Кир, оглядевшись, решительно направился к проспекту. Там точно найдется заведение, подходящее ему. Все же метро недалеко.
Когда он увидел вывеску «Шоколадницы», то очень обрадовался. Кофе здесь подавали отличный, на его взгляд. Только жаль, что сейчас выходные, а то еще и бизнес-ланч можно было бы съесть.
Он зашел в заведение, занял столик, заказал капучино. Подумав, попросил еще и сырники. Гулять так гулять!
Пока ждал заказа, смотрел на людей. Без особого интереса, просто желая себя чем-то занять. И вдруг… Он увидел того, кто переключил его внимание на себя! Этот кто-то находился не внутри, а снаружи. Он проходил мимо окна. И… о чудо! Через несколько секунд вошел в кафе.
Свободных столиков не было. Единственный пустующий занял он. Новый посетитель замер у двери, раздумывая, стоит проходить в зал или лучше отправиться в другое заведение, но Кир помахал вошедшему, приглашая за свой стол.
– Здравствуйте, – услышал он приветствие от подошедшей-таки Виолы. Это была именно она! – Я вас узнала, вы были на похоронах Красотули.
– Совершенно верно. Вы тоже. Мы оба были ее друзьями. Поэтому, я думаю, нам следует познакомиться.
– Я не против. – Она протянула руку. – Виола.
– Кир. – Он пожал ее. – Олеся много о вас рассказывала.
– Серьезно? А мне о вас ничего.
– Это нормально, – улыбнулся Кир. – Удивительно, что мы вот так с вами встретились… в огромной Москве. Я ведь давно хотел с вами познакомиться.
– Правда? А почему?
– Олеся вами восхищалась. И я как-то заочно проникся к вам симпатией. – «Хотя внешне вы мне до сих пор не нравитесь», – добавил он про себя.
К ним подбежал официант принять заказ. Виола попросила принести двойной эспрессо и сок грейпфрута. Пока она общалась с парнем, Кир ее рассматривал.
Очень теплые глаза. Кожа великолепная. Лицо приятное. Но есть в нем какой-то диссонанс. Противоречие. Кир не мог объяснить самому себе, в чем дело. Возможно, если б он не знал о том, что Виола перекроила лицо, то не увидел бы дисгармонии.
– Вы извините, что спрашиваю, – заговорила Виола, когда официант удалился, – но ваша улыбка, это…?
– Мое проклятие.
– Это паралич, да?
Кир кивнул.
– И ничего нельзя сделать?
– Может пройти сам собой. Так говорили…
Виола кивнула. Она понимала.
У нее был измотанный вид. Даже на похоронах, заплаканная, девушка выглядела лучше.
– У вас что-то случилось? – участливо спросил Кир.
– На меня было совершено нападение…
– Я слышал об этом. Майор Карели… я с ним общаюсь чаще, чем с матерью.
– Сейчас я виделась с этим человеком.
– Карели?
– И с ним. Но я о нападавшем говорила.
– То есть его поймали?
– Его задержали.
– И что это за человек?
– Лев Ильич Аросев. Знаете такого?
– Нет.
– Он был тем самым загадочным любовником Красотули, от которого она забеременела.
– Что? – Кир подскочил. Стол качнулся, и с него едва не упали салфетки. – Док напал на вас?
– Док, да. – Она недоуменно на него воззрилась. – А откуда вы…?
– Это долгая история. Я расскажу вам, если захотите, но позже… Так Док совершил покушение на вас?
– Да. И у него, как ему кажется, были на то причины. Только я, как ни старалась, не смогла посчитать их вескими… – Виола со стоном уронила голову на руку, что была согнула в локте и вопреки этикету поставлена на стол. – Есть версия, что именно он маньяк. И на его счету три жизни. Но я не верю. Карели тоже. Однако других подозреваемых на данный момент нет.
– Давайте поговорим немного о другом? – предложил Кир. – И вам спокойнее, и мне приятнее.
– Я не против. О чем?
– О Красотуле. Только как будто она жива. А мы о ней сплетничаем. Но по-доброму.
– Мне ее не хватает. Сейчас так нужен человек, с которым можно поделиться! Я раньше сама справлялась. А теперь чувствую – не могу. Обсудить хочу с человеком, который близок, совета спросить…
И заплакала.
А тут как раз официант заказ принес.
– Извините, – пробормотала Виола и убежала в туалет.
Вернулась вскоре. Глаза красные. Но лицо припудрено. А на губах блеск.
– Вы в порядке?
– В относительном. – Она криво улыбнулась и подвинула к себе чашку с двойным эспрессо.
– А хотите, я расскажу, как мы с Красотулей новую породу выводили? Крысожаб?
– И такое было?
– О, это целая история…
Кир пустился в воспоминания о тех далеких днях, когда они были детьми, и Олеся принимала себя такой, какая есть, и не страдала от собственного несовершенства.
Матвей потер воспаленные глаза. Сколько он уже сидит за компьютером? Час, два?
Оказалось, три!
Он встал. Суставы захрустели, как у столетнего старичка. Матвей потянулся всем телом. Сделал пару наклонов и приседаний. Была бы в кабинете беговая дорожка, он размялся бы еще немного.
Матвей включил чайник. Сейчас хлебнет немного кофе, затем вернется за компьютер. И, сделав еще одно усилие, закончит предварительный этап работы по данному проекту. Затем займется другим. Но там легче. Не надо сидеть на месте… Матвею так хотелось вырваться из офиса!
Он сделал кофе. Заглянул в мини-холодильник, дабы найти что-нибудь съестное для перекуса. Отыскал только сомнительного вида сыр. Счистил подозрительные пятна, подул, попробовал на зуб.
Есть можно!
С этим обедом Матвей уселся на подоконник, который был таким широким, что получилось разместиться комфортно. Пока перекусывал, думал о Виоле.
Даже не так… Он думал о ней и о себе. То есть о них. Что теперь будет? Как раньше – точно нет. А как? Он был растерян. Да, она ему всегда нравилась. И не только как человек. Но дружить с ней было просто… А встречаться каково?
Матвей сунул руку в карман джинсов, достал телефон. Позвонить? Написать эсэмэс? Нет, пожалуй, не стоит. Надо сначала в себе разобраться. Чтобы не испортить все… Он может. С другими постоянно это делал. Но с ними ладно. Ни одних прошлых отношений он не жалел.
А тут Виола… Сеструха…
Он хмыкнул. Нет, уже не сеструха. Уже как минимум женщина, которую он желал. А кем она станет, покажет время.
Матвей слопал сыр. Но голод не отступил. Буфет в здании сегодня не работает, значит, чтобы пообедать нормально, придется выходить на улицу. Напротив издательства, через дорогу, прямо возле автобусной остановки, палатка со слоеными пирожками. Особенно вкусные с начинкой из ягод. Клубничные и черничные. Матвей собрался было соскочить с подоконника, чтобы рвануть за пирожками, но тут увидел свою начальницу Наталью Ивановну. Она тоже выходила сегодня на работу. Но только на пару часов. Как она сама выражалась, дать люлей подчиненным. В том числе Матвею.
Наталья Ивановна, как он думал, давно домой уехала, ан нет. Оказывается, все еще находилась в шаговой доступности от рабочего места. Да не одна. С мужчиной. Они сидели на лавке, во дворе соседнего дома (с высоты шестого этажа этот двор отлично просматривался), и о чем-то оживленно болтали. Вернее, говорил мужчина. Наталья Ивановна слушала, кивала и иногда вставляла фразы. И при этом то поглаживала, то приобнимала своего спутника.
– Ни фига себе! – не сдержал удивленного возгласа Матвей, узнав мужчину.
Федя!
Его несостоявшийся отчим.
И ладно он. Упустил одну, пустился на поиски второй. Да целенаправленно, чтоб не какая-то там, а из издательства… Но Наталья Ивановна какова! Примерная жена, мать двоих детей! Та, кто еще позавчера говорил, что на Федюню ни одна нормальная женщина не позарится…
И лучше подобрать щенка или котенка и обласкать его.
Матвей не был экспертом в области языка жестов и физиогномики, но мог голову дать на отсечение – эти двое уже переспали!
Наивный Федюня думает, что ему наконец повезло. Что сорвал джек-пот. Наталья Ивановна не последний человек в издательстве, и он знает об этом. Вот только она – не его матушка. А циничная скотина. Ведьма. Генерал с сиськами. Этими эпитетами Наталья Ивановна награждала саму себя. Что о ней говорили другие, оставалось за кадром.
Матвею резко расхотелось есть. Он сполз с подоконника и проследовал к своему рабочему месту. Сел. Хотел вернуться к работе, но никак не получалось сосредоточиться. Матвею вдруг нестерпимо стало жаль мать. Впервые за долгие годы подпустила к себе мужчину, полюбила его, доверилась, а он скотиной оказался. Да что Федюня тот еще гад, знали все, кто с ним когда-либо пересекался, и даже если были знакомы только, например Виола. И Матвей предупреждал матушку, но она верила не ему, а своему сердцу. И вот результат – сердце разбито.
Матвей достал телефон и набрал мамин номер.
– Да, – прошелестела она.
– Привет, ма.
– Здравствуй.
– Как ты?
– Никак…
У Матвея сердце сжалось. Бедненькая… Реально мучается ведь. Не придуривается, как обычно. Была у матушки эта привычка, приукрашивать свои страдания. Возводить их в Абсолют. Она уж если болела, то умирала. Да так артистично, что ей даже врачи «Скорой помощи» верили…
