— Эта «Винтек-Заря», похоже, чья-то «дочка», — поделился найденным один из информаторов. — Сидят на углеводородах, активно работают с недвижимостью и сами что-то строят. Отличный контакт с мэрией, и это еще не самый верхний уровень.
— Ясно. Что по персоналиям?
— Крайне мало информации, Валерий Петрович. Повсюду светится их президент, некий Сергей Ильин, но он, похоже, номинальная фигура…
Другие источники добыли и того меньше. Даже Интернет пестрел лишь краткими заметками о «слияниях-поглощениях» и репортажами с презентаций, где мелькал тот самый Ильин — номенклатурные щеки, седина, надменный взгляд. Зама по имени Максим Каратаев обнаружил Мастер всего пару раз, и вот тут под ложечкой всерьез кольнуло. Знакомое лицо, однако! Из давних, еще комитетских времен: клуб «Позиция», Сэм Дженнингс, выборы… вот вам, батенька, и Земля круглая! Дела, конечно, давние, поросшие быльем, только люди не меняются совсем уж радикально, даже за двадцать лет. Натуру изменить — это вам не глаза под очочками спрятать!
— И чего ж тебе от меня нужно, Максим Каратаев? — спросил задумчиво Мастер, ставший на миг просто Валерой Вендерецким. — Раньше ты терся со шпионами, потом по бизнесу, а сейчас где?
Долго, впрочем, гадать не пришлось — с вахты позвонили. С контрольно-пропускного пункта на входе, охраняемого милицией. Спустя еще минут пять человек с внешностью офисного клерка поднялся на этаж, и резная солидная дверь пропустила его в «предбанник».
— Здравствуйте! Вы к Валерию Петровичу? — Улыбка секретарши блеснула искренней радостью, будто при виде отца родного. Редкий, кстати, талант для российских офисов, за него эту девочку здесь и держали — не считая еще пары-тройки очень полезных умений.
— Разумеется, я к нему, — буркнул гость, удостоив красавицу лишь беглого взгляда. Неприметному пареньку Володе уделил внимания куда больше — сверху донизу прошелся глазами. — Он меня ждет?
— Да, проходите! — сморщила носик секретарша, глядя в закрывшуюся дверь. — Странный он какой-то. По-моему, мальчиков предпочитает.
Последняя фраза адресовалась, разумеется, Володе, ответившему кривой ухмылкой:
— Не бери в голову, детка. Его интересуют не мальчики, а то, что у них за пазухой.
Человек с банальной внешностью стоял между тем перед длиннющим столом, глядя на человека с внешностью совсем небанальной.
— Даже так? — вскинул брови хозяин кабинета, обладатель красивого волевого лица и густой седины на висках. Люди с подобными лицами делают большие успехи в публичных профессиях, вроде актерской и депутатской, женщины падают к их ногам штабелями, а мужчины испытывают безотчетное уважение. — Вы ведь не Каратаев, по-моему?
— Совершенно верно. Я по его поручению, сейчас все поймете. Присяду?
Мастер кивнул благосклонно. Пару секунд еще наблюдал за обустройством визитера в кресле, затем тот начал говорить. Ровно говорить, очень вежливо и почти без интонаций. Никаких тебе внешних эффектов, вроде той самой перчатки в лицо.
— Стоп, — нахмурился, наконец, Мастер, пробившись сквозь словесные кружева. — Я так понимаю, у господина Каратаева ко мне претензии? Не у ЗАО «Винтек-Заря», не у президента фирмы, а именно у этого вашего…
— Совершенно верно, — повторил тусклый человек тусклым голосом. — Господин Каратаев располагает достаточно серьезными возможностями, чтобы выступать от собственного имени. Его претензии связаны с нарушением прав господина Воропаева. Обсудить порядок урегулирования предлагается на природе, при гарантированном отсутствии посторонних. Господин Каратаев считает переговоры рискованными, а потому наша группа будет иметь при себе средства самозащиты и поражения…
После ухода тусклого человека Мастер не сразу опомнился — отвык за годы от подобных бесед. Некоторое время разглядывал ближайший телефон, способный быть «средством поражения» круче любого автомата. Всего пара звонков, и оборзевшим «господином Каратаевым» займутся спецы самого разного профиля. Под орех разделают непонятное ЗАО, тряхнут мутное руководство — да минимум взвод ОМОНа пришлют! На природу. Для обсуждения порядка урегулирования. Придется, правда, объяснять друзьям и покровителям суть претензий, а это уже чревато совсем другими проблемами. Сегодня дружба есть, потом может испариться — компромат зато останется. Всплывет сама тема существования Братства! Да и Каратаев этот самый явно не лох — тоже может рычаги задействовать.
— У нас проблемы, Серафим, — сказал Мастер полчаса спустя. — Похоже, меня вызвали на стрелку… или пригласили. Как это правильно говорится?
— Забили, — хмыкнул бывший мент, сделавшись на миг ментом действующим. — Стрелки обычно забивают, если уж по понятиям. А может, это просто терки пока?
— Я не особо разбираюсь, — усмехнулся бывший комитетчик, не желающий вспоминать свое прошлое. — Нам предлагается поляна в лесу, куда приедут вооруженные люди с претензиями.
— Тогда это почти разборка. Я уж думал, в наше время таких чудес не бывает! Братва наехала? На вас?!
— Коммерческая структура, Серафим, с хорошими связями, широко раскрученная в прессе. Такие люди обычно нападают через суд или задействуют силовиков, а тут…
— Ну, одно другому не мешает. Мы приедем с оружием, там нас и повяжут.
— Грубовато. Мы ведь можем элементарно нанять ЧОП с помповиками, и все будет по закону.
— Это если без боя, — покачал головой Серафим, глаза на добродушно-бородатом лице превратились в злые щелки. — Чоповцы после первого выстрела лягут, им за нас умирать неохота. А если у тех автоматы или покруче чего?
— Логично. Многие крупные коммерсанты сами недавно были бандитами, а дурные привычки никуда не деваются. Если уж до лесной поляны дошло.
— Так, может, здесь их раскатаем, Мастер? С вашими-то связями!
— А потом всплывет история про тайгу. У них этот мужик, которого ты не смог достать. И Дина. Теперь понимаешь, откуда ветер дует?
— Миром не разойдемся, — кивнул Серафим, прикидывая уже что-то, пальцы загибая. — Пятнадцать прямо сейчас.
— Ты о чем?
— Считаю бойцов, кто умеет хотя бы махаться. Пятнадцать соберем по городу и области, за сутки подтянем еще с десяток. Можем взять наемников, они со своим оружием.
— Наемники ненадежны, и меня им видеть нельзя. Ограничимся братьями.
— Мало достойных братьев, одни бараны травоядные.
— Нам хватит. Сомневаюсь, что эти коммерсанты настроены воевать всерьез. Ступай, Серафим, готовь людей, и пусть завтра святые силы будут на нашей стороне.
Верный помощник уже вышел, а Мастер все никак не мог успокоиться, будто свербило что-то. Промотал разговор обратно, и нужная фраза всплыла, наконец, — про привычки, которые не меняются. Ни привычки, ни сами люди, а потому «господин Каратаев» будет действовать как обычно — хитрее разве что, с учетом жизненного опыта. Двадцать лет назад он был провокатором и вражеским пособником — а теперь кто?
* * *
…Год 1996-й, Москва, зима.
Сказки не всегда кончаются — иной раз имеют внезапное продолжение. Иван-царевич, к примеру, растранжирив полцарства и потеряв меч-кладенец, может начать жизнь заново. В колдуны податься! Почему бы и нет, если на бывших твоих землях правят теперь кощеи да бабки-ежки, а корона твоя вызывает у победившей нечисти лишь ехидную ухмылку?! Тут уж лучше черный балахон да корявый посох — уважения больше!
Полковник Вендерецкий встречается с агентом. Ресторанчик в пределах Садового кольца, янтарный «Хеннесси» в широких бокалах.
— Что ж, давайте выпьем за вас, — улыбается полковник с интересом. Вспомнит собеседник кооперативное кафе семилетней давности или все быльем поросло?
— Можно и за меня, спасибо. — Дородный мужчина с депутатским значком на лацкане даже не пытается имитировать смущение. Бывший доцент, числящийся в комитетской картотеке под псевдонимом Пионер.
— Оппозиция меня беспокоит. Какие-то, знаете ли, абсолютно нездоровые тенденции! При нынешних раскладах шансы Бориса Николаевича на повторный срок невелики!
Другая страна за окном, как ни крути. Зеркальное отражение прежней. Коммунисты в этой стране сделались оппозицией, профессор Гришаев, говорят, мирно спился от безденежья и интеллигентской рефлексии, а шустрые доценты и завлабы сочиняют стране законы. Даже главный бунтарь не избежал метаморфоз — возвышается теперь во главе Зазеркалья огромной пьяной развалиной, растеряв революционную энергию. С учетом текущего момента, развалину предстоит реанимировать и разукрасить.
— Слабые места мне известны, теперь давайте о хорошем.
— Хорошее — это деньги, — ухмыляется экс-доцент. — Самая, знаете ли, популярная в мире живопись — портрет президента Франклина! В НАШЕГОпрезидента вложиться готовы многие, и не только у нас.
