– Сегодня нет, а завтра...
– Вы крепко спали, девчонки? – спросила вдруг Бэла.
– Да...
– Я сразу отключилась...
– После концерта я всегда сплю как убитая, а вчера мы еще объелись и выпили много, – пространно объясняла Юна. – Потом этот костер... В общем, еле до подушки добралась...
Бэла не могла похвастаться тем же, у нее сильно болел живот. Две таблетки, которые она приняла перед сном, подействовали через полчаса, и тогда она провалилась в беспокойную дрему. А потом раздались вопли Ульяновны.
– Кажется, кто-то из нас выходил... – предположила она. – Еще до криков. Я точно не помню – что-то слышала сквозь сон, видела, как кто-то выскользнул за дверь.
Девушки возбужденно переглянулись.
– Ну не я!
– И не я...
– На что ты намекаешь?
Во время ночного переполоха никто ни на кого не смотрел – повскакивали в темноте, вылетели в коридор, метались туда, сюда, натягивая на себя первое, что попадалось под руку...
– Так это она и была, Лея! – со злобным удовлетворением заявила рыжекудрая «русалка». – Кому еще тайком шастать? У нее шуры-муры с хозяином.
– А я подумала, с «волхвом». Помните бизнесмена, который заказывал наше выступление в ночном клубе?
– В «Спичке», что ли?
– Ага, – подтвердила Чара. – Там еще скандал случился...
– Ну?
– Его фамилия – Вишняков. Он тогда Лею за столик приглашал, решил приударить за ней. Потом Калганов приказал нам держаться от него подальше. Понятно, почему!
– Ой, девочки, правда, – оживилась Мио. – Я-то гляжу сегодня – лицо знакомое.
– Не зря он маску и костюм надел...
– Такой здесь дресс-код был, новогодний.
– Боюсь, господина Вишнякова постигло жестокое разочарование, – захихикала Юна.
– Они оба за Лейкой ухаживали, наперебой! Вчера этот «волхв» ее отозвал в сторонку и как будто убеждал в чем-то. А ватафин просто пожирал глазами.
– Чего они в ней нашли?
– Значит, говоришь, она выходила, когда мы спали? – переспросила Мио. – Зачем, интересно?
Бэла смутилась.
– Я точно не могу утверждать, Лея то была или нет.
Оказалось, во время ночной тревоги одна из девушек видела Лею уже в коридоре, другая спускалась вместе с ней по лестнице, третья стояла рядом в холле, но была ли та в малой гостиной, когда завопила экономка, никто толком не знал.
– Слушайте, какая разница? Выходила так выходила... Нам-то что?
– А то, что дверь грабителям она и открыла! – торжествующе улыбнулась Юна.
– Как ты ее не любишь...
– Это уж слишком, – покачала белокурой головкой Мио.
Рыжая обвинительница стояла на своем.
– Поэтому она воспользовалась моментом и сбежала. Вот увидите, ее не найдут! Лея была заодно с бандитами, а мы тут с ума сходим, волнуемся. Четыре человека по морозу бродят, разыскивают нашу красавицу...
Бутылкины вошли в зал, и Юна прикусила язык.
– Хотите глинтвейна? – предложил Степан. – Первейшее средство от простуды. Мы приготовили.
– Я хочу, – потянула носом Чара. – А то у меня уже насморк начинается.
Алина разливала по чашкам горячее красное вино с сахаром, лимоном и специями. Позвали Астру, которая сидела в холле сама не своя.
– Как вы думаете, Егор позволит съездить в деревню на его «Хаммере»? – спросила она. – Заодно и к соседям заглянем.
– Почему бы и нет? – вздохнул Бутылкин. – Проснется, попросим у него ключи от машины.
Упоминание о ключах подстегнуло Астру. Ни слова не говоря, она отправилась в кухню к Ульяновне.
– Вы знаете, где обычно хранятся ключи от входной двери?
Та перечислила, загибая пальцы.
– У меня... у Ильи Афанасьевича... и во флигеле были. Для удобства. Строителям то и дело в дом нужно, они сами отпирали и запирали. Когда все работы закончатся, хозяин новую дверь поставит или замок поменяет. Ему виднее.
– Идемте со мной.
– Куда? – удивилась экономка. – Мне отлучаться нельзя, обед подгорит.
– Во флигель, искать ключи от дома.
Разумеется, ключей на месте не оказалось. Впрочем, в помещении царил такой беспорядок!
– Может, они где и валяются... – заторопилась обратно к плите Ульяновна. – Потом я найду.
Астре стало ясно, что ночных гостей не было нужды впускать в дом: они могли открыть дверь обнаруженными во флигеле запасными ключами. Да это и не важно. Тут другое...
Она прогулялась вокруг «русалкиного колодца», надеясь, что здесь ее посетит решающая догадка. Отрывочные картины мелькали в уме, как быстрые снежинки, подхваченные ветром.
– Велесова книга... – бормотала она себе под нос. – Русалки... крылатый пес... дубовые ветки... огненный всадник...
Лею нашли возле той самой ели-великанши, о которой говорила Астра.
Борецкий, недолго думая, повел всю компанию на круглую поляну, где царила величественная лесная красавица в белоснежной накидке. Он, сам не понимая почему, проникся к «графине» небывалым доверием и не подвергал ее слова сомнению. Если такая женщина дает совет, к нему стоит прислушаться.
– Что это? – с глухим вздохом прозвучал за его спиной вопрос Витька.
– Господи, помилуй...
В первое мгновение мужчины приняли увиденное за снежный мираж. Матвей, очнувшись, кинулся вперед, приложил пальцы к артерии на шее девушки. Она была холодна и тверда, как лед.
Борецкий попытался ослабить веревку, которой кто-то привязал обнаженное тело Леи к могучему стволу. Одежда девушки, развешанная на огромных еловых лапах, успела покрыться белым пухом и странным образом напоминала крылья.
Матвей подал ему нож:
– Режь. Так будет вернее.
– Она жива?
– Прошло по крайней мере два часа, которые убили ее. Судя по состоянию тканей.
– А если отогреть...
Матвей молча покачал головой.
– Давай, режь.
Руки Борецкого ходили ходуном, лезвие ножа скользило по веревке, не повреждая ее. Это было зримое, осязаемое отчаяние, безумная надежда, гаснущая с каждой секундой. Слишком прозрачной, голубоватой казалась кожа «русалки», снег короной лежал на ее светлых волосах, не таял на плечах, на нежной округлой груди...
– Снегурочка... – шептал Борецкий. – Не уходи, не бросай меня...
Нелепая мысль пришла Матвею на ум: в пьесе Островского, которого так почитал Илья, Снегурочка тоже умирает... от любви. Неужели причиной смерти этой молодой прекрасной женщины послужила обычная ревность? Тогда кто ее убил? Вишняков? Сам Борецкий? Чара?
«Русалка» с цыганскими глазами видела Лею последней. Не она ли расправилась с более талантливой, удачливой подругой? А потом сделала вид, что они разминулись.
Метель замела следы. Их еще можно было заметить, но уже нельзя определить, чьи они, хотя бы приблизительно. Люди блуждали по парку, истоптали все вокруг – поди разберись.
Вишняков тоже мог убить. Он столько усилий приложил, чтобы добиться этого свидания в масках, а желанная красавица переметнулась к Борецкому. «Вишняков не знал, что Лея отправится на его поиски», – сказала бы Астра.
– Но он мог случайно столкнуться с ней в парке...
Матвей осекся, сообразив, что говорит вслух. Благо никто к нему не прислушивался: потрясенные жутким зрелищем, вчерашний ватафин и его помощники освободили мертвое тело от веревок и положили на снятый с ветки полушубок.
– Скажите, что я сплю, – склонился над девушкой Борецкий. – Что это происходит не со мной...
Парни молча сняли шапки, застыв в немом изумлении.
– Укройте ее... – простонал он. – Ей холодно...
«Еще один подозреваемый, – подумал Матвей. – У него была возможность отлучиться и расправиться с Леей. Ишь, как притворяется, изображает горе-горькое. Надо бы побеседовать с Бутылкиными, постоянно они его видели или нет. Почему же девушка не сопротивлялась, не кричала, не звала на помощь? – И сам ответил: – Она знала убийцу и не боялась его. Ее оглушили, ударили по голове, она потеряла сознание... Потом ее раздели, привязали... и все, конец наступил быстро. Без одежды на таком морозе долго не протянешь».
Он присел на корточки и тщательно осмотрел голову пострадавшей – так и есть, вот ссадина на виске.
– Чего делать-то будем? – подошел к нему один из парней. – Мертвая она, надо бы в милицию сообщить... Кто ее, а? Бандиты?
– Какие бандиты? Судя по следам, они никуда не сворачивали, шли прямиком к проселку. Там их машина ждала.
– Кто ж тогда? – оторопел парень.
– Тебя как звать?
– Толик...
– По правилам, Толя, ничего здесь трогать нельзя, особенно тело. Следователь приедет, он нас за самоуправство не похвалит. С другой стороны, здесь мы его оставить тоже не можем.
– Илья Афанасьевич приказал нести в дом.
– Ну, несите, – кивнул Матвей. – Эх, доигрались...
Витек, подчиняясь хозяину, снял с елки свитер и джинсы девушки, отряхнул от снега, и укрыл ими мертвое тело.
– Жалко девчонку!
– Берите! – хрипло произнес Борецкий. На нем лица не было, губы дергались. – Осторожнее...
Матвей поднял разрезанную веревку. Толстая, витая – такие висели в холле: их приготовили для ряженых – подпоясывать тулупы. Борецкий твердил, что кушаков на всех не хватает, а пояс должен быть обязательно. Кто брал, кто не брал...
