Коротич покрутил шеей, поправил сбившийся ворот рубашки, и я разглядела на его лице усмешку.
Улыбался Станислав Владимирович как-то очень недобро. Потом поднял голову вверх, и я едва успела отвалиться от перил. Села на попу и, не вставая, на карачках пробежала до своей комнаты с безголовой богиней победы на тумбочке.
Промокнув лицо гигиенической салфеткой, я улеглась в постель и уговорила себя уснуть. Уже отключаясь и ловя первый сон, уткнулась в мысль далекую от верноподданной. А так ли уж прав Туполев, совершая свой кавалерийский наскок?..
Что бы делала я, имей в распоряжении весь его арсенал?.. Пожалуй, я бы поступила иначе…
Я не слышала, как по коридору вновь прошелестели шаги, услышала только тихий стук и что Полина открыла дверь…
Кому?
На рассвете меня разбудили тяжелые, многочисленные шаги и переговоры, доносящиеся из другого конца коридора. Было еще очень рано, люди старались не шуметь, но чувствовалось, что в отеле явно происходило что-то неординарное.
Серый, как рассвет, Туполев был первым, кого я увидела, выскользнув из номера. Назар стоял напротив серединного холла и напоминал хищника, у которого увели добычу.
Часть четвертая
Гранитный баран и оловянная звезда
— Что случилось? — одними губами спросила я.
— Коротич умер, — также беззвучно ответил Назар.
Я подбежала ближе и, вытянув шею, увидела, что дверь в номер Станислава Владимировича раскрыта настежь, а в ней толкутся какие-то люди. Страх сковал мою способность мыслить. Я дотронулась до руки Туполева и прошептала:
— Как это случилось?
Хозяин мотнул головой, засунул руки в карманы брюк и оперся спиной о стену.
— Антон нашел его в час сорок. Случайно.
— В номере?!
— Да. Его ненормальная жена постоянно звонила на мобильник, Антон совершал ночной обход и услышал, что за дверью не умолкает трезвон.
— Из-за чего он умер?
— Результаты предварительной экспертизы будут известны после девяти. Пока — сердечный приступ. Черт! — Назар ударил кулаком в стену. — Черт, черт! Что за хренотень?! Я не верю в сердечный приступ! Я не верю в инфаркт и остановку сердца!
— Успокойся. — Я оторвала его от стены и утащила к креслам. — Когда, ты говоришь, Коротич умер?
— Это единственное, что нам доподлинно известно, — горько произнес Туполев. — Когда Антон смог попасть в номер, Коротич еще дышал.
— Он попытался что-нибудь сделать?
— А ты как думаешь?! — прошипел Назар. — Конечно. Минут двадцать старался мотор запустить. Чуть грудную клетку не сломал… Но, — Савельевич огорченно махнул рукой, — все бесполезно… Жена еще эта… бьется в истерике…
— Она здесь?
— Нет. В морге. Мне Антон звонил… он сейчас там, жмет на экспертов. — Назар посмотрел на часы: — Дьявол, еще половина восьмого!
Нетерпение, досада и крайняя усталость давили на Туполева, он слишком привык быть ответственным за все. Любой промах или случайность он переживал как оскорбление своих достоинств. Этот человек не привык промахиваться, не любил получать сдачи, не терпел поражений. От них он заводился и начинал работать с настойчивостью парового пресса. А иногда такие манеры вредят общему делу.
— Тебе надо отдохнуть. — Я ласково провела рукой по его плечу, и Туполев опустил голову:
— Думаешь, я усну?
— Хотя бы полежи с закрытыми глазами. А то вон красные, как у кролика… Пойдем? Я тебя в постельку уложу…
Назар кряхтя поднялся. Я преданно засеменила следом, так как боялась, что он отвлечется и убежит выдавать какие-то распоряжения. А какие могут быть распоряжения на замороченную голову? Только ошибочные…
Шикарная свадебная постель была разобрана, Туполев боком рухнул на подушки и сразу закрыл глаза. Я тихонько стянула с него ботинки, укрыла шелковым одеялом и погладила по щеке:
— Постарайся задремать хотя бы ненадолго. У тебя есть время…
Он даже ресницами не дрогнул, и я выскользнула из номера. Пробежала к себе, на скорую руку привела в порядок лицо, прическу, одежду и первым делом позвонила Антону:
— Я все знаю о Коротиче. Как у вас дела?
— Пока ничего. Жду результатов аутопсии.
— Номер Коротича был заперт с обратной стороны?
— Да.
— Ты дверь взломал?
— Нет. Когда убедился, что иначе в номер не попасть, взял у горничной ключи от соседнего номера и перелез через балкон. Коротич был еще жив.
— Я знаю. Антон, он что-нибудь сказал?
Охранник вздохнул протяжно и устало:
— Нет, он был без сознания, — и вдруг: — Ты вместе со всеми проснулась?
— Нет, остальные спят.
— Странно. Мы так топали… Почему дядя не проснулся? Его номер рядом…
— Валентин Наумович попросил вчера у Полины снотворное. Не исключено, что не только он. Все спят.
— Может быть, и так, — задумчиво согласился Антон. — У тебя какие-нибудь мысли есть?
— На предмет чего?
— На предмет всего. Ты знаешь, с кем общался Коротич перед сном? Кто видел его последним? Если все дело в сердечном приступе, может быть, его кто-то довел? Напугал?
Жора Бульдозер, могла бы ответить я. Если на теле Стаса найдут синяки, бандиту сильно не поздоровится. Туполев его самого по стенке размажет — Жорж напугал гостя Авиатора до смерти.
— Давай дождемся результатов экспертизы, — вильнула я. — Дядю будить?
— Не надо, — после секундной заминки ответил Антон. — Надеюсь, результаты будут вовремя, и мы оповестим всех сразу и по делу. Туполев рядом?
— Нет, я уложила его поспать.
— Это правильно. Слушай, тут патологоанатом вышел, я позже перезвоню…
— Мне! — крикнула я. — Не буди Назара!
Я побродила по номеру, высунула нос в коридор — он был все так же пуст — и, не зная, чем себя занять, прихватила сигареты, спустилась на первый этаж. До истечения времени, обещанного экспертами, оставалось сорок пять минут.
Чудесное солнечное утро набирало силу. Туман редел, птички щебетали, вдалеке, вдоль ограды, видимой лишь с крыльца, маршировали два охранника. Постояв немного на крыльце, я пошла обратно в номер.
Из комнаты Полины доносились звуки включенного на MTV телевизора. До часа «Ч» оставалось двадцать минут.
В девять пятнадцать мне позвонил Антон.
— Отравление, — бросил он скупо. — Я еду к вам.
— Туполева будить?
— Не надо. Я буду примерно через полчаса, подниму его сам.
— Чем отравили Станислава?
— Редкой дрянью. Если бы я не нашел его сразу, к утру следы яда расщепились в организме без остатка и не оставили следов. Тогда вердикт медиков был бы ошибочным, но однозначным — сердечная недостаточность. Сечешь?
— Угу. Это укол?
— Нет, принял вместе с пищей.
— Когда? Сам?! Ведь номер был заперт изнутри…
— Софья, ты отвлекаешь меня от дороги, — буркнул Антон. — Потерпи, я скоро приеду.
Я сунула мобильник в карман спортивного жилета, вышла из номера и рысью пробежала вдоль коридоров. Абсолютно тихо было только в номере Юлия Августовича. Надеюсь, хоть он не помер, подумала на бегу и в нетерпении выскочила на улицу — встречать Антона и первой получать все новости. Мыслей было много, пара из них казалась мне весьма ценной.
Когда машина Антона подъехала к распахнувшимся воротам, я перегородила ей путь. Антон затормозил, я обежала капот и плюхнулась на сиденье рядом с ним:
— Постой здесь пару минут. Расскажи мне все сразу, я пойду в народ, а ты к Туполеву — будем действовать всесторонне.
Я очень хотела поговорить с Полиной и Жорой, пока на них не насядет Туполев. Реакция голубей на рычание Назара Савельевича может получиться самой непредсказуемой, и тогда голуби парой залетят в основные подозреваемые. Я не была уверена, что ночью мне не послышалось, и Полина впустила кого-то в свой номер. А это мог быть Коротич, так как уж больно настойчив был покойник…
— Яд вначале был выделен из мочи Коротича, — барабаня по рулю, говорил Антон. — Видимо, уже почувствовав себя плохо, он сходил в туалет, но забыл смыть воду. Из унитаза, пардон, был получен первый результат. Яд — замедленного действия. Человек принимает его вместе с пищей, спокойно выходит из-за стола и, в зависимости от концентрации и прочих факторов, умирает через несколько часов от сердечной недостаточности. Причем смерть наступает неожиданно и довольно стремительно. Даже если человек успевает позвать на помощь, спасти его уже невозможно — процесс необратим. Так-то вот… Быстро и неожиданно.
— А с какой конкретно пищей был принят яд?
Антон поморщился:
— Вряд ли удастся выделить конкретную пищу. По крайней мере, в ближайшее время. Яд абсолютно не имеет вкуса и запаха, его можно подмешать даже в воду.
— А время? Хоть приблизительно, когда был отравлен Коротич?
— Максимум за три часа, минимум минут за сорок пять. Возможно, к вечеру получится определить точнее концентрацию, и временная рамка сузится.
