- Извините. Я не хотела. Все, я успокоилась. Спасибо.
- Ничего страшного. Успокоились, и отлично.
- Я хотела попросить вас о помощи, потому что не могу так больше. Я боюсь.
- Боитесь чего?
- Боюсь за Сергея. Сегодня я узнала: ему угрожают какие-то уголовники. Ему и этому его другу, Саше Чиркову.
- Он сам вам об этом сказал?
- Нет. Разве он скажет. Сергей же строит из себя храбреца.
- Из чего вы вывели, что им угрожает опасность?
- Ну... Сейчас я в квартире одна - бабушка на даче. Последнюю неделю Сергей жил у меня. Мне он, конечно, ничего не сказал. Но я все поняла и так. Он все время на нервах. Перед тем как выйти, смотрит в окно. Когда едем в машине, следит, нет ли кого-то сзади. Один раз соседка в дверь позвонила, так он меня к двери не подпустил. Я же чувствую, что с ним творится.
- А Чирков тоже себя так ведет?
- С Чирковым они сейчас не видятся, только переговариваются по телефону. Чирков тоже боится. Эту неделю он ночевал в мастерской у Сережиного друга, Володи Глинского - домой ехать боялся.
Рахманов попытался вспомнить: слышал ли он от кого-нибудь об этом Глинском, у которого есть мастерская. Вроде нет.
- И долго Чирков там ночевал? У Глинского?
- Не знаю. Вообще-то о том, что Чирков там ночевал, я подслушала. Случайно.
- Подслушали? Когда же?
- Сегодня. Они разговаривали по телефону, Сережа и Саша. Я была на кухне - Сережа в комнате. Ну я и слышала весь разговор.
- Глинского вы знаете?
- Сергей один раз водил меня к нему в мастерскую. Посмотреть работы.
- Где же эта мастерская?
- На Сокольнической заставе. Недалеко от Сергея.
- Ясно. Скажите, Лотарев может догадаться, что вы слышали разговор?
- Догадаться? Нет. Он был уверен, что я ничего не слышу.
Рахманов посидел, разглядывая противоположную стену. Наблюдение, установленное за Лотаревым и Чирковым, было снято два дня назад. Никаких попыток с чьей бы то ни было стороны выследить их, а также напасть на того или другого замечено не было. Но с другой стороны, Крыж или его люди могли сами заметить наблюдение и на время скрыться.
- Лотарев вам совсем ничего не говорил об опасности, угрожающей ему и Чиркову?
- Сегодня у нас был разговор. Я сказала Сергею, что боюсь за него, попросила объяснить, в чем дело.
- Это было до телефонного разговора или после?
- После.
- Лотарев что-нибудь объяснил?
- Да. Сергей сказал: последнюю неделю за ним и Сашей охотились, как он выразился, "нехорошие дяденьки". Но с сегодняшнего дня опасность им уже не угрожает.
- Почему не угрожает, он не объяснил?
- Нет. Правда, раньше, когда они с Сашей говорили по телефону, Сергей назвал какое-то имя.
- Какое имя? Постарайтесь вспомнить.
- Сейчас... То ли Виктор Павлович, то ли Владимир Павлович.
- Вадим Павлович?
- Вот-вот. Вадим Павлович. И насколько я поняла, Саша ответил: этого Вадима Павловича они могут уже не бояться.
- Почему?
- Не знаю. Я слышала только то, что говорил Сергей. Сергей сказал: "Думаешь, он к нам больше не сунется?" И чуть позже: "Хорошо бы так и было". И все. Они попрощались, он положил трубку.
- Это имя, Вадим Павлович, вы слышали когда-нибудь раньше?
- Никогда не слышала.
- А, скажем, имя: Иван Федорович Шеленков?
- Тоже не слышала.
Рахманов достал две фотографии Крыжа до и после пластической операции. Положил перед Медновой:
- Когда-нибудь видели этих людей?
Меднова изучила фотографии. Покачала головой:
- Нет. Никогда не видела. Это кто?
- Тот самый Вадим Павлович. Настоящее имя - Николай Алексеевич Крыжко. Опасный преступник.
- Надо же. - Меднова вгляделась. - По виду не скажешь.
- Не скажешь. - Убрал снимки. - Простите, но наш разговор нам придется повторить. И запротоколировать. Таков порядок.
- Пожалуйста.
Заполнив протокол допроса и дождавшись, пока Меднова его подпишет, Рахманов сказал:
- Елена Владимировна, вашу просьбу о том, чтобы никто не узнал о вашем приходе, обещаю выполнить. Но в таком случае и вы не подводите меня. Не говорите никому о нашем разговоре. Хорошо?
- Конечно.
- Что же касается опасности, которая могла угрожать Лотареву и Чиркову... Могу предположить; она действительно исчезла. Во всяком случае, пока.
- Пока? А потом?
- Так то потом. Потом и будем решать, что делать. Хорошо хоть, сейчас все тихо.
- Ясно. Я пойду?
- Конечно. Большое спасибо, что пришли. До свидания.
- До свидания. - Меднова вышла.
Минуты через три в кабинет вошел Жильцов. Усевшись на стул, спросил:
- Что-нибудь случилось, пока меня не было?
- Приходила Меднова.
- Меднова? Это приятельница Лотарева?
- Она. Выплыл один факт, который, как мне кажется, скрыли оба. И Лотарев, и Чирков.
- Что за факт?
- У Лотарева есть приятель, некто Володя Глинский, художник, владелец мастерской на Сокольнической заставе. Так вот, Меднова сообщила: в этой мастерской какое-то время скрывался Чирков. Спасаясь от Крыжа.
- Любопытно. Считаете, они этот факт скрыли умышленно?
- Похоже. Во всяком случае, ни в одном из показаний об этой мастерской Глинского не упоминается. О самом Глинском тоже. Поэтому, Виталий, займись. Выясни, что за мастерская, что из себя представляет Глинский. Причем учти: Меднова об этой мастерской узнала только сегодня. Случайно, подслушав телефонный разговор. Все понял?
- Все. - Жильцов посмотрел на часы. - Полчетвертого, самое время. Пойду?
- Иди. Только... - Рахманов усмехнулся. - Один вопрос.
- Слушаю.
- В Сухуми, во время последнего с тобой разговора, Люка, как ты думаешь, не темнил?
- С Крыжем?
- Не столько с Крыжем, сколько с Шеленковым.
- Понимаю. - Жильцов помолчал. - От Крыжа Люка отказался. Мол, никогда такого не видел. Шеленкова признал. Сказал, что в машину к нему садился именно этот человек. Вы считаете, Люка мог темнить? С Шеленковым?
- Тут есть нюанс. Мне важно знать: действительно ли Люка признал в Шеленкове зычару? Авторитета? Или Люка в этом сомневался? Тебе же наплел для понта.
Жильцов хмыкнул:
- Люка не тот человек, чтобы сомневаться в таких вещах. На горло или на гоп-стоп его не возьмешь. Это первое. Насчет же понта, с которым он мог мне все это наплести, - не думаю. Я ведь тоже человек тертый. Нет, Андрей Викторович. Люка не темнил. Человек, узнавший у него об Азизове, был блатняком. Убойным. Поэтому Люку и пробрал мандраж. Люка и бровью не повел бы, будь другой вариант.
Рахманов отвел взгляд в окно, вздохнул:
- Ясно. Видишь ли, я было подумал: собака лаяла совсем на другую тень. Но выходит, она действительно лаяла на собственную.
Рахманов замолчал, Жильцов терпеливо ждал. Наконец Рахманов обратился к нему:
- Виталий, есть у меня идея обыскать эту мастерскую. Как ты считаешь?
- Не знаю. Неожиданно как-то. У вас что, виды на нее?
- Виды могут появиться после того, как я съезжу на Сенеж. С металлоискателем. Хотя могут и не появиться. С другой стороны, если упустить время, можно все прозевать.
- Давайте обыщем. Мы ведь ничего не потеряем.
- Неизвестно. Может и потеряем. Подожди, я подумаю. - Посидев немного, вздохнул. - Ладно. Пойдем на риск.
- Будем обыскивать?
- Да. Причем прямо сейчас. Обоснование на санкцию у нас есть: показания Медновой о мастерской Глинского и отсутствие таковых у Лотарева и Чиркова. Только не все так просто. Обыска никто не должен заметить. Как? Сумеешь?
- Андрей Викторович, постараюсь. Сделаем все тихо. А что там может быть? Хотя бы приблизительно?
- Клянусь, понятия не имею. Все пока на голом месте. Может, найду что-то на Сенеже. Но пока - пустота. Ладно, действуй. А я позвоню прокурору насчет санкции.
Жильцов ушел. Позвонив прокурору и получив разрешение на обыск, Рахманов посмотрел в окно. Зеленый "рафик" ПКЛ* стоял у подъезда. Пора было ехать на Сенеж.
______________
* ПКЛ - передвижная криминалистическая лаборатория. Располагается обычно в машинах типа РАФ.
После того как Рахманов сел в "рафик", Пильгунов, тридцатипятилетний здоровяк, спросил:
- Что хоть будем искать, Андрей Викторович? Просветите.
Рахманов усмехнулся:
- Олег, представляешь, я до сих пор не уверен, что мы будем что-то искать. Серьезно. Так что учти: может мы едем зря.
- Ничего себе. А я бутербродов набрал полную сумку. На два дня.
- Не волнуйся, бутерброды не пропадут. Искать же будем, скорее всего, медную гильзу. От пистолета калибра 6,35.
Поиски гильзы
Промчавшись по Ленинградскому шоссе, а затем попетляв по уже знакомой Рахманову проселочной дороге, ПКЛ остановился у ворот "Рыболова Сенежья". Молодой Дик грозно залаял, гремя цепью. Сидящий на скамейке у причала Маркин встал, помахал рукой.
Спрыгнув на землю, Рахманов и Пильгунов посмотрели на небо. Наверху плыли редкие облака, но в общем день обещал быть ясным.
- Простояло бы так до вечера, - сказал Пильгунов. - Хуже нет работать в дождь.
