— Ну, сказать, что мы совсем не затрагивали семейных вопросов, не совсем верно. Правда?
— Что касается меня, вне всякого сомнения. Я даже не узнаю ее на улице.
В порт вошло рыбачье судно. О количестве улова можно было судить по глубоко осевшей в воду корме и по количеству чаек, громко ссорившихся у него за кормой и пытавшихся выхватывать куски рыбы друг у друга.
— Чего же она хочет? — поинтересовался Джим. — Еще денег?
— О деньгах она даже не упоминала. Мне показалось, в доме произошел какой-то скандал, когда там был Филдинг, хотя, насколько я смог понять, он к нему непричастен. Миссис Розарио была очень огорчена и нуждалась в утешении.
— Надеюсь, ты ее утешил?
— Конечно. Я поклялся памятью ее покойного брата. Которого ты не знаешь.
— Которого я не знаю. О чем заявляю уже в третий раз. К чему такая настойчивость, Адам?
— Она очень много и довольно бессвязно говорила о нем, мне стало любопытно. Вот и все. Каким образом мертвый брат вписывается в схему наших договоренностей по поводу Хуаниты?
— Эта женщина явно ненормальна.
— Согласен. Вопрос лишь в том, насколько она ненормальна.
Джим встал и потянулся, широко раскинув руки.
— Что ж, оставляю тебя вместе со своими вопросами. Я должен ехать домой, а то Дэйзи решит, что мы оба утонули.
— Не уверен, — тщательно подбирая слова, сказал Адам, — что Дэйзи вообще есть дело до нас с тобой.
— Не понял?
— Перед самым моим уходом позвонила Ада Филдинг и попросила передать тебе, что несколько дней назад Дэйзи наняла частного детектива по фамилии Пината.
— Господи!
— Миссис Филдинг полагает, ты должен принять меры.
— Она полагает, — на лице Джима появилось выражение печали и усталости, — и какие же, интересно?
— Думаю, она хочет, чтобы детектива уволили. В конце концов, речь идет о твоих деньгах. — Адам замолчал, разглядывая пришвартовывающуюся к берегу рыбачью шхуну и жалея, что он находится здесь, а не на корабле. — Есть и еще кое-что, если, конечно, ты намерен продолжать разговор.
— Не уверен, что испытываю подобное желание.
— Все равно послушай. Дэйзи назначила встречу этому человеку в его конторе сегодня в семь. Твоя жена обещала новой супруге Филдинга, что вместе с Пинатой обязательно его разыщет.
— Новой супруге Филдинга? Она-то каким боком сюда попала?
— Эта женщина побоялась, что с Филдингом снова что-нибудь случится, и позвонила Дэйзи из Лос-Анджелеса.
— Что бы ты ни говорил, я совершенно ничего не понимаю. Что все это значит?
— Я полагал, именно ты разъяснишь мне эти загадки.
Джим покачал головой:
— Ничего сказать не могу. Даже понятия не имею, как Филдинг мог влезть в эти дела, если он, конечно, влез. Что касается его жены, то я не знал о ее существовании до того, как Дэйзи сообщила мне о ней неделю назад. Говорю тебе, я в полной растерянности.
— Да, это я уже слышал.
— Судя по интонации, ты не слишком-то мне веришь.
— Пожалуй. Помни, лучше врать жене, чем адвокату.
— Я предпочитаю самый безопасный вариант, — возразил Джим, — не вру ни тому, ни другому.
— А как насчет той девушки?
— Когда это случилось, я рассказал Дэйзи обо всем — имена и все прочее, она отнеслась к этому довольно спокойно. Похоже, теперь она про это забыла, но здесь моей вины нет. Я ей признался.
— Зачем?
— Как зачем? В тот момент мне казалось, что это единственный разумный, честный, благородный поступок.
— Благородный? Возможно, — Адам загадочно улыбнулся, — а вот разумный вряд ли.
— Рано или поздно она все равно бы узнала.
— Твоя логика напомнила мне один случай. Я первый раз взял мужа сестры, чтобы пройтись с ним под парусом. В тот день было довольно ветрено, яхта шла очень быстро и с соответствующим креном, Том чрезвычайно испугался, что мы вот-вот потонем, выпрыгнул за борт и поплыл к берегу. Я знаю, ты не очень-то любишь плавать под парусом. Может, ты даже считаешь, что Том поступил правильно. В действительности все обстоит по-другому. Он сделал опасную глупость: чуть было не утонул, с трудом доплыв до берега, а яхта, естественно, никуда не перевернулась.
— Она бы все равно узнала, — повторил Джим.
— Каким образом? Девица эта уехала из города и в очередной раз вышла замуж, болтать ей самой явно было невыгодно. Что касается ее матери, то все переговоры вел я. Ты ни во что не вмешивался, фамилия твоя упоминалась только формально, — он нагнулся и начал выковыривать застрявший в рифленой подошве камешек. — Меня всегда удивляло, почему ты не дал довести дело до суда, особенно если не собирался держать его в тайне от Дэйзи.
— Я не мог позволить, чтобы произошел публичный скандал.
— Я уверен, мы бы выиграли.
— Без скандала бы не обошлось в любом случае. Кроме того, это был, — тут Джим сделал паузу, — и есть мой ребенок. Надеюсь, ты не собираешься заставлять меня лжесвидетельствовать?
— Конечно, нет. Сама по себе репутация этой девицы уже являлась достаточным основанием для сомнений в правомерности ее притязаний.
— Другими словами, мне следовало оставаться на борту судна до того момента, пока оно не пойдет ко дну?
— Оно не потонуло.
— Нет, это бы потонуло обязательно.
— Ты не стал дожидаться, чтобы убедиться в обратном, а сразу прыгнул в воду.
— Прекратим этот разговор, Адам. Сделанного не воротишь. Причем это давние дела. Зачем возвращаться в прошлое?
— А ты помнишь, когда конкретно это произошло?
— Нет. Я стараюсь не вспоминать.
— Четыре года назад, точнее, второго декабря тысяча девятьсот пятьдесят пятого года — в этот день я впервые оформил в своем кабинете выплату миссис Розарио. Перед тем как пойти на встречу с тобой, я специально проверил, — он натянул на голову капюшон ветровки. — Тебе лучше поехать домой и переговорить с Дэйзи.
— Пожалуй.
— Ладно, увидимся позже. Я пока еще задержусь. Надо проверить, все ли на яхте закреплено и увязано. Мне очень не нравятся эти волны. Жаль, что погода подкачала.
— Да нет. Я все равно не хотел выходить в море.
— По правде сказать, я и не собирался тебя приглашать.
— Так это Дэйзи подстроила?
— Да.
— Она становится неплохим заговорщиком. — Джим резко повернулся и пошел к автостоянке.
Садясь в машину, он думал не о Дэйзи, а о лодке, которая так и не утонула, и о человеке, прыгнувшем за борт и чуть было не пошедшем ко дну. Глупый и опасный поступок — так определил его Адам. Но иногда глупые и опасные поступки просто необходимы. Подчас люди не прыгают, их сталкивают.
Дэйзи старательно делала вид — вдруг за ней решил понаблюдать кто-нибудь из рыбаков или служащих пристани, — что прячется за стеной домика начальника пристани от ветра. Она даже притворялась замерзшей — дрожала, поднимала воротник пальто, терла руки, но очень скоро действительно замерзла, холод буквально сковал каждую клеточку тела.
Она наблюдала, как они беседовали метрах в пятидесяти от нее на волнорезе. Со стороны казалось, что они обсуждают погоду, но Дэйзи понимала, что речь у них идет не о погоде. Еще больше укрепилась она в своем мнении, когда Джим резко повернулся и пошел с таким видом, точно они с Адамом поссорились. Дэйзи подождала, пока Джим сядет в машину. В ту же секунду она бросилась к Адаму, спускавшемуся по качающейся на волнах платформе к намертво закрепленным кольцам.
— Адам!
Он повернулся и стал подниматься по платформе к перилам, покачиваясь в такт ударявшим волнам.
— Привет, Дэйзи. Вы разминулись с Джимом. Он ушел пару минут назад.
— Очень жаль, — ничто в ее голосе не говорило о том, сколько времени ей пришлось ждать, пока муж уйдет.
— Я мог бы его догнать.
— Нет, нет. Не стоит беспокоиться.
— Он сказал, что едет домой.
— Дома мы с ним и увидимся, — сказала Дэйзи. — Ты ведь тоже не собираешься оставаться здесь надолго?
— Мы вообще не выходили сегодня. Штормовое предупреждение.
— Сочувствую.
— Джим не слишком огорчен, — сухо заметил Адам. — Кстати, когда ты в следующий раз станешь подыскивать мне партнера для выхода в море, найди кого-нибудь, кто это любит. Хорошо?
— Попробую. — Дэйзи прислонилась к самым перилам и смотрела вниз. По камням сновали крабы, пытаясь, очевидно, найти самый большой и безопасный, чтобы переждать под ним шторм. — Если вы с Джимом не смогли выйти в море, то чем же тогда занимались?
— Разговаривали.
— Обо мне?
— Конечно. Мы всегда о тебе разговариваем. Я спрашиваю Джима, как ты поживаешь, а он дает мне обстоятельный отчет.
— Ну и как я? Хотелось бы услышать мнение Джима о моем здоровье, физическом и психическом.
На лице Адама сохранялась спокойная улыбка:
