Но ему не нужно назад, то, что он ищет, здесь, под землей, в этом лабиринте. Тут есть другой выход, точнее, вход.
Туннель окончился тупиком, и Лыков вынужден был вернуться на тот самый перекресток и выбрать другое направление.
В темноте он прислушивался к звукам. Немного звуков, но в могильной тишине они отчетливо слышны – где-то шумит вода и словно что-то гудит.
Лыков замер, весь обратившись в слух. Гудение… так работает мощный генератор. Надо идти на звук!
Шагая в темноте, он вспоминал ослепительное солнце Антарктиды, от которого болели глаза в феврале – на пике местного лета.
На станцию «Восток» он больше уже никогда не вернется. А куда поедет, когда все… да, когда все это окончится благополучно, нет, когда все окончится полным триумфом, ради которого все и затевалось, обдумывалось, взвешивалось как на весах, планировалось, исполнялось?
Они никогда не встретятся с сестрой Анной. Это решено. Она так захотела, и он подчинился. Но ведь можно жить там, где она, не показываясь ей на глаза. В Бельгии, где теперь она и ее муж, и их дети… В Бельгии много тихих городишек. Он купит дом поблизости и осядет там. У него будут деньги, много денег. Очень много денег.
И он распорядится всеми этими капиталами, но потом, после… сначала он просто тихо поживет там, в Бельгии, где сестра… где любимая обожаемая его сестра… рядом с ней и одновременно не показываясь ей…
Наслаждаясь близостью… пусть такой, если к иной путь заказан.
Иван Лыков остановился, прислонился плечом к холодной бетонной стене. Ему казалось, что все это он давно забыл, уничтожил в себе, как заразу. Уезжая в Антарктиду, бросая все, отряхивая прежний прах…
В бетонную стену прямо на уровне его глаз вбита стальная скоба, придерживающая толстый кабель.
По кабелю он и пошел дальше и снова уперся в железную дверь в стене.
Он решил вскрыть эту дверь. Не блуждать больше по подземелью в потемках.
Металл в этой двери намного толще, почти сейфовая броня.
Иван Лыков достал все необходимые для взлома инструменты. И начал работать.
Прошел час.
С него лил градом пот. Он давно уже разделся, сбросил куртку, остался в одной футболке, потемневшей на груди и под мышками.
В воздухе стоял густой запах нагретого металла. Два сверла сломалось, Лыков поранил себе руку зубилом, наскоро замотал рану платком и продолжил работу.
Прошло еще полчаса. Возможно, профессиональный медвежатник вскрыл бы эту дверь намного быстрее. Но у Лыкова ушло на все час сорок пять минут.
Когда дверь поддалась, он в изнеможении опустился на пол, покрытый металлическими опилками.
Без отдыха такой прорыв не осилить.
Он не знал, что ждало его за дверью, но верил, что работа его не напрасна. По всем расчетам, по всей информации, которую он собирал по крупицам.
Полет с аэродрома «Райки» в Саратов в запасную лабораторию-хранилище НЭО – научно-экспериментального объединения – ведь так и не состоялся.
Они не улетели, не увезли то, что пытались спрятать.
Иван Лыков выкурил сигарету, а затем распахнул вскрытую дверь.
За ней – все тот же темный коридор, но гудение генератора тут слышалось гораздо сильнее. И еще какой-то звук – ритмичный, мощный.
Это работал компрессор, нагнетавший воздух, на стене мигал алым электронный датчик – то ли сенсор движения, то ли климат-контроль.
Лыков миновал его, каждую секунду ожидая, что вот-вот сработает сирена сигнализации, но вокруг стояла полная тишина.
И он понял, что тут работают механизмы и автоматика. А людей здесь нет.
В конце коридора зажегся свет – сработали фотоэлементы, и по мере того, как Лыков продвигался дальше, он освещал то, что открывалось взору.
Зал – большой, подземный, с компьютерным терминалом.
Зал меньшего размера, с погасшими мониторами на стенах.
Стеклянные боксы с аппаратурой на столах, такой аппаратурой, которую Лыков никогда не видел на станции «Восток» и из которой мог узнать один лишь электронный микроскоп.
Стеклянные боксы аварийной блокировки.
Яркий свет ламп на диодах освещал все это, и Лыков понял, что перед ним прекрасно оборудованная, изолированная глубоко под землей лаборатория.
Бронированная дверь в стене в дальнем конце была распахнута настежь, на пульте рядом с дверью тревожно мигали алым и зеленым датчики.
Лыков осторожно приблизился – кто-то отключил в помещении сигнализацию, и произошло это не сейчас, а гораздо раньше.
Лыков зашел в глухой квадратный бокс без окон со стеклянной дверью в задней стене.
Она тоже открыта, и датчики подслеповато мигают.
За стеклянной дверью находилась еще одна лаборатория – маленькая, изолированная, как инфекционный бокс, набитая медицинской аппаратурой.
У стены стоял металлический стол под сферой из прозрачного пластика высокой плотности, к которому от всех этих приборов тянулись провода, трубки.
Но все было отключено.
А стол под прозрачным колпаком пуст.
Иван Лыков понял, что он прошел лишь половину пути. Он нашел хранилище.
Но то, что тут прятали, исчезло.
Глава 40
Незаданные вопросы
– Два вопроса мы так себе и не задали. А следовало бы за столько-то времени.
Полковник Гущин, вернувшийся из ЭКУ, словно сам с собой рассуждал. Катя не очень-то прислушивалась – чего он там себе бурчит под нос.
Она все еще мысленно возвращалась к рассказу Мещерского о событиях в Чойском районе. Они вернулись с Яузы в главк, оставив Серегу Мещерского отходить после ломки.
Неужели правда ломка?
Неужели Лыков дал ему опий?
Мамочка моя, до чего же дошло. А ведь они – родственники, в прошлом друзья. Какая у Лыкова цель, какая у него роль во всем этом?
– Мы и так достаточно загадок имеем, какие еще вопросы? – Август Долгов, облокотившийся о подоконник, созерцал внутренний двор главка, уставленный полицейскими машинами.
Ева Ершова сидела в кресле за совещательным столом и работала на своем ноутбуке. Но Катя видела – она тоже под большим впечатлением от того, что они услышали от Мещерского.
Пусть пока все это еще очень зыбко… но некая цепь совпадений, некая логическая связь есть. Случайность ли это?
– Мы так и не задали себе вопрос, чтобы получить вразумительный ответ: откуда ехали машины корпорации «Биотехника» на аэродром? – Гущин встал и подошел к карте Подмосковья, висящей на его стене.
– А откуда такие грузы везут, Федор Матвеевич, из какого-нибудь института научного, из лаборатории секретной, – Катя пожала плечами.
– А место конкретное? – Гущин смотрел на карту. – Они использовали для перевозки совершенно новые авто, еще даже не зарегистрированные, приделали к ним старые номера, видно, где-то в гараже сняли. Итак, ехали бы они из Москвы с такими номерами или из какого-то района области… ну допустим, ехали издалека, делаем скидку на ГИБДД – ну пусть их на одном посту ДПС с такими номерами не тормознули, на втором, но на третьем бы остановили, поинтересовались.
– А если им устроили зеленую волну, учитывая характер груза и всю эту секретность, на которую вы сами жалуетесь? – усмехнулся Август Долгов.
– Зеленая волна в рапортах фиксируется, я дал задание проверить по ГИБДД в тот день по всей области – никаких звонков, никаких блатных, – Гущин ткнул пальцем в карту. – Этот старый биокомбинат, я и о нем справки навел. Прежде там располагалось экспериментальное производство медико-биологического института. Ничего вроде опасного, никаких там вирусов, они синтезировали необходимые компоненты для производства лекарств. Но название-то – «экспериментальное». Где эксперимент, там и лаборатории для исследований.
– Мы же сами видели, там ничего сейчас нет, – сказала Катя. – Там все будут сносить.
– А может, и не будут, там никакого строительства никогда не велось, хотя место вроде и от Москвы недалеко, а такие места всегда на вес золота, – Гущин повернулся к карте спиной. – Но мы не задали себе и еще один вопрос.
– Какой? – спросила Ева, не отрываясь от ноутбука.
– Для чего надо было взрывать чертов мост? – спросил Гущин.
– То есть как, это же и ежу ясно, – Катя удивилась. – Вы же сами говорили. Путь отрезать, время выиграть для засады и нападения на машины.
– Так нападение-то уже было совершено. В том-то и странность. Сначала расстреляли машины, потом с помощью дистанционного оборудования и камер слежения подорвали мост.
– Правильно, отрезали полиции и вообще всем доступ на место нападения, все логично, – сказал Август Долгов.
– А зачем вообще такие сложности? Трупы в полиэтилен паковать, краном старого грузовика все это подцеплять, везти на комбинат, прятать в емкости с кислотой? И одновременно грузом заниматься, ради которого убийства были совершены. Пока с трупами возились, биологический контейнер оказался вскрытым, и что-то из него выбралось. И возможно, убило одного из нападавших. Кстати, у нас до сих пор никаких версий насчет этих самых нападавших. Самое главное – сколько их?
