказала ему об этом сегодня в машине. Лоррейн взяла бутылку и стакан наверх, чтобы спастись от девичьей кутерьмы. Она решила, что поест позже, возможно, с Адамом, если он вернется домой не поздно, и они вдобавок смогут поговорить за ужином.
По пути в ванную она остановилась у двери спальни Стеллы. Лоррейн услышала, как младшая дочь говорит по телефону.
— Знаю, точно… Я переберусь в ее спальню, как только она съедет. Она попросила меня быть ее подружкой невесты!
Лоррейн содрогнулась. Помимо прочих неприятностей, она мучительно осознала, что эти последние несколько дней совсем не уделяла внимания Стелле, закрутившись с проблемами Грейс, не говоря уже о двух расследованиях. Но так иногда складывалась жизнь. Через каких-то несколько недель, возможно, появится больше свободного времени, которое они могли бы провести вместе, всей семьей. По крайней мере, Лоррейн на это надеялась.
Сделав внушительный глоток вина, она постучала в дверь Стеллы.
— Вот блин! Мне пора.
«С каких это пор Стелла использует подобные выражения?» — спросила себя Лоррейн.
— Привет, милая. Просто решила проведать. Ты в порядке?
«Боже праведный! — ужаснулась Лоррейн. — Я начала общаться эсэмэсками!»
— Ага, — бросила Стелла, лениво развалившись на кровати. — Когда эта компашка свалит? — И младшая дочь состроила гримасу, выражая неодобрение.
— Полдесятого, если повезет. Ты сделала домашнее задание?
— Сделала. Мне скучно. — Стелла распласталась на кровати, свесив голову с края. Теперь ее волосы почти подметали пол.
— Я собиралась принять ванну, но могу остаться и поболтать, если хочешь.
Идея свернуться калачиком в кресле-мешке Стеллы, обсуждая с ней косметику, журналы и мальчиков, неожиданно показалась Лоррейн прямо-таки идиллической. Это помогло бы отвлечься и выбросить из головы ужасные истории Карлы Дэвис и Салли-Энн Фрайт. В эту минуту больше всего на свете Лоррейн хотелось сделать именно это. Она вошла в захламленную комнату и сделала еще один глоток вина.
— Прости, ма, — протянула Стелла. — Но… понимаешь… Я как раз хотела посидеть в Фейсбуке или что-то в этом роде.
Сердце Лоррейн кольнуло разочарование, и в этот самый момент зазвонил ее мобильный. Это был Адам. Стелла открыла свой ноутбук и уже увлеченно клацала по клавишам, словно матери и вовсе не существовало. Лоррейн сделала шаг назад, на лестничную площадку, чувствуя себя немного обездоленной.
— Что? — запальчиво бросила она в трубку.
— Карла Дэвис пришла в себя. И дала описание.
— О! — горячо отреагировала Лоррейн. Это означало серьезный прорыв в расследовании. Быстрее, чем они ожидали.
После того как Карлу привезли из операционной, Адам ждал в больнице так долго, как только мог, но в итоге вынужден был поручить другому сотруднику полиции продолжить дежурство.
— Ты можешь приехать на службу? Я назначил совещание через полчаса.
Лоррейн скользнула взглядом вниз по лестнице. Две девочки, через которых ей пришлось чуть ли не перелезать по пути наверх, ушли, зато бесконечный поток подростков с тарелками карри и риса в руках заструился в ее гостиную. Лоррейн вздохнула.
— Ладно. Но сообщи мне какие-то хорошие новости. Скажи, что подозреваемого задерживают в этот самый момент, когда мы с тобой разговариваем!
— Увы, не могу, — ответил Адам.
— Забрать младенца или ребенка постарше у матери не так просто, как вы думаете.
Я рассказываю об этом Зои, которая сидит рядом, глядя на меня и дрожа. Ее рот приоткрыт, а щеки приобретают еле заметный розовый оттенок, несмотря на то что в доме холодно. Пока я объясняю Зои суть своей работы, на лице няни медленно проступает потрясение. Вдобавок ко всем сегодняшним неприятностям бойлер вышел из строя, так что мы подвинули стулья ближе к плите и обе надели еще по одному свитеру. Точно так же Зои укутала и близнецов, а потом разожгла камин в гостиной и уютно устроила их под одеялом смотреть любимые мультики.
Мы обхватываем пальцами кружки с чаем, пытаясь согреться. Я подержала у раны на голове пачку замороженного зеленого горошка, но теперь он весь растаял. Зои протягивает руку и забирает у меня капающий пакет.
— Я в том смысле, что… как вы можете это делать? Забирать чужого ребенка на законных основаниях? — Она подчеркивает это «на законных основаниях», словно существует другой способ изъять ребенка из семьи.
— Это непросто. Детей направляют к нам многие — полицейские, врачи, персонал больниц, патронажные сестры, акушерки, учителя, друзья, родственники, соседи… всех не перечесть.
Зои делает заинтересованное лицо. Она потягивает чай из своей кружки, как пугливая птичка, все время озираясь.
— Потом мы даем свою экспертную оценку. В основном проводя множество встреч с родителями — или одним родителем — и без, а еще устраивая как неожиданные, так и запланированные визиты домой к детям. Мы должны решить, безопасно ли ребенку или детям, может быть, младенцам, даже еще не родившимся, оставаться в таком окружении. Если нет, мы обращаемся в суд, чтобы перевезти детей в надежное место, — обычно речь идет о временном патронате, — пока для них не будет найдено постоянное место жительства.
— Значит, ребенка забирают у родной матери, — вяло тянет Зои. И я не уверена, что это — вопрос.
— Бывает и так, — отвечаю я, пытаясь не шокировать ее суровой действительностью. — Но вы должны понимать, что это всегда делается с учетом интересов ребенка. Зачем позволять ему расти в жестокой, изобилующей пагубными привычками, нечистоплотной или нерадивой семье, если он или она может жить в спокойном, любящем окружении?
Пульс все еще отдается в моей голове.
— А как же их матери? Что происходит с ними? — Зои выглядит озадаченной и потерянной, словно нечто подобное однажды может произойти и с ней.
— Что ж, — отвечаю я осторожно, ощущая себя так, словно пытаюсь объяснить что-то ужасающее маленькому ребенку, — некоторые из них — безнадежный случай с самого начала. Даже получая поддержку, они не пытаются изменить свою жизнь. Иногда они чувствуют истинное облегчение, когда у них забирают детей.
— Появляется больше денег на наркотики и выпивку.
Я киваю.
— Но кому-то удается изменить жизнь к лучшему и вернуть своих детей. — Я с нежностью потираю живот. Мысль о том, что кто-то отберет у меня мою маленькую девочку, когда она наконец-то родится, кажется мне просто немыслимой, особенно после всех этих лет неудержимого стремления, разочарования, попыток и потерь. Я вздрагиваю, не понимая, от холода это или от тревожных мыслей.
— Она толкается?
Киваю и расплываюсь в улыбке.
— Пощупайте. — Я беру ее руку и кладу на то место, где пинается ребенок.
Зои немного хмурится и скользит ладонью по моему животу. Я ощущаю еле уловимый трепет.
— Думаю, она решила немного поспать, — говорю я, когда на лице Зои ничего не отражается.
— А вы не думаете… ну, вы не думаете, что эта авария… как-то потревожила ее?
Я смеюсь.
— О нет, нисколько! Она уже много раз брыкалась с тех пор, как мы вернулись домой. Не волнуйтесь.
— Мне все еще кажется, что следовало отвезти вас в больницу. Я бы не вынесла, если бы что-нибудь случилось…
— С ней все хорошо. Со мной все хорошо. Поверьте мне. — Я похлопываю Зои по руке. Пальцы у няни просто ледяные. — Давайте-ка я опять позвоню сантехнику.
Я набираю номер, и на сей раз он отвечает. Обещает прийти не позднее чем через полчаса.
Зои готовит мальчикам поздний ужин, а я решаю просмотреть несколько личных дел, чтобы выкинуть из головы все, что недавно произошло. Последние двадцать четыре часа были насыщены бурными эмоциями и происшествиями, которые я не могла контролировать. «Сегодня — не лучший день моей жизни, это уж точно», — думаю я, усаживаясь за стол Джеймса и кладу потрепанную кожаную сумку на ремне. Джеймс купил мне эту сумку на прошлое Рождество. Она идеальна для того, чтобы перевозить большие объемы документов между встречами.
— Это секонд-хенд! — удивилась я, сняв упаковочную бумагу и пробежав пальцами по потертой поверхности сумки.
— Это винтаж, — со смехом поправил он. — Старая сумка-ранец почтальона. Я решил, что тебе будет приятно думать обо всех тех хороших новостях, которые в ней доставляли. — И Джеймс обвил меня руками, словно я была его рождественским подарком.
Но в тот момент я могла думать лишь обо всех тех плохих новостях, которые теперь будут перевозиться в этой сумке.
— А это что еще такое? — спрашиваю я себя, засовывая запасной ключ от кабинета Джеймса обратно в сумку.
На полу что-то валяется. Я наклоняюсь и поднимаю с пола пуговицу. Она необычная — темно-зеленая продолговатая деревянная пуговица с фиолетовыми разводами. Это явно не от одежды Джеймса, и я что-то не припомню ничего подобного в своем гардеробе. Пожимая плечами, кладу пуговицу в карман и возвращаюсь к внушительной стопке документов, которые нужно прочитать до завтра. Я должна это сделать, хотя понятия не имею, попаду ли на работу после занятий в дородовой группе. Я предпочитаю не торопить события, когда дело касается рождения этого ребенка. И никто не вправе осуждать меня за это.
