– она уже бросилась смотреть.
– Тут ванная только для меня! Смотри! И никаким мальчишкам сюда нельзя! Моя ванна и все только мое! Можно это будет моя комната, ну пожалуйста!
Прибежал Брэдли.
– Игровая здоровенная! А можно я поселюсь в той комнате, где очаг и большая ванная?
– Не выйдет. Хозяйская спальня. Ее получает тот, кто по всем счетам платит.
– А я не могу платить по счетам.
– Из чего следует, что твоей будет одна из этих двух комнат – если мы купим этот дом. С огромной ванной комнатой, потому что Мо приглянулась вон та.
Брэдли побрел дальше, надув губы, но кивнул.
– Тогда ладно. Мне вон ту тогда, потому что от нее подальше.
Он обернулся, улыбаясь, но улыбка погасла при взгляде на отца.
– Тебе дом не нравится?
– Что? Да нет. В смысле, очень нравится.
– А по твоему лицу кажется, что нет.
Мария подбежала, приплясывая.
– А можно мы мою ванную покрасим в розовый?.. А что это вы?
– Папе дом не нравится.
– А почему? Он красивый и хорошо пахнет.
Он понял, что дети хотят этот дом. Новый дом и новое начало. Значит, надо сделать этот дом – их домом. Отпустить все – совсем отпустить – и создать свой дом.
– Вы, какие вы ни есть глупенькие, дали мне главный ответ, – сказал им Райлан. – Я хотел учесть ваше мнение, а не использовать всю мощь моего высшего разума для влияния на ваши крошечные мозги.
– Па! – Брэдли фыркнул, и напряжение окончательно оставило Райлана. – Прекрати.
– Так можно? – Мария обнимала его ноги, подняв на него взгляд. – Можно покрасить ванну в розовый в самой-самой моей ванной комнате?
– Да и нет. Можно купить тебе розовую занавеску, розовые полотенца, но ванну покрасить нельзя.
– Но чтобы Брэдли никогда-никогда в мой унитаз не какал!
– У меня своя есть ванная, побольше твоей, и тебе там какать нельзя.
Они стали дразниться, обзывая друг друга какашками, а Райлан решил, что вот – они уже обустраивают родной дом.
Он обсудил с продавцом нюансы, и начались оформление документов и прочие юридические процедуры. Райлану же оставалось лишь считать оставшиеся дни спанья на раскладушке и работы в уголке на кухонном столе.
Скоро надо было начинать закупки к школе, что казалось невозможным. Но он твердо решил оттянуть этот кошмар до самого последнего момента.
Вот что у него было, несмотря на теперешние условия работы, – это отлично разработанная сюжетная линия с захватывающим новым персонажем. Сначала этот персонаж – противник, всегда мешающий Ангелу, но в конце превращающийся в союзника и друга. Райлан мог бы быть благодарен – и был – матери и сестре, занимавшим и развлекавшим детей все лето. И сидевшим с ними ночью, когда он ездил к себе на работу – обкатать сюжет и этого персонажа со своими партнерами.
Эту ночь он провел в духоте и бардаке холостяцкой квартиры Джонаса, потому что не мог – пока что – себя заставить переночевать у Бик и Пэтс в своем старом доме.
Но до того, как можно будет начать настоящую работу над созданием романа, надо было утрясти вопрос с его вдохновительницей.
Если она покажет большой палец вниз, он тогда изменит внешний вид, чего ему не хотелось. Все получалось, и у него была надежда: он помнил девчонку, которая узнала Железного Человека с картинки на стене.
Поскольку он уже достаточно это откладывал, а дети на весь день отправились к Майе и Коллину, он взял блокнот, собаку и поехал к большому дому на холме.
Этот дом он всегда любил. Ему нравилось, как он крепко и прочно стоит, неподвластный времени, со своей круговой верандой, со старой рощей сзади и сбоку. Фронтоны добавляли ему капельку таинственности.
– Господи, Джаспер, я же идиот. Это же можно пустить в дело. Добавить готики – и вот вам укрытие Пламени. Камни притемнить, деревья придвинуть, добавить башню. Знаешь, должно получиться.
Мысленно рисуя, он подошел к входной двери, стукнул большим бронзовым молотком. Молоток сменил форму – из звезды в горгулью. Рычащую.
Никто не отозвался, и Райлан сделал, как советовала сестра – обошел дом, добавляя детали к рисунку, и вышел к дверям патио на нижнем уровне.
Поскольку они были открыты, он постучал в косяк, потом остановился с поднятой рукой. У него открылся рот и, похоже, закрыться пока не мог.
Она стояла посреди комнаты, лицом к зеркальной стене, одетая в коротенькие черные шорты, спортивный лифчик с перекрещенными на спине лямками. Волосы она подобрала в узел, из которого выбивались локоны.
Стоя на одной босой ноге, она подняла другую, указывая ею в потолок, и превратилась в одну вертикальную линию.
Такое не должно быть возможно анатомически.
Потом она опустила ногу, но лишь затем, чтобы выровнять таз и вновь ее поднять, но уже наклонившись вперед и держась за носок опорной ноги.
Тут, кажется, какое-то количество кровяных шариков вернулось в мозг Райлана. До него дошло, что он стоит и подглядывает, и он сделал шаг назад.
Но она повернула голову всего на дюйм и его увидела.
Не крикнула, не позвала свое собачье чудовище, а улыбнулась и протянутой рукой сделала приглашающий жест.
Райлан слегка подался вперед в дверях.
– Извини, я как раз… не хотел мешать.
– Уже почти все. Мне просто понадобилась хорошая разминка.
– А ты…
Он осекся. Джаспер учуял запах, рванулся в дверь и к своей любимой, разлегшейся возле очага.
– Джаспер, черт тебя побери! Извини…
– Ничего страшного.
Тем более что Джаспер рухнул к ногам Сэди, которая даже внимания не обратила.
– Мне еще надо вторую сторону отработать. Ты ищешь Поупи?
– Вообще-то нет. – Он не мог отвести глаз. – Как ты это делаешь? Как это вообще возможно? У тебя нет суставов?
– Есть, просто хорошо смазаны. Гибкость – душа фитнеса.
– Это уже не гибкость. Даже Гамби так не мог бы.
– Балет, наследственность, гимнастика и тренировки. У тебя тоже есть гибкость.
– Точно не такая. Но я же с планеты Земля, а ты явно нет. Что как раз меня подводит к…
– Достань пальцами носки.
– Что?
– Можешь достать пальцами носки, не сгибая коленей? Давай посмотрим.
Чувствовал он себя по-дурацки, но нужно было сгладить неловкость, возникшую из-за того, что он подсматривал за ней, так что он подчинился.
– Отлично, потенциал есть. Ты зарядку делаешь?
– Н-ну…
– Ага, – сказала она, ставя на пол вторую ногу.
– Двое детей, работа, покупка дома, уход за собакой, сплю на раскладушке…
– Занятой человек, – улыбнулась она. – Но разве не все мы? Все тут страшно рады, что ты
