Что подумали бы эти люди, узнай они, что за женщина сидит за одним с ними столом? Это были воспитанные некурящие люди, которые вступали в книжные клубы и умели красиво говорить. В этих небольших социальных кружках мужья и жены не били друг друга.
Причина того, что никто не обсуждал книгу, заключалась в том, что все говорили про ходатайство об исключении Зигги. Некоторые еще не слышали о нем, а те, кто знал, с удовольствием делились шокирующей новостью. Каждый рассказывал то, что ему известно.
Разговор шел под председательством раскрасневшейся, лихорадочно возбужденной Мадлен. Селеста лишь невнятно поддакивала.
— Очевидно, Амабелла четко не говорила, что это Зигги. Рената предполагает это из-за случившегося в ознакомительный день.
— Я слышала, у девочки были следы от укусов, что для этого возраста довольно-таки страшно.
— Когда Лили посещала дневную группу, у них там кто-то кусался. Она приходила домой вся черно-синяя. Должна признаться, мне хотелось убить маленькую паршивку, но ее мама была такой симпатичной. Она очень переживала.
— В том-то и дело. В сущности, хуже тем родителям, чей ребенок запугивает других.
— Послушайте, мы здесь говорим о детях!
— Интересно, а почему этого не замечают учителя?
— Разве Рената не может просто заставить Амабеллу сказать, кто виноват? Ей пять лет!
— Полагаю, когда мы говорим об одаренном ребенке…
— О-о, я не знала. А Зигги одаренный?
— Не Зигги. Анабелла. Она, безусловно, одаренная.
— Не Анабелла, а Амабелла.
— Это одно из этих придуманных имен?
— О нет-нет. Это французское имя. Разве вы не слышали, как Рената говорила об этом?
— Ну так этой девочке всю жизнь придется слушать, как люди неправильно произносят ее имя.
— Харрисон играет с Зигги каждый день. Никаких проблем не было.
— Ходатайство! Это просто нелепо. Между прочим, этот киш великолепен. Мадлен, ты сама его испекла?
— Разогрела.
— Ну а тот случай, когда Рената раздала приглашения всем в классе, кроме Зигги. Думаю, это было нечестно.
— Послушайте, а разве государственная школа может исключить ребенка? Неужели это возможно? Разве такие школы не должны принимать всех?
— Мой муж считает, все мы стали чересчур внушаемыми. Он говорит, что в наше время мы готовы навешивать на детей ярлыки типа «задира», хотя они просто дети.
— Пожалуй, он прав.
— Хотя кусаться и душить…
— Гм. Будь это мой ребенок…
— Вы бы не подписали петицию.
— Ну нет.
— У Ренаты уйма денег. Почему бы ей не устроить Амабеллу в частную школу? Тогда ей не пришлось бы иметь дело со всяким сбродом.
— А мне Зигги нравится. И Джейн тоже. Должно быть, непросто справляться со всем одной.
— Знает кто-нибудь, есть ли там отец?
— Мы собираемся обсуждать книгу?
Это была Мадлен, которая наконец вспомнила, что она принимает гостей книжного клуба.
— Думаю, да.
— Кто фактически подписал петицию?
— Не знаю. Держу пари, Харпер подписала.
— Харпер все это затеяла.
— Разве Рената не работает с мужем Харпер или типа того? Ой, постойте, я все перепутала, это же твой муж, Селеста?
Все глаза вдруг обратились на Селесту, словно людям был дан невидимый сигнал. Она вцепилась в ножку бокала.
— Рената и Перри работают в одной отрасли, — сказала Селеста. — Они знают друг друга заочно.
— Мы ведь еще не встречались с Перри, да? — спросила Саманта. — Таинственный человек.
— Он часто ездит в командировки, — ответила Селеста. — Сейчас он в Генуе.
Нет, не в Генуе. Определенно в Женеве.
В разговоре наступила непонятная заминка. Гости притихли. Может быть, она говорила как-то странно?
Ей показалось, от нее ожидают чего-то большего.
— Вы познакомитесь с ним на вечере викторин, — сказала она.
Перри, в отличие от многих мужчин, любил маскарадные костюмы. Он обрадовался, когда узнал, что будет дома в день проведения вечеринки.
— Тебе понадобится жемчужное ожерелье, какое носила Одри в «Завтраке у Тиффани», — сказал он ей. — Я куплю тебе такое в Женеве.
— Нет, — возразила она. — Прошу тебя, не надо.
Когда идешь на костюмированную вечеринку в рамках школьного вечера викторин, предполагается, что ты наденешь дешевую бижутерию, а не ожерелье, по стоимости превышающее средства, которые нужно собрать на интерактивные доски.
Он купит ей в точности такое ожерелье, какое нужно. Он любит драгоценности. Оно будет стоить не меньше автомобиля, и оно будет восхитительным. Увидев его, Мадлен впадет в экстаз, и Селесте захочется снять ожерелье с шеи и отдать ей. «Купи одно и Мадлен тоже», — хотелось ей сказать, и он сделает это с удовольствием, но, разумеется, Мадлен никогда не примет такого подарка. И все же Селесте казалось абсурдным, что она не может подарить вещь, которая доставит Мадлен искреннюю радость.
— Все идут на вечер викторин? — оживленно спросила она. — Наверное, будет весело!
* * *
Саманта. Вы видели фотографии с вечера викторин? Селеста выглядела умопомрачительно. Люди смотрели на нее, открыв рот. Очевидно, то жемчужное ожерелье было настоящим. Но знаете что? На некоторых снимках в ее лице есть что-то печальное. Взгляд человека, увидевшего привидение. Такое ощущение, будто она знала, что в тот вечер произойдет нечто ужасное.
— Было здорово. Может быть, в следующий раз мы не забудем поговорить о книге, — сказала Мадлен.
Гости ушли, осталась только Селеста, которая принялась очищать тарелки и ставить их в посудомоечную машину.
— Перестань! — воскликнула Мадлен. — Ты всегда это делаешь!
Селеста имела пристрастие незаметно, без лишних слов прибираться в чужом доме. Каждый раз, как Мадлен приглашала к себе Селесту, ее кухня была вычищена до блеска.
— Садись и выпей со мной чашку чая, а потом пойдешь, — сказала Мадлен. — Смотри, у меня есть последние кексы Джейн. Мне жалко было делиться ими с книжным клубом.
У Селесты засияли глаза. Она собралась сесть, но потом сконфуженно спросила:
— Где же Эд? Он, наверное, хочет вернуть себе свое жилище.
— Что? Не беспокойся за Эда. Он все еще храпит в кровати Хлои, — ответила Мадлен. — И вообще, какая разница? Это и мой дом тоже.
Селеста слабо улыбнулась и села.
— Как все ужасно вышло с бедной Джейн, — сказала она, когда Мадлен положила перед ней кекс, испеченный Джейн.
— По крайней мере, мы знаем, что никто из приходивших сюда сегодня не станет подписывать эту дурацкую петицию, — заявила Мадлен. — Когда все разговаривали, я думала о том, что пришлось пережить Джейн. Она рассказала тебе об отце Зигги, да?
Это было формальностью: Джейн уже сказала ей, что Селеста тоже в курсе. На миг Мадлен засомневалась, а стоило ли говорить об этом с Селестой, но потом успокоилась. Аппетит подруги к сплетням был умеренным — она не принадлежала к категории тех матерей, которые жадно выискивают их.
— Да, — ответила Селеста, откусив кусочек кекса. — Подонок.
— Я нашла его в «Гугле», — призналась Мадлен.
Вот почему она заговорила об этом. Она чувствовала себя виноватой и хотела найти облегчение в признании. Или хотела обременить Селесту той же информацией, что было, вероятно, хуже.
— Кого? — спросила Селеста.
— Отца. Отца Зигги. Знаю, этого не следовало делать.
— Но как? — Селеста нахмурилась. — Она назвала тебе его имя? Мне она ничего не говорила.
— Она сказала, его зовут Саксон Бэнкс. Знаешь, как мистера Бэнкса из «Мэри Поппинс». Джейн говорила, он пел ей песенки из «Мэри Поппинс». Вот почему его имя застряло у меня в голове. Ты в порядке? Не в то горло попало? — (Селеста постучала кулаком по груди и закашлялась. Щеки ее покраснели.) — Сейчас принесу тебе воды.
— Ты сказала — Саксон Бэнкс? — хрипло произнесла Селеста. Потом откашлялась и повторила медленней. — Саксон Бэнкс?
— Да, — ответила Мадлен. — А что? — И тут до нее дошло. — О господи! Ты что, его знаешь?
— У Перри есть кузен, которого зовут Саксон Бэнкс, — ответила Селеста. — Он… — Она умолкла, и глаза у нее расширились. — Застройщик. Джейн говорила, что этот человек — застройщик.
— Имя необычное, — произнесла Мадлен.
Она старалась не показать, что необычайно взволнована этим ужасным совпадением. Конечно, волновало не то, что Перри — родственник Саксона Бэнкса. Это было не то совпадение, о котором говорят: мир тесен. Все это было ужасно, но таило в себе какое-то неодолимое удовольствие и, подобно той жуткой петиции, отвлекало Мадлен от ожесточенных, почти безумных мыслей об Абигейл.
— У него три дочери, — сказала Селеста. Собираясь с мыслями, она смотрела куда-то вдаль.
— Знаю, — виновато проговорила Мадлен. — Сводные сестры Зигги.
