Последняя ее фраза зацепила Маришино внимание. «Люди не знают, чего они хотят, до тех пор, пока этого не получат!» Именно это она и говорила Эрику, когда надеялась еще как-то достучаться до его чувств. Значит, в чем-то она права! А раз так, у нее есть шанс заполучить его.
– Значит, если бы можно было все вернуть, вы бы не уехали из Франции? – медленно спросила Мариша.
– Скорее всего – нет. Правда, там была еще одна сложность – мой муж. Эрик, наверное, рассказывал тебе, что я была замужем, в то время как встречалась с его дедом?
– Рассказывал.
– Я спасовала. Мне было непереносимо думать о том, что он отвернется от меня, узнав, что я его предала. Я посчитала, что для него же будет лучше, если я просто уеду и тем самым избавлю его от этой боли. Конечно, он все равно все узнал. Единственный плюс, что я не была рядом и не страдала вместе с ним, но тем не менее все равно это было очень тяжело для него. Да, я бы осталась, – повторила Ника. – А там, может, все и наладилось бы! А вдруг под конец жизни мой Эрик обрадовался бы тому, что у него есть сын? А я лишила его этой радости. Я считаю себя виноватой в жонглировании чужими жизнями, – женщина помолчала. – Вот я тебе сказала, что причина моего долголетия – в спортивном образе жизни. А вдруг все не так?
– А как же?!
– Иногда я ловлю себя на мысли, – медленно продолжила Ника, – что такая длинная жизнь мне дана… в наказание. За то, что я без спросу распорядилась чужими судьбами. И вот их уже нет в живых – ни мужа, ни Эрика, даже все мои друзья давно на том свете. А я до сих пор мучаюсь, гадаю, правильно ли я тогда поступила?.. И буду мучиться до тех пор, пока кто-нибудь не даст ответ.
– Не говорите так! – горячо запротестовала девушка. – Живите подольше, даже если вы этот ответ получите. Вы очень нужны Эрику. Он любит вас!
– Я знаю, – Ника улыбнулась. – И вместе с тем я боюсь его любви. Я чувствую, что, пока я жива, он так и будет патологически привязан ко мне. А я буду мучить себя мыслями, что не даю свободы выбора еще одному человечку.
– Это неправда! Эрик – абсолютно свободный человек!
– К сожалению, это правда. Я боюсь, что Эрик так и не сможет наладить с тобой отношения, пока я жива. Он сделал из меня какой-то немыслимый культ. Считает меня образцовой женщиной. А это не так. Совсем не так! Я разрушила чужие судьбы, а не сохранила их.
– Тогда скажите об этом Эрику, он наверняка к вам прислушается.
– К сожалению, он ничего не хочет об этом знать. Мужчины – как дети, слышат только то, что хотят услышать. Так что решай, будешь ты с моим внуком или нет… Это твоя жизнь, здесь я тебе не помощница.
– Я очень хочу быть с ним, – призналась Мариша, – но не в том качестве, которое он мне предлагает. Я не смогу быть… просто другом. И без него я тоже не смогу… – Мариша опустила голову на руки.
– Не переживай, моя девочка, – сказала Ника и погладила ее по макушке. – У тебя еще много времени впереди. Ты еще успеешь определиться, что для тебя важно, а что – нет. У меня этого времени не было. Я приняла решение за несколько дней. А потом много лет раскаивалась. Знаешь, какую мудрость я для себя из всего этого вывела? Лучше совершить поступок и потом сожалеть о его последствиях, чем не совершить и потом всю жизнь мучиться – а что могло бы из этого получиться? Когда моему сыну было два года, я впервые задумалась о правильности своего поступка. Сначала мне казалось, что я поступила абсолютно верно. Затем – что я веду себя, как настоящая дура. А потом я начала считать годы, которые мой Эрик мог бы провести со своим сыном, но – не провел. Он прожил еще двадцать восемь лет после того, как появился ребенок. Я украла эти годы и у него, и у сына.
– Я хочу родить ребенка от Эрика! – вдруг выпалила Мариша и покраснела.
Что это на нее нашло?! Она не собиралась так открыто об этом говорить. А вдруг Ника не одобрит ее желание?
– Вы осуждаете меня? – смутилась она.
– Осуждаю? – удивилась та. – Нет, скорее, поощряю. Ребенок – всегда величайшее счастье. И хотя ребенок полностью перевернул мою жизнь, я все равно твердо уверена в этом: было счастье. Если бы я не забеременела, могла бы остаться во Франции и была бы счастлива иначе… Сейчас можно говорить о чем угодно. Но если бы меня спросили, что бы я предпочла – жить во Франции и быть любимой моим Эриком до конца дней, но без ребенка; либо прожить точно такую же жизнь, какую уже прожила, – я бы, не задумываясь, выбрала второй вариант.
– Вы мне очень помогли, – призналась Мариша, целуя бабулю в морщинистую щеку. – Я и сама ощущаю все это. Только я не была уверена, что это правильно. Эрик так часто говорит о вашей самодостаточности, что я уже начала сомневаться в своих убеждениях.
– Не сомневайся, ты все правильно чувствуешь. Если у тебя будет такая возможность – роди для Эрика ребенка. Я думаю, позже он будет тебе очень благодарен.
– Вот именно, если будет возможность, – тихо пробормотала она, но Ника все равно услышала.
– Я вижу, что он возвел вокруг себя барьер и не допускает тебя за его пределы. Он хочет быть защищенным по всем фронтам. Вот только защищается он не от того… – Ника выключила плиту и вымыла руки. – Вот и все. А где же наши мужчины? Уже и обед готов!
– Они в архив поехали! Эрик хочет просмотреть какие-то бумаги.
– Значит, опять опоздают! – констатировала она и недовольно покачала головой. – Ну, а ты? Поешь или будешь дожидаться их?
– Да, дождусь.
– Ну, смотри. А я, если ты не возражаешь, пойду, выполню кое-какие упражнения.
– Я пройдусь по деревне. Все-таки Эрик велел мне нести дежурство! – она попыталась улыбнуться.
– Иди, моя девочка, погуляй. И возьми ключи, чтобы мне не пришлось отрываться от тренировки.
Мариша медленно прошла до дальнего конца деревни и не торопясь вернулась обратно. Деревня была пуста. На улицах – ни души! Мариша дивилась: куда это вдруг все подевались? Но стоило ей повернуть к магазину, как все стало понятно. Здесь разыгрывался очередной деревенский концерт. Краем глаза она заметила, что Эрик с Игорем уже здесь, но решила посмотреть, какое представление «дают» на этот раз.
Эрик тоже заметил девушку, подъехал поближе и вышел из машины.
– Выполняешь мое задание? – поинтересовался он.
– Да, смотрю, что здесь происходит. Может, услышу что-нибудь интересное.
– Ну-ну! А кто главные герои спектакля?
– В главных ролях – все те же. Клавдия, ее муж и Маша – подруга семьи.
Они подошли поближе. Игорь присоединился к ним.
– Значит, ты опять меня не послушал?! – зазвенел голос Клавдии, и Мариша, протиснувшись сквозь толпу, узрела нависшую над супругом женщину.
– Да что я такого сделал-то? – пискнул мужик.
– Значит, по-твоему, все нормально?! – она повысила тон, и девушка подивилась мощности ее голосовых связок.
– Клавонька, ты хотя бы объясни, – заныл Васька, закрываясь от жены руками.
– Вон Матрена тебе сейчас все объяснит!
Матрена стояла на крыльце, с довольным видом поглядывая на толпу. Такие «концерты» шли на пользу магазину. Люди, жадные до зрелищ, потом желали подкрепиться. А значит, выручка росла. Можно было бы и не продавать Ваське водку в долг, зная, что он не вернет денег. Вместо него опять прибежит Клава и устроит «разбор полетов» – зачем она опять продала Ваське спиртное? Но именно поэтому Матрена постоянно поощряла желание мужика откушать халявной водочки. Ради таких вот зрелищ!
– Да, да! – подхватила нить разговора Матрена. – Пришел вчера ко мне и потребовал водку!
– Но я же просил ничего мне не давать, особенно если я уже выпил, – простонал мужик, косясь на жену.
– Как же! Не дашь тебе! Ты угрожать начал, мол, если не дам, ты мне покажешь небо в алмазах.
– Я?! – испугался Васька.
– Конечно, ты! Не я же! А потом ты сказал, что бросаешь свою Клавку и женишься на Машке. Мол, только она – настоящая женщина!
– Я?! – мужичок даже присел от страха.
– Ты, ты! Еще добавил: ну и что, что у Машки нет зубов и ходит она плохо, зато грудь у нее – что надо! – заявила Матрена.
– У Машки? – глупо поинтересовался он.
– Ну не у меня же! Хотя у меня тоже ничего, – добавила Матрена, осмотрев свою фигуру.
– Ах ты, извращенец! – Клава набросилась на мужика. – Опять с Машкой связался?! Извращенец! Дегенерат!
– Эх, Жорки не хватает на эту ситуацию! – хихикнула Мариша и тут же осеклась. Нехорошо сейчас вспоминать о мальчике, которого совсем недавно убили.
– А что – Жорка? – заинтересовался Эрик.
– Он бы сейчас спросил, кто такой дегенерат.
– Да? Ты считаешь, ему это было бы интересно?
– Однозначно. В прошлый раз, незадолго до того, как Жорку убили, Клава тоже бросалась подобными словами, и Жорка очень живо интересовался, кто такой извращенец и почему таких людей нужно наказывать.
– Ты точно помнишь, что именно это слово заинтересовало Жору?
– Да, по этому поводу еще возникла бурная дискуссия. После нее Жорка задумался и почему-то затих…
