В отделении милиции мать и дочь продолжали стоять на своем, однако Лариса принесла из своего кабинета магнитофон, вставила кассету и нажала на кнопку.
— Прослушайте внимательно, — посоветовала она Панько.
— Уснула наша непрошеная гостья? — послышался голос Надежды.
— Как сурок, — ответила Дина. — Вот принесла нелегкая.
— Ты письма читала?
— А как же, там все в ажуре, — дочь усмехнулась. — Посмертная экспертиза нас никак не устраивает. Представляешь, что наговорят соседи? Да и кроме них неприятностей хватит. Вдруг Илонка права и это лекарство остается в волосах?
— И ничего нельзя придумать? — вздохнула мать.
— Никитична подтвердит, что я забирала ампулы домой, — заметила молодая женщина, — и тут же вспомнит, что я ей там врала. Короче, нам конец, мамочка, если мы не придумаем что-нибудь.
— А что думать! — Панько-старшая ударила кулаком по столу. — Пусть катится следом за своей мамашей. Нам эта квартирка многого стоила, и просто так я ее не отдам.
— Илонке укольчик не сделаешь! — бросила дочь. — Она нас в смерти матери подозревает и близко не подпустит.
— Однако продукты свои она в наш холодильник поставила, — подсказала Надежда. — Твоя задача, дорогая, привести ее в состояние, близкое к опьянению. А потом уже будем действовать вместе. Что мы Наталью убили, кто доказал? Я тебе так скажу: маньяк на наше счастье появился. Павловну на него списали и Илонку туда же отправим. Читала, в Линялом озере два трупа нашли. Не поймали еще голубчика. Подсыпь ей в молоко или кефир такой бальзам, чтобы наша красавица спала на ходу, короче, выглядела, как пьяная. Так мы таксисту, который нас до места повезет, и объясним: не на общественном же ее до озера волочить! А приедем туда — и ножичком ее стукнем. Остальное водичка доделает.
— Но я не смогу ее ударить, — проговорила Дина.
— Ты, дорогая, хочешь и рыбку словить, и ножек не намочить, — усмехнулась мать. — Да и вообще, какая разница — ножом или иголкой?
— И все-таки… — тянула молодая женщина.
— Ладно, я сама это сделаю, — согласилась Надежда. — Твоя задача — ее до нужной кондиции в ближайшее время довести, а то еще, чего доброго, вся семейка за ней прискачет.
— Будете слушать дальше? — спросил у Панько Игорь Мамонтов.
Мать и дочь молчали.
— Таксиста вам надо было остерегаться, — улыбнулся следователь. Чета Панько не спросила, что он имел в виду.
Леонид Сомов, он же таксист по совместительству, привезший Илону в родной дом, внося чемоданы, незаметно расставил «жучки». Таким образом, дочери Полковниковой ничто не угрожало. Сыщики прекрасно знали и состав, который Дина добавила в чай Илоне.
— Не представляете, как мне было страшно, — рассказывала женщина, сидя в кабинете у Ларисы.
— Мы контролировали их действия, — успокоил ее Павел.
— Бедняжки! — рассмеялась Лариса. — Клюнули на простую приманку. Письма-то поддельные! Стоило им назначить графологическую экспертизу…
— Совесть нечиста, — пояснил Константин. — Оттого и потеряли голову. Спасибо, конечно, им за это. Иначе моя Катерина закончила бы роман на минорной ноте.
— Осталось отыскать Степана или уличить Тертецкого, — произнесла Кулакова.
Убийца
Он чувствовал: кольцо вокруг него сжимается. Милиция четко шла по следу, и ее следовало сбить. Всю ночь он думал, как это сделать, и ему показалось, что выход из положения найден.
Расследование
Хорошо одетый высокий симпатичный мужчина, подойдя к дежурному сержанту, спросил:
— К кому мне обратиться? На меня совершено покушение.
Молодой парень, с интересом посмотрев на посетителя, указал рукой на кабинет Киселева:
— Пройдите туда.
Павел был не один. Вместе с Ларисой и Костей они обсуждали последнее событие — арест Панько. Мужчина потоптался на пороге, обратив на себя внимание.
— Вам что-то нужно?
— Да.
— Чем могу помочь?
Посетитель потупился:
— На меня было совершено покушение.
Киселев взглянул на Ларису:
— Когда? Где? Кем?
— Думаю, приреченским маньяком, — ответил тот. — Вы так его, кажется, называете?
Трое оперативников как по команде открыли рты:
— Кем?
— Разыскиваемым маньяком.
— Вы уверены?
Кулакова первая пришла в себя.
— Извините нас, — сказала она посетителю, — просто все слишком неожиданно. Садитесь. — Она указала на стул. — Представьтесь и рассказывайте.
— Степан Гаскевич, — назвал он себя. — Вчера вечером я поздно возвращался с работы. Живу на улице Абрикосовой. Чтобы пройти к дому, нужно миновать сквер. Знаете?
Оперативники кивнули. Этот район действительно считался криминальным, однако маньяк не совершил там пока ни одного нападения.
— Идя по аллее, я услышал шаги, — продолжал гость, — и, естественно, обернулся. За мной торопливо шел мужчина. Заметив, что я бросил на него взгляд, он ускорил шаг. Знаете, я вообще не робкого десятка, но тут испугался и побежал. Мой преследователь рванулся следом. Наверное, инстинкт самосохранения заставил меня оглянуться еще раз. В его руке сверкнул нож. Секунды шокового состояния стоили мне вот этого. — Гаскевич приподнял полу пиджака и задрал футболку. Оперативники увидели ножевую рану на правом бедре.
— Меня спас милицейский патруль, прохаживающийся по скверу, — пояснил Степан.
— Скажите, вы впервые видели этого человека? — поинтересовался Киселев.
Посетитель задумался:
— Теперь, когда вы спросили, я не уверен, что никогда не пересекался с ним, — он сделал паузу. — Однако если и так, это была мимолетная встреча.
— Почему же вы не обратились к нам вчера?
Мужчина усмехнулся:
— Да я и сегодня не хотел. Рана пустяковая. Жена настояла. Честно говоря, вчера я как-то не подумал о маньяке. Думал, хулиган или пьяный.
— А сегодня подумали? — заметил Константин.
— Мне вспомнились его безумные глаза, устремленные в одну точку, — Степан потер лоб. — Его взгляд словно приклеился к моей рубашке. Уже отойдя от испуга, я подумал: как бык на красное.
— А были основания?
— В тот день я надел новую красную рубашку, — сказал посетитель.
Оперативники переглянулись.
— Звони Михалычу, — сказал Киселев Пете. — Пусть зайдет и осмотрит рану.
Судмедэксперт не заставил себя долго ждать. Осмотрев пострадавшего, он сделал знак присутствующим:
— Пусть молодой человек пока напишет показания. Петюня, объясни ему, как это делается. А вы, ребятки, ступайте со мной. Ранка, слава богу, пустяковая, зато у меня для вас кое-что есть.
Выйдя с оперативниками в коридор, криминалист объявил:
— Час от часу не легче. Либо у нас еще один маньяк объявился, либо парнишка сам себя порезал.
Лариса широко раскрыла глаза:
— Что ты такое говоришь?
— Не верите — пойдемте ко мне, — обиделся Станислав Михайлович. — Этих колотых ран я за свою практику столько насмотрелся — не перечислить! Кроме того, мне ли не знать характер ранения, полученного на бегу! Этот парень зачем-то хочет нас обмануть. Удар ножом был сделан с очень близкого расстояния, да и траектория особая, позволяющая утверждать: ваш посетитель сам себя пырнул. Через часик позвоните: сообщу его группу крови, на всякий случай образец прихватил, царапинка его кровоточила.
Глядя вслед уходящему судмедэксперту, Скворцов произнес:
— Неужели?
— Веди сюда Тертецкого, — распорядился Павел.
Пришедший под конвоем Алексей узнал в потерпевшем Степана, которого он знакомил с Альбиной. И, хотя Гаскевич отрицал свою причастность к чему бы то ни было, никто из оперативников почему-то не сомневался: кровавый монстр пойман, а его ранение, причиненное, кстати, им самим, — результат попытки скрыться от правосудия. Во второй половине дня позвонил Станислав Михайлович. Группа крови Гаскевича совпала с группой крови преступника. Сыщики понимали: это еще не доказательство. Мамонтов распорядился сделать дорогостоящий анализ ДНК, через некоторое время поставивший точку в этом долгом и запутанном деле. Во время ожидания результатов анализа и после их объявления Гаскевич не сказал ни слова даже своему адвокату. А доказательства его вины прибывали с каждым днем. После опубликования в газете его фотографии в милицию посыпались звонки от жителей города, видевших, как преступник разговаривал с будущими жертвами. Однако и припертый к стене, маньяк не проронил ни звука. Правда, собранных улик оказалось достаточно для пожизненного заключения, но психиатрическая экспертиза, на которой настоял адвокат Гаскевича, вынесла свой приговор: невменяем, страдает тяжелой формой шизофрении. И это удовлетворило сыщиков. Они знали: Степан никогда не выйдет из психиатрической больницы.
