– Оно существует! – выпалил Бруно, уже не в силах сдерживаться.
– Пожалуйста, попросите сына лучше себя контролировать, – произнесла инспектор Скиннер, посмотрев на Хелен. – Как видите, я выхожу из себя!
– Замолчи, Бруно! – велела мама.
– Я расскажу о том, что мне известно, чтобы ты прекратил преследовать Саймона Симнера. А затем я попрошу твою маму увезти тебя и позволить мне раскрыть убийство!
– Убийство раскрыто! – как можно сдержаннее произнес Бруно.
– Послушай меня внимательно! – сказала инспектор. – В ночь убийства у Саймона Симнера есть надежное алиби. Я расскажу тебе об этом только для того, чтобы ты немедленно прекратил его преследовать.
– И кто подтвердил его алиби?
– Уотсон, усатый дежурный офицер. Он дежурил и в понедельник ночью. Как и требовала Поппи Раттер, Саймон Симнер пришел в полицию, чтобы во всем признаться. Он зашел в участок в двадцать один двадцать шесть; в это время Поппи была жива и отвечала на звонки горячей линии! Уотсон поговорил с Саймоном, и парень сказал, что ему нужно некоторое время, чтобы собраться с мыслями. Он вошел и присел. Начал думать, заснул и проспал до утра. Когда закончилась смена Уотсона, офицер Холлихарт заступила на дежурство. Она сообщила, что Саймон ушел во вторник утром, в восемь ноль один, не проронив ни слова. Просто выскользнул на залитую солнцем улицу. Это подтверждают и записи с камер наблюдения. Он провел в участке всю ночь! Таким образом, установлено, что Саймон Симнер не убийца!
– Тогда почему он здесь? Он сказал мне, что во всем призна́ется!
– Он здесь по той причине, которая насторожила Поппи Раттер. И тем не менее он не совершил никакого преступления, по крайней мере, в этой стране. Он сказал, что ему нужна профессиональная помощь, и мы намерены ее предоставить.
– Вы ошибаетесь, – с горечью произнес Бруно. – А как же скалка?
– Скалка – это просто скалка. Эксперты сказали, что ее использовали только для раскатывания ирисок.
Бруно отказывался в это верить. Безуспешно он искал информацию, которая могла бы изменить мнение инспектора. Единственное, что приходило в голову, – они с Дином шли из магазина мистера Пэтеля и видели, как Саймон Симнер входит в магазин сладостей в девять утра во вторник. Скорее всего, он возвращался из полиции.
– А теперь я убедительно прошу вас покинуть полицейский участок, – сказала инспектор Скиннер.
В дверь желтой комнаты постучали.
– Войдите, – отозвалась инспектор.
– Терри Раттер изменил показания, – сообщил офицер. – Он говорит, что готов все рассказать. Хочет заключить сделку. Мы переводим его в комнату для допросов.
Полученная информация и ее последствия заставили инспектора Скиннер занервничать. Она вышла из комнаты. За ней последовали Хелен и Бруно. И все стали свидетелями произошедшего. И, что еще хуже, то же самое увидел Дин, ожидающий в коридоре.
Терри Раттер был одет в брюки и свитер одинакового тускло-серого цвета. Он был закован в наручники, а под глазом у него разливался синяк. Это лицо не должно принадлежать человеку, у которого есть ребенок.
– Дин! – воскликнул Терри, когда приблизился к сыну. – Прости меня, сынок, иди, обними папу!
Дин посмотрел на отца, а затем повернулся к нему спиной.
Вид отвернувшегося сына заставил Терри Раттера задрожать. Это закончилось борьбой с сопровождавшим его офицером. Затем другой офицер повалил Терри на пол; тот ударился носом, и его свитер окрасился кровью.
Во время этой стычки Дин убежал обратно в желтую комнату.
– Я хочу поговорить с сыном! – орал Терри, пока офицер пытался усмирить его. – Отвалите от меня! Перед тем как вы, ублюдки, меня посадите, я требую свидания с сыном!
Каким-то образом Терри вырвался и, воспользовавшись представившейся возможностью, забежал в желтую комнату и захлопнул за собой дверь.
Офицер попытался последовать за ним, но дверь была надежно забаррикадирована массивным телом Терри.
Бруно знал, что это неподходящий момент для того, чтобы вмешаться. Он быстро последовал за мамой по коридорам, ведущим к выходу, и таким образом они оказались в приемной.
– Бруно! – окликнул его офицер Уотсон, дежуривший сегодня.
Мальчик с мамой как раз собирались выйти на улицу.
– Звонили из больницы и просили передать сообщение детективу-инспектору Бруно Глью. Я так понимаю, это ты. Мне было бы очень интересно ознакомиться с твоим резюме!
– Господи спаси! – пробормотала Хелен.
– И что они просили передать?
– Пропавший пациент – Джим Глью – вернулся в палату.
В больнице Бруно прислушивался к пульсу отца. Его предположения подтвердились: Джим шел на поправку.
– Дело приняло драматический оборот, – сообщил мальчик, выбирая виноградины из стоящей рядом с кроватью миски. – Тебе рассказать?
– Я больше не занимаюсь частными расследованиями, – ответил Джим, обнадеживающе улыбаясь жене. – Я муж и отец, и больше никто.
Совершенно не убежденный его словами, Бруно поведал отцу о подозрительных действиях Саймона Симнера и о нервном срыве Терри Раттера.
Джим спросил у жены, как она поживает. С тех пор как Хелен приехала, она не проронила ни слова. Женщина ответила, что все в порядке; однако переживания последних дней наложили отпечаток на ее лицо. Хелен сказала, что им нужно обсудить поведение Бруно, но этот разговор лучше перенести.
– Что у тебя с рукой? – спросил Джим, увидев у жены повязку.
Хелен покачала головой, не желая отвечать.
– А это что? – спросил Бруно, заглянув в сумочку Хелен.
Женщина не успела помешать ему, как он уже вытащил ошейник Милдред.
– Я нашла его в саду, – с неохотой объяснила Хелен.
Прежде чем родители успели запротестовать, Бруно, сказав, что это дело жизни и смерти, заставил медсестру принести ноутбук из кабинета врача. Ноутбук поставили на одеяло Джима.
– Я не уверен, что у меня есть на это силы, – сказал мужчина.
Бруно присоединил камеру к компьютеру.
– Аккумулятор сел, – произнес Бруно и тут возле миски с фруктами заметил пульт. – А это от чего?
– От телевизора, – ответил Джим, указывая на стену.
Мальчик поменял аккумулятор на батарейку. Вся семья ждала, пока видео загрузится.
– Это должно прекратиться, – заметил Джим, увидев выражение на лице жены.
– Это и есть конец, – успокоил его Бруно.
У Джима уже не было сил на то, чтобы бороться с сыном.
– Это дело раскроет Милдред, – провозгласил мальчик.
Джим нажал кнопку, и спинка кровати приподнялась, чтобы ему было удобнее сидеть.
– У детективов и котов гораздо больше общего, чем мы думаем.
Семья Глью прокрутила первую часть записи, ожидая, пока не начнет происходить что-нибудь значительное. Дата внизу экрана показывала: «понедельник, 28 июля»; ночь убийства.
Когда камеру снова присоединили к ошейнику, все увидели, что между 17: 47 и 21: 16 Милдред приятно проводила время. Сначала она наслаждалась прогулкой по забору. Затем темп ускорился и зрители увидели кошачьи «американские горки» – белые лапки замелькали перед быстро двигающейся тележкой.
Кошка, абсолютно игнорируя преграды, мчалась вперед. А преграды были следующими. Вьющийся куст жасмина – Милдред прорвалась сквозь него, вместо того чтобы обойти. Затем последовал резкий поворот налево и еще одно препятствие – цветущая пассифлора оплела всю решетку, и Милдред пришлось немного притормозить, но все равно на экране были видны ее великолепные прыжки. Вдруг кошка не туда поставила левую лапу, и все чуть было не закончилось головокружительным падением.
Из-за ускоренного проигрывания записи звуки слились в ужасающую какофонию, состоящую из тяжелого дыхания кошки, скрипа заборов и скрежета когтей по древесине.
Потом Милдред спала в любимых кустах. Ускоренная запись демонстрировала изображение нескольких веток. Урчание напоминало потрескивание огня.
Вскоре опустились сумерки, полотно неба меняло цвет с оранжевого на красный, а затем на синий. Появились первые звезды, и их отдаленное мерцание предвещало ночь, полную смертельно опасного развлечения.
– Камера хорошо работает ночью, – заметила Хелен, поддавшись общему настроению.
– Там специальные линзы, которые приспосабливаются к ближайшему источнику света и черпают от него энергию, – пояснил Джим. – Это, конечно, не прибор ночного видения, но действие схоже.
Когда часы на экране показали двадцать один семнадцать и Милдред вернулась домой, Бруно поставил запись на обычную скорость. Кошка зашла через кошачью дверку, проверила пустую миску для еды, а затем присоединилась к Бруно, Дину и Джиму, смотревшим телевизор в гостиной. Семья Глью с удовольствием наблюдала за тем, как кошка пытается завладеть сырными чипсами. Все зааплодировали, когда она с надеждой опустила лапу в миску. Бруно предстал крупным планом. Милдред устроилась у него на коленях, и в колонках компьютера раздалось ее громкое мурлыканье.
