мужчиной спортивного вида.
Чистое, белое тело – и душа чернее сажи.
Ты озабочен тем, чтобы продлить себе жизнь.
Сколько тебе нужно, девяносто, сто лет?
Сколько детей ты успеешь растлить за это время?
– Обычно мы заканчиваем небольшим бокалом водки. Вот действительно чистый алкоголь. Водка и тонкий ломтик лимона, ничего лишнего.
Пит Хоффман переживал самый ужасный вечер в своей жизни. Два педофила ели то, что, по замыслу, должно было омолодить клетки их организма, попутно делясь опытом обхождения с обнаженными детскими телами. Между тем как третий гость по другую сторону стола в отчаянии собирал остатки разума и сил, чтобы выдержать до конца эту игру.
Салат из водорослей и свеклы, нутовое пюре с маринованной в лимоне морковью, манговые чатни с лаймом и кардамоном, чипсы из белокочанной капусты в соусе из кешью и питьевая вода из специального источника.
Чистое – изнутри и снаружи – тело и душа чернее сажи.
Тот, кто называл себя Ленни, говорил так же мало, как и тот, кто называл себя Лацци. За них это делал Оникс. Элегантный и в манере выражаться, он приятным голосом расписывал то недалекое будущее, когда человечество наконец признает любовь между взрослыми и детьми нормальным явлением, существовавшим во всех цивилизациях. Но пока это время не настало, они вынуждены скрываться. Прятать свою любовь от посторонних. Встречаться в заброшенных домах с видом на море.
Пит Хоффман все еще был уверен в своем гриме. Маска держалась. Он выглядел в точности как Карл Хансен на фотографиях. Мимика, жесты, манера говорить – все это также работало, пока он сдерживал ярость.
Первое, что Пит должен был сделать – рискуя быть разоблаченным, упустить детей и все остальное, ради чего сюда прибыл, – была фотография, которую он обещал Бирте и Гренсу. Первая фотография пока еще не опознанного мужчины для запуска программы идентификации по лицу.
Поэтому Хоффман извинился, поднялся со своего места за антикварным обеденным столом, вытянул вверх руки и слегка покрутил корпусом.
– Слишком долго сидел – в самолете, в машине, а теперь еще здесь, с вами, за этим фантастическим ужином. Надо бы разогнать кровь.
Оникс кивнул, не то разрешая, не то соглашаясь с тем, что нужно заботиться о своем теле. И Хоффман принялся выполнять наклоны – вперед-назад, вправо-влево, – пока, наконец, половина содержимого его нагрудного кармана не вывалилась на толстый мягкий ковер. Пара кредитных карточек, ключи от машины, зарядное устройство для мобильника и USB-накопитель с камерой. Пит снова извинился, опустился на колени, стал собирать оброненные вещи и, когда очередь дошла до USB-накопителя, ускользнувшего под цветочную кадку с зеленой пальмой, повернул один из коротких концов «флешки» в сторону Оникса и трижды нажал большим пальцем. Три раза – три фотографии на микрокамеру.
Пит вернулся за стол уже более расслабленный, поскольку решающий момент миновал. В самый раз было попробовать водки с ломтиком лимона, которой полагалось завершить трапезу. Может, даже чокнуться с мужчинами напротив.
Но Оникс не спешил поднимать бокал. Вместо этого он показал на нагрудный карман Пита, куда тот только что спрятал подобранную мелочь.
– Могу я взглянуть?
Пит Хоффман медленно вытащил кредитку Датского банка, карточку золотистого цвета на имя Карла Хансена – прощальный подарок Сонни из копенгагенского подвала, в качестве бесплатного приложения к новому паспорту.
– Нет, не это.
– Не это? А что?
– Флешку.
– Зачем она вам?
– Просто хочу взглянуть или… с ней какая-то проблема?
Хоффману хотелось кричать. Да, с ней проблема. Потому что это микрокамера для полицейского расследования, и последняя фотография в ней – твоя.
– Нет, никаких проблем.
Он выложил флешку на стол и подтолкнул по направлению к выжидательно замершей руке.
– Принеси свой ноут, Ленни.
Ноутбук из офисного зала занял место между пустыми тарелками и бокалами перед лидером группы педофилов.
– Просто взгляну одним глазком, как и сказал.
Маленькая продолговатая штучка, которая могла вместить так много. Теперь она стала одним целым с ноутом Ленни.
– Это же… черт знает что.
Некоторое время Оникс молча смотрел на монитор, водил туда-сюда мышью, листал фотографии, иногда останавливался, а потом снова кликал, уже быстрее.
– Ты видел это, Ленни?.. Черт, Лацц… Ты и в самом деле мастер. Не то чтобы с твоей Катрине у тебя получалось хуже, но с этими, новыми… Нет, это просто здорово! Датчане, я подозреваю… Скандинавы, так?
Пит поднялся, обошел стол – теперь он мог сделать это, не рискуя выглядеть чересчур нетерпеливым. Встал за спинами обоих педофилов, наклонился к монитору. Задышал.
Потому что Стивен сделала то, что обещала. Или же за нее поработал покалеченный на войне супруг. Девяносто четыре фотографии с раздетыми светловолосыми детьми – вот что обнаружил Оникс на USB-накопителе.
И попробуй только усомниться, что я не Карл Хансен. В этом случае тебе придется для начала поплавать в море детской порнографии, за которым будет нелегко разглядеть истинное предназначение этой флешки. Тем более выйти на самые последние снимки.
– Все дети из Северной Европы. Я имею привычку… Вы знаете, как тоскливо бывает вечерами в номере отеля.
– То есть ты все время возил ее с собой, в таком виде?
Вежливый голос менял не только высоту, но и силу – на свой лад. Более высокий и слабый тон выражал скрытую угрозу: «просто взгляну одним глазком, как и сказал», более низкий и насыщенный – восхищение и симпатию. На последней фразе Оникс вернулся скорее к первому варианту.
– И тебе удалось провезти это через границу?
Они нащупали ее, ложь. Важнейший инструмент секретного агента, который Пит использовал так же умело, как и оружие, и силу собственных мускулов.
– Да.
– Через американскую таможню?
Ложь, в действенность которой он больше не верил. И как в таком случае он мог заставить поверить в нее других?
– Да. Информация защищена. На случай, если какой-нибудь мелкий таможенный чин захочет посмотреть… Я был почти уверен, что этого не произойдет.
– Хмм… Но она вообще не защищена. Или я чего-то не понимаю?
Ложь становится правдой лишь в том случае, если признается таковой как самим лжецом, так и тем, кому она адресована. Но для этого эти двое должны по крайней мере говорить на одном языке.
– Она была защищена.
– Была?
– Пока я ее не раскодировал. В отеле, в первый же вечер. Уж очень не терпелось… Вы знаете, как бывает.
Оникс задержал взгляд на картинке на мониторе. Всматривался, как будто принимал решение. Потом, не пролистывая дальше, достал флешку и протянул Питу.
– Отлично, просто превосходно! Теперь, наверное, моя очередь.
Он улыбался, между тем как Пит, приняв флешку, вздохнул с облегчением.
Похоже, они с Ониксом друг друга поняли.
– Взгляни на одну
