старшего лейтенанта.
– Федор, да какие к черту надписи?
– «Власть звука». На каждой двери была одна и та же надпись.
– Вот неугомонный. Ты филолог, или антрополог, или кто там занимается надписями? Ты следователь! Догоняй Роберта Ивановича! Ему понадобится помощь. Займись наконец-то делом!
– Есть.
– Роберт, шутишь? Федор и лень – вещи несовместимые.
– О’кей, не спорю, но полковнику виднее.
– И не психуй мне тут!
– Есть, – произнес Федор, вышел из кабинета и наткнулся на Роберта.
– Ладно, Рами, мне пора. Сегодня в отделение не приезжай. Созвонимся позже. Федор освободился, пойдем с ним нести службу.
Рамуте хотела поинтересоваться, на каких дверях Федор видел надписи, но произнесла «О’кей» и прервала вызов.
Она вышла из здания и набрала номер телефона Никиты. Ну давай уже, ответь? Недотрога.
– Алло.
– Привет, Рамуте.
– О, Никита, неужели ответил?
– Что значит неужели?
– Неважно. Привет, Никита, мне сейчас очень нужна твоя помощь.
– А что случилось?
– Некогда объяснять. Срочно приезжай! Пожалуйста.
– Рами…
– Что?
Никита так ждал ее звонка, столько раз прокручивал в голове, что ей скажет, как пообиднее пошлет Рами куда подальше. И вот она наконец-то позвонила, и он вместо язвительных речей готов все бросить и примчаться. В голове проносятся идеи о том, что москвич обидел Рами, что сейчас ему предстоит ссора, а возможно, драка с опытным полицейским.
– Куда приезжать?
Рамуте сказала, что будет ждать его на «их» парковке возле киоска с выпечкой.
«Точно, драки с московским следователем не избежать», – думал Никита и под возмущенные причитания Кати о том, что нельзя уходить посреди рабочего дня, вышел, сел за руль и завел двигатель.
Машина отъехала.
«Что один человек готов простить другому? – рассуждал Никита, выезжая на проспект. – Все что угодно… кроме предательств. – Он скривился. – А если любишь? По-настоящему любишь?.. Все что угодно. Абсолютно все».
Никита припарковался, не доезжая до назначенного места нескольких метров. Ему нужно было время подготовиться к драке. На всякий случай он снял ремень и намотал его на кулак вместо кастета. Он сидел, смотрел на свое отражение в стекле и не решался выйти. Сейчас он заступится за Рамуте, для этого набросится на полицейского, набросится и прибьет. После такого – его гарантированно арестуют и посадят за решетку. Развернуться бы да уехать. Тем более Рамуте сама виновата. Она виновата… Но она же… моя Рами.
Никита сделал долгий вдох, резко выдохнул и вышел из машины, смачно приложившись макушкой о дверной проем.
– Ай, блин!
– Привет, Никита. Спасибо, что приехал.
Рамуте стояла возле него, наблюдала за тем, как ее друг забавно пытался потереть ушибленное место разматывающимся ремнем на руке.
– Привет, Рами.
– Что это ты забинтовал кулак?
– Это? – Он спрятал руку за спину. – Ты сказала, что срочно нужна моя помощь.
– Да. Нам нужно поехать к Мише. Одна я не могу. – Она хотела бы сказать «одна боюсь», но не решилась показать слабость.
– Что за Миша?
– Художник. Мальчик-художник. Помнишь? Из нашего расследования про граффити.
– Ну да. Они, кажется, в парке под мостом тусуются.
– Именно.
– Ну и?
– Скорее едем. Нам нужно выяснить все о той надписи.
– Какой? «Воля звука»?
– «Власть звука».
Рамуте села на пассажирское сиденье и пристегнулась.
– Власть так власть, – разочарованно и в то же время с облегчением сказал Никита и сел за руль.
Он изредка, притворяясь, что проверяет зеркало заднего вида, посматривал на свою Рами. Она несколько раз порывалась начать разговор, но слова отказывались складываться в предложения. Ей хотелось извиниться и обнять плюшевого медвежонка-Никиту, но что-то, возможно, совесть, ей не позволяло этого сделать.
В неловком молчании, под классическую музыку из приемника, они доехали до парка.
Под мостом, как и описывал Кристиан, толпились подростки. Они жгли покрышку и скакали под громкую музыку.
– Кто из вас Миша? – спросил Никита, приблизившись к костру.
– А ты кто? Хрен в пальто? – выкрикнул один из подростков, и компания залилась смехом.
– Не знаем мы никакого Мишу.
– Проваливай, дядя.
– Да, вали на хер отсюда!
Никита закипел. Еще слово, и он изобьет невоспитанных детей. Научит шпану, как уважать старших.
– Стой. – Рамуте остановила покрасневшего Никиту. – Что ж, ладно, ребята, мы пойдем, – сказала она и развернулась, чтобы уйти. – Только передайте Мише, если вдруг встретите такого, что выделенный ему грант на поддержку и развитие молодых художников не удалось ему вручить. Несмотря на все попытки, не отыскали его.
– Гуляй, тетя!
– Вали, откуда приехала!
– Всего хорошего, ребята. Деньги пока побудут у меня, если понадобится, пусть он…
– Какие деньги? – спросил писклявый голос, и компания мгновенно притихла.
«А вот и наш жадный до денег Мишка», – подумала Рамуте и обернулась.
Коренастый парень в темных очках и дурацкой оранжевой кепке вышел вперед.
– Оставляй деньги мне, я ему передам.
Подростки замерли в ожидании команды от своего лидера. Никита приготовился. Опрометчиво было упоминать деньги в подобной обстановке. В лучшем случае они с Рамуте получат по голове. А в худшем…
– Спокойно, пацаны, – остановил свою компанию парнишка. – Грант на развитие искусства, это честно. Пусть женщина скажет.
– Я хотела поговорить с Мишей.
– Говори. Я и есть Миша.
– Пойдем к машине? С глазу на глаз…
– Говори здесь. Мне от моих пацанов нечего скрывать.
– Что ж. Миша, расскажи нам, пожалуйста, что значит надпись «Власть звука»? Нам известно, что эту надпись сделал ты со своими приятелями.
– Так и знал. Они менты. Валим!
Компания бросилась врассыпную.
– Стой. – Рамуте остановила Никиту. – Подожди. Миша, мы не из полиции. Миша! Насчет денег я не соврала.
– Тогда говори оттуда, – крикнул Миша, не слезая с лестницы.
– Расскажи мне про «Власть звука». А я заплачу тебе тысячу.
– Пятерку.
– Это слишком дорого.
– Тогда гудбай.
– Стой. Ладно. Давай так. Если информация окажется полезной, заплачу тебе пять тысяч.
– А если нет?
– Тогда две.
– Три.
– По рукам. Слезай оттуда.
Миша рассказал, что решил сделать надпись «Власть звука» символом их неформального движения. Рассказал, что он увидел такую надпись в «заброшке» на дверях в запертый подвал.
– Там жутко. Если пробраться ночью, можно услышать призраков. Они не спят.
– Каких призраков?
– Не знаю. Внутрь я не заходил. Но звуки… Точно призраки. Как в фильмах ужасов. Знаешь?
– Когда ты видел ту надпись?
– Точно не знаю, я не пользуюсь календарем.
– Ну приблизительно. Около месяца назад? Заброшенный подвал в развалинах возле старой больницы?
Рамуте решила, что парень нашел старое место преступления. А звуки – это скорее всего кричали жертвы маньяка.
– Что? Нет. Какие еще развалины? Это на северо-западном выезде, в «заброшке». Может, неделю назад. Вчера тоже там сидел, слушал.
По спине Рамуте пробежали мурашки.
– Вчера? Ты ничего не
