Вряд ли мент ее слышал.
Яну распирала ирреальная злоба. Казалось, она сейчас взорвется и сметет весь этот город. С неимоверным трудом Яна остановилась на обочине: в тридцати метрах справа, на переходе, горел красный свет, и по улице двигался сплошной поток автомобилей.
Яна обернулась, поискав взглядом типа в кожанке, но тот уже исчез.
1.
Понимание того, что это за существо по имени Яна Ковалевская, пришло к Андрею после урока, когда он остался в кабинете один.
Кое-что пришло еще во время урока, длинного, напряженного, несмотря на то, что все сорок пять минут стояла тишина, и, кроме учителя, говорили те, кому он это разрешал.
Андрей шел на этот урок с заметным беспокойством. Как примут его в классе? Как поведет себя Ковалевская? Они с ней какое-то время не виделись, и Андрею казалось, что прошли месяцы, хотя все ее выпады оставались свежими, помнились в мельчайших подробностях, будто все случились лишь вчера.
Сначала Андрей пропустил больше недели. Затем наступили майские праздники. Несколько уроков пропустила сама Ковалевская: вроде бы уезжала с родителями куда-то. И вот уже май в разгаре, выпускники вышли в своем долгом пути на финишную прямую. Тепло заставило скинуть куртки и свитера. И, естественно, Ковалевская в своих тончайших одеждах превратилась в нечто еще более шикарное.
Во всяком случае, когда Андрей вошел в класс и увидел ее, ему стало не по себе. Но не от того, что он вспомнил уже в следующую минуту. На какое-то мгновение он вообще забыл, что связывало его с этой девушкой.
Спустя четверть часа он уже не обращал внимания на ее внешность, даже не помнил, какое впечатление она на него произвела. Спустя еще четверть часа он бы удивился, скажи ему, что совсем недавно он даже восхищался ею. К этому моменту это выглядело не более реально, нежели незначительные детали из его собственного детства. К этому моменту их безмолвная битва, идущая в их умах, достигла своего пика.
Сергей из угрозыска рассказал Андрею все. Не слишком подробно, но суть разговора с брюнеткой передал. И заверил его, что теперь брюнетка изменится. Заверил, что убедил эту стерву, признав при этом, что она — та еще чертовка. Словом, орешек крепкий, но, тем не менее, все-таки орешек, который можно раскусить не зубами, так щипцами.
Действительно, какое-то время Андрей испытывал уверенность, что все закончено. Ну, позлится брюнетка еще немного, и на этом все. Все позади. Отвоевались.
Уверенность в этом иссякла, стоило Андрею увидеться с Ковалевской.
Если посмотреть со стороны, Ковалевская никак не мешала ему вести урок. Не заговаривала с сидящими рядом одноклассниками, не задавала учителю даже самых невинных вопросов, не поворачивалась спиной. Она вообще не проронила за весь урок ни одного звука.
И, тем не менее, все это вместе ни за что не перевесило бы ту ненависть, что беззвучно выхлестывалась через ее взгляд.
Она смотрела на него. Не так, как раньше. Прежде она тоже смотрела на него, не отрываясь, но тогда ненависть была слишком сильно разбавлена иными чувствами: презрением, насмешкой, ненормальной радостью, которую понимала только она. Сейчас ненависть превратилась в основу. Сейчас она исходила от брюнетки таким мощным, хотя и невидимым посторонним, напором, что это вызвало у Андрея страх.
Казалось бы, что здесь такого? Ну, злится на него выпускница, из-за которой Андрею разбили окно, после чего едва не избили его самого. Понятное дело: ей наступили на хвост, и она злится от собственного бессилия. Злится — и ладно. Перебесится. В самом деле, не выхватит же она нож, чтобы броситься на учителя прямо в классе? Только не Ковалевская. Несмотря ни на какую ненависть, она любит комфорт, слишком любит ту жизнь, которую ведет, и ни за что с этим не расстанется. И любые ее действия, направленные в дальнейшем против Андрея, так или иначе, ее выдадут. В конце концов, ее предупреждали, и она не совсем сумасшедшая, чтобы к этому не прислушаться. Ну, ни камикадзе же она?!
И все же эти доводы, такие веские, надежные, словно стальные двери единственного входа в дом, почему-то Андрея не успокаивали. Будто пустая бравада невзрачного типа, что кичится собственной силой.
Дискомфорт по-прежнему оставался, становился более едким, настырным, всепроникающим.
Андрей несколько раз скользил по лицу брюнетки взглядом. Однажды они даже встретились взглядом, встретились на какое-то мгновение. И это мгновение будто подтолкнуло Андрея куда-то, навеяло некий образ, что использует подсознание для объяснения того, что сложно выразить словами.
Андрей даже запнулся. Оглядел класс, такой тихий и чуждый ему, чуждый, несмотря на то, что Андрей еще помнил, как благосклонно к нему относились после первых уроков. Но все это куда-то ушло. Возможно, не веди он сейчас урок, понимание пришло бы именно в тот момент, но его отвлекали эти взгляды. Отвлекало то, что он был вынужден рассказывать по предмету. И лишь оставшись один, Андрей смог упорядочить весь этот сумбур, «вылепить» из него нечто логическое, доступное уму, не только подсознанию.
Конечно, это не принесло ему облегчения. Лишь усилило дискомфорт.
Ковалевская обладала энергией чудовищной силы. Не зря она с такой легкостью настроила класс против нового учителя. По большому счету, ей это ничего не стоило. От природы ей достались одновременно и яркая внешность, и интеллект. И эта бешеная энергия. Та энергия, что доставалась лишь редким людям, некоторые из них «делали» историю. Которые своей волей подчиняли тысячи людей вокруг, заставляли их делать то, что многие из окружающих вовсе не собирались делать до определенного момента.
Именно подобная энергия позволила коротышке Наполеону повести за собой неимоверное количество людей. Именно подобная энергия позволила Гитлеру пройти все трудности и добраться до вершины власти в одной из сильнейших стран Европы, позволила оболванить миллионную толпу, заставила ее прислушаться к мнению одного-единственного человека.
Практически всегда эта энергия была со знаком минус. Для созидания, для того, чтобы вписаться в течение жизни, а не рушить эту жизнь, столь мощной энергии не нужно.
Обычно подобная энергия доставалась мужчинам, ведь именно представители сильного пола несут в себе экстремальные крайности и отклонения. Но иногда бывают исключения. И подобные исключения уже бывали в истории. Та же Лукреция Борджиа, о которой как-то упомянул Руслан. Упомянул, сам того не осознавая, как точно он дал определение Ковалевской. Да, энергия, заключенная в женщине, в конечном итоге, наносит не столь значительный ущерб окружающим людям, потому самые темные женщины в истории так и не сравнились с мужчинами, но, тем не менее, эта энергия даст фору обычным подонкам и преступникам мужского пола. Та же Лукреция Борджиа шагала по жизни, оставляя за собой искалеченные судьбы и кровь так, будто Провидение, пристроившееся рядом с ней, размахивало томагавком.
Сидя за столом в опустевшем классе, глядя в пол остановившимся взглядом, Андрей подумал, что, возможно, кто-то со стороны посмеялся бы над его страхами. Покрутил у виска. Но Андрей знал, что ничего не преувеличивает.
Энергия Ковалевской вовсе не означала, что она станет известной личностью в истории. Что добьется в будущем какого-нибудь значительного поста в управлении государства. Совсем не обязательно. Брюнетка могла умереть еще в молодости, заболеть чем-нибудь, что сильно бы ее ослабило. В конце концов, попасть под машину или же выйти замуж и каким-то образом остепениться. Портить жизнь лишь жалкой горстке окружающих, в том числе мужу и детям. Испоганить им судьбу, но так и не израсходовать весь свой бездонный потенциал. И это было вероятней, нежели многомиллионные жертвы. Но это вовсе не уменьшало ее реальной мощи.
И не облегчало участь тех, кто уже оказался рядом с ней, точнее встал у нее на пути.
Необычность ситуации с Андреем заключалась в том, что такие люди, как Ковалевская, особенно на начальном этапе своей жизни, проходили по ней, оставляя минимум следов. Они не всегда отличались от окружающих. И потому многие, находившиеся в непосредственной близости с ними, не испытывали на себе их отрицательного воздействия. Но стоило кому-нибудь столкнуться с такой личностью, оказаться в ненужное время в ненужном месте, и это почти всегда коверкало их судьбу.
Андрей мог прийти в эту школу следующей осенью, но оказался здесь в начале весны, когда Ковалевской оставалось учиться всего три месяца. Он пересек ей путь, тем самым, спровоцировав в брюнетке выброс ее дремавшей психической мощи. Какие-то незначительные детали, одно-два обстоятельства, и столкновение произошло. И теперь нужно выбирать: либо упасть и позволить вытереть о себя ноги, либо, возможно, задохнуться от боли при повторном столкновении.
