– Надо возвращаться в Рим. Там нам будет спокойнее.
– Я не уверена! – возразила Кармела. – Ты меня обманываешь, как в детстве! Ты всегда считала меня дурочкой! Но я выросла… и кое-что соображаю. Вы всегда сторонились меня. Ты и отец! Одна мама любила меня и понимала. Но вы запрещали ей говорить мне правду!
– Тебя оберегали.
– Хватит меня оберегать! Я имею право знать, что происходит. Я не собираюсь жить по твоей указке.
– Поступай, как хочешь. Оставайся здесь или поезжай со мной. Мне надоело опекать тебя. Ты действительно уже взрослая и сама можешь о себе позаботиться.
До вечера сестры молчали, надутые и недовольные друг другом. Изредка Тереза подходила к окну и поглядывала на противоположную сторону улицы. Там прогуливался мужчина в шляпе, который делал вид, что поджидает кого-то.
Кармела взялась за кисти и краски. Она быстрыми мазками набрасывала очередной морской пейзаж. Когда стемнело, она первая нарушила молчание.
– Они знают про Мексику?
– Русские? Разумеется, – холодно отозвалась старшая сестра. – Записки мексиканского психиатра не являются секретом.
– Но ведь папа не нашел там следов Франчески! Значит, ее не было среди итальянцев, которые попали в клинику.
– Прошло много лет. Вряд ли кто-нибудь помнит полоумную женщину, тем более если после нее не осталось потомства. И вообще, история с Мексикой – полный абсурд!
– Тогда почему убили наших родителей, а теперь следят за нами?
– Лариса полагает, что убийство – акт устрашения. Нас запугивают, чтобы мы стали сговорчивее.
– Сговорчивее? – содрогнулась Кармела. – В каком смысле?
Сестра молчала, обдумывая слова Ларисы.
– Должно быть, эти русские на самом деле ищут здесь отнюдь не могилу погибшего предка…
* * *
Официант принес Ренату охлажденный чай и кусок ванильного торта. Лариса с отвращением отвернулась.
– Зря ты отказываешься от сладкого, – заметил он. – Мозг нуждается в глюкозе.
– Ты кормишь его за двоих.
Ренат попробовал торт и расцвел от удовольствия.
– Вкусно! Хочешь, поделюсь?
– Нет, спасибо. Я мороженое не доела. Не лезет.
– По-твоему, Франческа опять вышла замуж?
– Вижу, что глюкоза действует, – усмехнулась Лариса. – В ее положении я бы не отказалась от надежного плеча.
Ренат наслаждался десертом. Он еще в церкви почувствовал, как проголодался.
– Помнишь, что говорил Вернер на занятиях? В стрессовых ситуациях ум вырабатывает защитную реакцию. То, чего нельзя постигнуть, переводится в область подсознательного. Франческе легче было согласиться, что она больна, чем объяснить случившееся.
– Так всем было легче. И ее новому мужу, и окружающим.
– Выходит, в окрестностях Мехико пассажиры и экипаж вышли из поезда, все сто четыре человека. Но куда при этом делись локомотив и вагоны? Покатили дальше по призрачным рельсам? Без машиниста?
– Если не нужны рельсы, не нужен и машинист.
– Резонно.
– Задавшись целью, мы обнаружим свидетельства очевидцев, которые наблюдали странный поезд не в то время и не в том месте.
– Я уже обнаружил. Вот, смотри, что пишут в Интернете, – Ренат отодвинул тарелку с тортом и достал планшет. – В 1891 году паровоз с тремя вагонами видели на Марсельской железнодорожной ветке. Состав на большой скорости проскочил сквозь шлагбаум и исчез вдали. А вот еще… Крым, 1955 год. Дежурный стрелочник сообщает, что на переезде у Балаклавы видел необъявленный поезд. Больше всего стрелочника поразило, что поезд шел без огней со стороны горы Гасфорта, где нет рельсов. Локомотив и три вагона! Выглядел состав как довоенный, а то и более старый. Дежурный аж глаза протер, – не померещилось ли? – и вдруг явственно услышал лязг стрелок. Он кинулся опускать шлагбаум, но поезд проскочил препятствие и умчался прочь. Потом выяснилось, что раньше рельсы там были.
– Меня это не удивляет.
– В прошлом веке на горе Гасфорта находилось кладбище, где захоронили итальянских солдат, погибших в Крымскую войну, – прочитал Ренат. – Позже туда провели железнодорожную ветку от Балаклавы. После революции ее разрушили за ненадобностью.
– К монастырю в Модене поезд подкатил по рельсам, которых еще не построили, а к Балаклаве – по рельсам, которые уже были разрушены. «Летучий голландец» на колесах!
– В Крыму его появление принесло беду. В тот же день на рейде Севастополя взорвался линкор «Новороссийск». Погибли более шестисот человек. Причина взрыва до сих пор точно не установлена. Есть разные версии, но…
– Это месть, – заключила Лариса.
– Кому и за что? Ты думаешь, на линкоре могли служить потомки Брасова?
– Почему нет? В конце концов, он похитил не только рукопись, но и сердце прекрасной Франчески. Он увел невесту у Марио. Он…
Лариса замолчала на полуслове и замерла. Какая-то важная мысль пришла ей в голову.
– Еще раньше Сцилла и Харибда едва не погубили корабль Одиссея в Мессинском проливе! Что они охраняли? Неужели узкий морской проход между Сицилией и носком итальянского «сапога»?
Ренат жевал торт, обдумывая ее слова.
– Официальной причиной гибели «Новороссийска» считается взрыв двух мин, которые остались в акватории бухты после войны, – объяснил он. – Люди часто принимают следствие за причину. Если мины взрываются, значит, это кому-нибудь нужно. Мины сработали через десять лет после окончания войны. Всякое бывает. Их мог принести шторм… Нельзя исключить и версию о подводном спецназе «Черного князя» Боргезе. Его пловцы принимали участие в осаде Севастополя и отлично ориентировались в акватории бухты.
– В любом случае это была месть, – убежденно повторила Лариса.
– Оскорбленная Франческа отомстила потомкам мичмана? Он соблазнил ее, потом бросил…
– Скорее, Брасов виноват в том, что сначала спас Франческу, потом не женился на ней, и барышня вернулась на Сицилию. А влюбленный Марио все простил и стал ее мужем. Ему пришлось заново добиваться любви бывшей невесты. Он был готов на все ради этого!
Ренат проглотил кусочек торта и запил холодным чаем. Он вдруг потерял интерес к еде. В словах Ларисы крылось нечто значительное, проблеск ускользающей догадки.
– Неужели моряки с линкора заплатили жизнью за предательство Брасова? Какая тут связь? Я понимаю, месть слепа… но все же… Это за гранью добра и зла.
– Все, что можно сказать: Брасов дал повод для мести.
– Кто же мститель?
Лариса развела руками.
– Кстати, «Новороссийск» раньше принадлежал Италии и назывался «Джулио Чезаре». Он достался нам по репарациям[8].
– Видишь, итальянский след! – засмеялась она. – Русские, итальянцы, военный корабль и поезд – звенья одной цепи.
– Не укладывается, – признался Ренат. – Сдаюсь. Итальянский корабль взрывается вместе с русской командой, потому что…
– …в Мессине произошло землетрясение, в результате чего Франческа познакомилась с мичманом Брасовым, который не оправдал ее надежд. Из-за него девушка хотела покончить с собой, а Марио Саджино воспрепятствовал этому. Потом они отправляются в путешествие на известном поезде…
– Какое-то звено выпало из нашего поля зрения. Блуждающий поезд появляется в Балаклаве, как напоминание о чем-то? Черт! Саджино ведь тоже потомки Брасова! – осенило Рената. – Вот почему их преследует злой рок!
Гридин вбил себе в голову, что Франческа жива и ждет помощи. Она – пленница поезда-призрака, который колесит вне времени. И монастырские хроники тому подтверждение. Лишь во власти провидения освободить Франческу или обречь на вечные странствия! Эти мысли не давали Гридину покоя.
Неделю назад умерла графиня Брасова. Николя был на похоронах и виделся с Жоржем. На поминках лейтенант напился до безобразия, вспоминал Франческу и даже всплакнул.
– Если бы она вернулась, я бы упал на колени, вымолил бы прощение…
– Все ты врешь! – поморщился Гридин.
– Маменька сломала мне жизнь. Это все она…
– Ты оказался подлецом, Жорж. Франческа не заслужила такого отношения. Она любила тебя, как нынче любить не принято, – страстно, самозабвенно. Она все бросила ради тебя: семью, родину… А ты струсил! Предал ее!
– Ты прав, – пьяно кивал Брасов. – Я подлец! Негодяй! Вызови меня за дуэль, Гридин, и убей! Сделай одолжение!
– Вот еще! В этом деле я тебе не помощник.
Граф тыкал вилкой в тарелку с грибами, пытался наколоть соленый груздь и уронил его себе на мундир. Пьяные слезы катились по его лицу.
– Эк тебя развезло, братец, – брезгливо посторонился Гридин.
– Тошно мне!.. Ох, и тошно! По ночам вижу Франческу… простоволосую, с расстегнутым на груди платьем. Она идет, как слепая… а вокруг нее – сияние! Свет нестерпимый!
– Это ты слепой, Брасов, раз не разглядел в ней ангела. Нынче до нее не добраться. Ни тебе, ни ее мужу, ни мне…
