– Разумеется, разберешься, – тетя Липа обменялась взглядом со своей третьей гостьей, – тебе только чуть-чуть помогут…
Великий город Вавилон никогда не засыпает. Даже глубокой ночью на его улицах и площадях шумно и многолюдно. Гуляют по ним молодые повесы, уличные торговцы и разносчики предлагают поздним прохожим свои товары, ищут богатых клиентов вавилонские блудницы, за столами таверн и трактиров вавилоняне и халдеи, ассирийцы и эламиты, урарты и финикийцы пьют финиковое вино и ячменное пиво. Ярко освещены ночные улицы, ярко освещены дома веселья и распутства, но гораздо ярче освещен дворец вавилонского царя Навуходоносора. Тысячи масляных светильников, тысячи пальмовых факелов, тысячи восковых свечей разгоняют мрак в самом дворце и в знаменитых висячих садах. В главном зале дворца шумно и многолюдно – вавилонский царь принимает своих союзников, скифских вождей.
Могучие бородатые скифы пьют крепкое финиковое вино огромными чашами, руками отрывают огромные куски мяса от бычьих и кабаньих туш, глотают огромными кусками, громко хохочут, похваляются друг перед другом своими подвигами, глазеют на прекрасных финикийских танцовщиц. Слуги Навуходоносора следят, чтобы вино перед ними не кончалось, подносят кувшин за кувшином, бочку за бочкой.
Простых скифских воинов не пустили во дворец, даже в город их не пустили – царь приказал расставить для них шатры на поле перед воротами Иштар, заколоть несколько быков, выкатить бочки с хмельным ячменным пивом. Пьют скифы много, хмелеют быстро.
Уже некоторые скифские вожди пьяными повалились под стол, заснули богатырским сном, могучим храпом оглашают пиршественную залу. Только Мадий, старший из вождей, не захмелел до конца. Трезвым взглядом смотрит он на вавилонского царя, трезвым голосом говорит ему:
– Хорошее у тебя вино, брат. Хорошо угостил ты нас, досыта накормил, допьяна напоил. Только не затем я пришел к тебе, чтобы сытно поесть и крепко выпить. Я пришел, чтобы получить обещанную тобой награду: священный камень, «Кровь Бога».
– Не беспокойся, брат, – отвечает ему Навуходоносор. – Я никогда не забываю своих обещаний. Скажи, хорошую ли добычу взял ты в Ниневии? Довольны ли твои воины?
– Да, брат, мы взяли в Ниневии много золота и серебра, но ты же знаешь: воины никогда не бывают довольны. Им всегда кажется, что кому-то досталось больше. Вот и теперь им показалось, что твои люди перехитрили их, что вавилоняне последними пришли на поле боя, но первыми попали в царскую сокровищницу и вынесли все самое дорогое у нас из-под носа.
– Вот как? – переспросил Навуходоносор. – Да, ты прав, брат: воины никогда не бывают довольны, им всего кажется мало. Даже если бы все золото и серебро мира взяли вы в Ниневии – все равно не насытили бы свою алчность.
– Не будем говорить о неприятном, брат! – перебил его скиф. – Лучше вели принести священный камень и отдай его мне – и тогда я смогу убедить своих людей, что ты поступил с нами по справедливости. А иначе… ты же знаешь как. У скифа тяжелый характер и тяжелая рука, мои люди проспятся и подумают, что взяли в Ниневии недостаточно добычи, и решат заглянуть в твою сокровищницу.
– Да, брат, это приходило мне в голову. Хорошо, сейчас я прикажу принести священный камень. Только скажи мне, почему ты так хочешь его получить?
– Что за странный вопрос, брат? Ты же знаешь, что это не простой камень, это – «Кровь Бога». Кто владеет этим камнем – тот владеет душами людей, в чьих руках этот камень – в руках того власть. Ты же знаешь, брат, что мы, скифы, – люди вольные, у нас нет царя, у нас есть только вожди, и каждый вождь живет по своей воле, ведет свое племя туда, куда захочет. Сейчас мне удалось убедить остальных вождей подчиниться, удалось соединить весь народ в одно племя, но надолго ли это? Завтра вождям надоест слушать мои слова, и они разойдутся в разные стороны. Или кто-то из них захочет власти и убьет меня. А если у меня будет священный камень – я приберу остальных вождей к своим рукам. Тогда я буду самым сильным властителем в мире. Вот так-то, брат!
– А почему ты думаешь, что остальные вожди без спора отдадут тебе камень?
– Потому что ты же видишь, брат: они все перепились, а я трезв. Потому что они спят, обо всем забыв, а я велел своим людям не есть, не пить и ждать моего приказа! – И Мадий показал на два десятка скифских воинов в разных концах зала, которые только делали вид, что мертвецки пьяны.
– Это умно, брат! – одобрительно проговорил Навуходоносор и хлопнул в ладоши.
И тут же из-за парчового занавеса вышел сирийский раб с бледным желтоватым лицом. В руках его была шкатулка из дорогого ливанского дерева. Сириец подошел к царю, поставил перед ним шкатулку и безмолвно отошел в сторону.
– Вот этот камень! – проговорил Навуходоносор и открыл шкатулку.
И скифскому вождю показалось, что в зале стало еще светлее, чем прежде таким ярким кровавым светом засиял красный камень, который лежал в шкатулке.
– Вот он, священный камень, «Кровь Бога»! – проговорил Мадий, не отводя от камня завороженного взгляда. – Я знаю, в нем заключена судьба моя!
– Вот она, «Звезда Вавилона»! – вслед за скифом воскликнул Навуходоносор. – Смотри на нее, Мадий! Ты прав – это твоя судьба! Это последнее, что суждено увидеть твоим глазам!
И с этими словами Навуходоносор дважды хлопнул в ладоши.
– Что? Это измена! – воскликнул Мадий и схватился за рукоять своего меча.
Но он не успел вытащить его из ножен, потому что бледный сирийский раб стремительно, как кобра, метнулся к нему и вонзил за ухо тонкий бронзовый стилет. Мадий захрипел, выпучил глаза и повалился на узорный пол.
И в ту же секунду два десятка халдейских лучников выступили из-за занавесей с натянутыми луками в руках и выпустили стрелы в людей Мадия. А затем в зал ворвались вавилонские меченосцы и напали на мертвецки пьяных скифских вождей.
Через минуту все было кончено – скифы спали мертвым сном, сном без сновидений, от которого нет пробуждения.
Вавилонский царь пнул ногой мертвого Мадия и проговорил:
– Ты был прав, брат: скифы никогда не бывают довольны. А ведь если бы ты удовлетворился добычей, которую взял в Ниневии, и ушел с ней в свои степи – ты прожил бы еще долго. Но ты захотел большего, ты захотел получить «Звезду Вавилона» – а она никогда не покинет Вавилон!
Навуходоносор хлопнул в ладоши трижды, и в зал вбежали десятки черных нубийских рабов. Они схватили мертвых скифов за руки и за ноги и вынесли их прочь, чтобы сбросить трупы в глубокие рвы, окружающие Вавилон за городскими стенами.
Борис Орлик припарковал свою машину возле «Ледокол-холла», вошел в послушно раздвинувшиеся двери. На лифте он поднялся на шестой этаж, подошел к двери с надписью «Консультант» и нажал на кнопку. Раздался щелчок, и дверь открылась.
– Привет, Санек! – проговорил Борис, входя в приемную. – Валентин Васильевич меня вызывал…
– Вызывал, – подтвердил помощник Ледокола, крепкий молодой человек в отличном костюме. – Проходи через рамку.
– Да ты же меня хорошо знаешь…
– Тем более!
Борис, скривившись, прошел через рамку металлоискателя. Только после этого перед ним открылась вторая дверь, и он попал в кабинет Ледокола.
Ледокол сидел за своим письменным столом, положив на стол тяжелые кулаки, и мрачно смотрел на приближающегося Бориса.
– Здравствуйте, Валентин Васильевич… – проговорил тот, чувствуя, как по лбу стекают капли пота. – Приглашали?
– Вызывал, – процедил Ледокол. – Ты чем тут занимаешься?
– Да дела всякие…
– Дело у тебя сейчас одно. Ты должен немедленно ехать в Питер и подписывать документы. Мы из-за тебя теряем время, а время – это деньги! Ты, кстати, помнишь, сколько мне должен?
– Помню, Валентин Васильевич… – Борис тяжело вздохнул. – Такое разве забудешь…
– Это хорошо, что помнишь, а то я подумал, что твою память нужно освежить. А если помнишь, почему ты все еще здесь, а не в Питере?
– Но там… там ведь, кажется, проблемы…
– Нет там никаких проблем. Были проблемы, да кончились. Потому что мы поручили это дело профессионалу.
– Значит, Иван…
– Нет твоего Ивана, можешь не беспокоиться. Не помешает он. Так что езжай и сделай все, что нужно. Да смотри там, не облажайся, как в прошлый раз!
Борис громко сглотнул и сжал зубы. В прошлый раз облажались люди Ледокола. Иван каким-то образом сумел проникнуть в ресторан, устроил драку, сорвал переговоры с Ованесовым. И сумел уйти, эти олухи его упустили. Теперь, стало быть, все в порядке. Профессионала, стало быть, наняли. Нет больше Ивана. Что ж, так тому и быть. Каждый за себя. Его, Бориса, давно уже не мучает совесть, за последние пару месяцев он испытывает только одно сильное чувство – страх. Ужасный, всепоглощающий страх перед этим человеком, перед Ледоколом. Этот страх парализует его, и он готов делать все, что ему прикажут.
