— Мистер Торренс?
Голос Мэттью.
— Да?
Блум узнал голос Торренса, хотя казалось, что он говорил из колодца. Блум понял, что Мэттью позвонил ему из машины, а Торренс, видимо, отвечал ему из гостиницы. Телефон в машине. Блум не учел и этого фактора. Сколько раз Мэттью звонил с этого телефона на прошлой неделе? Он снова был готов дать себе по заднице, потому что не попросил милейшую мисс Финч представить ему другие звонки Мэттью.
— Надеюсь, что смогу с вами поговорить как-нибудь на этой…
Блум остановил пленку и перемотал ее с самого начала.
— Да?
— Меня зовут Мэттью Хоуп, сэр. Я знаю, что вы сейчас требуете пересмотра дела по исключению вас из завещания вашей бывшей жены. Мне бы хотелось побеседовать с вами сегодня вечером…
— Откуда вам известно, по какой причине я нахожусь в городе?
— Сэр, я — адвокат и, может быть, смогу помочь вам в этом деле. Между прочим…
— Вы говорили с моим поверенным? Он вас просил…
— Да, я с ним говорил, но с вами сейчас я разговариваю по собственной инициативе.
— Он вам сказал, где вы меня можете найти?
— Нет.
— А кто вам это сказал?
— Женщина по имени Эгги Донован. Мистер Торренс, мне кажется, что вы получили копию завещания вашей бывшей жены из Отделения суда по наследственным делам…
— Умершей жены, а не бывшей. Завещания не скрываются, поэтому в этом нет ничего противозаконного…
— Сэр, я не заявляю, что в этом есть что-то противозаконное. Я звоню вам, потому что надеюсь, что смогу как-то ускорить решение этого дела. Если только вы действительно хотите, чтобы все было разрешено как можно скорее. Я могу заехать к вам вечером, если это заинтересует вас. Я могу приехать в «Шелби Армс», нуу-у, скажем, через полчаса…
— Вы представляете мою дочь?
— Марию? Нет, сэр.
— Но вы ее знаете?
— Да, я с ней разговаривал.
— О чем?
— Она считает, что мать убил Дейви Шид.
— Какая чушь!
— В любом случае, если бы я мог заехать…
— Я сейчас занят.
— Может быть, попозже?
— Тогда я тоже буду занят.
— Завтра утром?
— В какое время?
— В девять часов?
— Слишком рано.
— Как насчет десяти утра?
— Я с вами свяжусь.
И послышался звук повешенной трубки.
Блум продолжал слушать
— Пятница, двадцать пятое марта, без пяти десять. Я подъехал к гостинице «Шелби Армс»…
Звуки шагов, какие-то шумы и неразличимые голоса.
— Пожалуйста, мистера Торренса.
— Ваше имя?
— Мэттью Хоуп. Он меня ждет.
— Секунду.
Опять послышался шум.
— Мистер Торренс. Человек по имени Хоуп внизу. Он говорит, что… Хорошо, сейчас. Вы можете подняться, комната тридцать семь, лифт не работает.
— Благодарю.
Шум громкого дыхания. Потом стало слышно, как он постучался в дверь. Неразличимый голос:
— Мэттью Хоуп?
Снова неразличимый голос и щелканье замка.
— Мистер Торренс?
— Входите.
Звук закрывающейся двери, шум запора.
— Садитесь.
— Спасибо.
— Так в чем дело?
— Мистер Торренс, я предпочитаю действовать в открытую. Мне известно, что вы желаете получить законную часть имущества вашей бывшей жены…
— Откуда вам все это известно?
— У меня есть друзья в суде.
— В суде я ни с кем не обсуждал этот вопрос.
— У меня есть друзья друзей.
— Кто-то, кто знает Д’Аллессандро?
— Какое это имеет значение? Если у меня правильная информация и если я помогу вам получить тридцать процентов от состояния Уиллы, без шума и без трудностей…
— Как вы сможете это сделать?
— Проблема состоит не в том, как я смогу это сделать. Проблема в другом: имеется ли возможность сделать это без лишнего шума?
— О чем вы говорите?
— Мистер Торренс, я говорю об убийстве Уиллы.
— Она не была убита, она покончила с собой. И в любом случае я не имел к ее смерти ни малейшего отношения.
— Ну, в Миссури, кажется, имеется кое-что…
— Меня это не волнует.
— Я хочу сказать, что другая сторона может начать тяжбу.
— Что за другая сторона?
— Конечно, ваша дочь. Я уверен, ей не захочется расставаться с тридцатью процентами наследства.
— Вы точно ее не представляете?
— Абсолютно точно.
— А кого вы представляете?
— Надеюсь, что стану представлять вас.
— Интересно, вы что, работаете в качестве «Скорой помощи»?
— Давайте скажем так: я — оптимист, желающий получить десять процентов от тридцати процентов акций на владение половиной цирка.
— Ничего себе!
— Марии досталась половина цирка «Стедман энд Роджер», не так ли?
— Вы и это знаете?
— Да, сэр, знаю.
— И вы желаете получить десять процентов того, что получу я?
— Только если я выиграю дело. Если я проиграю, вы отправитесь домой, в Атланту, не заплатив мне ни цента!
— Вы и об этом подумали? И вы все знаете?
— Что вы живете в Атланте? Да!
— Вам пришлось потрудиться.
— Ну-у-у! Так что вы скажете?
— Почему вы считаете, что Мария подаст встречный иск? Вам сказала об этом моя дочь?
— Нет, она мне этого не говорила. Между прочим, вы с ней виделись после вашего приезда сюда?
— Нет.
Он врет, подумал Блум. В его календаре было записано на прошлую среду:
СРЕДА, 23 МАРТА МАРИЯ 13.00
— Почему вы считаете, что она станет ворошить дело о самоубийстве Уиллы?
— Потому что вы желаете оттяпать у нее часть наследства, мистер Торренс. И вы были в Миссури во время смерти Уиллы.
— Что?
— Вы, кажется, удивлены?
— Кто вам сказал об этом?
— Эгги Донован.
— Меня не было рядом в Миссури, когда…
— Пожалуйста.
— Я вам говорю…
— Вам нужна моя помощь или нет?
— Если вы будете повторять, что я был в Миссури…
— Хорошо. Если вас там не было, вам нечего бояться. И другая сторона не сможет утверждать, что вы каким-то образом связаны со смертью Уиллы.
— Но я с этим не связан.
— Но вы были в Миссури, не так ли? Удачи вам, мистер Торренс! Может, они не станут это упоминать, если вам повезет?
— Сядьте.
— Конечно.
— Я там был до того, как что-то случилось.
— Но вы там были?
— Да, я там был.
— В Раттерфорде, штат Миссури, одиннадцатого мая, три года назад.
— Да, но…
— Мистер Торренс, когда вы туда приехали?
— Восьмого мая.
— Когда вы уехали?
— Десятого мая.
— Вы видели Уиллу в тот раз?
— Да.
— Вы помните, когда это было?
— Да, я пошел ее проведать вскоре после приезда.
— Восьмого? Девятого?
— Я ее видел восьмого, и еще раз — десятого мая.
— Дважды?
— Да, два раза.
— Мистер Торренс, зачем вы ее навещали?
— В первый раз, чтобы просто… увидеть ее и объяснить, что я на нее зла не держу.
— По какому поводу?
— Ну… из-за того, что мы расстались.
— Но ведь именно вы покинули ее.
— Да, я хотел сказать, что прошу у нее прощения. Вот и все.
— Понимаю. Но ведь вы давно расстались.
— Восемнадцать лет назад… почти, даже девятнадцать.
— А тогда вы ей не говорили, что вам жаль?
— Ну-у-у…
— Когда вы были в Миссури, вы ее посетили дважды?
— Да, мне сказали, что ее трейлер обокрали, и мне хотелось ей сказать, как мне жаль.
— На этот раз насчет кражи?
— Да.
— Что она сказала, когда вы появились у ее порога? Я спрашиваю вас о первом свидании. Спустя почти двадцать лет.
— Конечно, она была поражена, но…
— Вы сказали, что это было до ограбления?
— Да, за день до ограбления.
— Восьмого мая.
— Да.
— Хорошо ли она вас приняла? Я хочу сказать, после того, как прошло первое удивление.
— Да, она мне даже предложила выпить, и мы немного поболтали.
— Она предложила вам шампанское?
— Что? Нет, не шампанское. Шампанское? Конечно нет.
— Я знаю, что у нее в холодильнике обычно стояла бутылка шампанского.
— Не могу сказать.
— В тот день она вам не предлагала его?
— Нет, я пил скотч и содовую.
— Со льдом?
— Да.
— Она доставала лед из холодильника?
— Да. Простите, что…
— Оттуда же она доставала содовую?
— Да, именно так. Вы хотите сказать, из холодильника?
— Да.
— Ну конечно, да.
— Вы, случайно, не увидели там сейфа?
— Что?
— Когда она открывала холодильник, там был небольшой сейф. Она держала сейф в холодильнике.
— Я там не заметил никакого сейфа.
— Это было восьмого числа, так?
— Но вы уехали оттуда тоже десятого?
— Да, только попозже.
— Значит, когда это было? Утром? Днем?
— Вы хотите спросить, когда я был у нее в трейлере?
