– Какая чушь! Какая несусветная чушь! – Ксения Эммануиловна заломила руки.
Доисторический телефонный аппарат на журнальном столике вдруг зазвонил. Иванькова вздрогнула и с удивлением посмотрела на следователя.
– Возьмите трубку, Ксения Эммануиловна, – попросил он. – Вдруг это Елена Симакова.
Иванькова ответила, руки у нее заметно дрожали.
– Нет, спасибо, у меня есть Интернет, – тихо сказала она, повесила трубку и опустилась в старенькое засаленное кресло.
– А говорили, тихий звонок и мать его не слышит. У меня буквально мозг от этого звука взорвался, – усмехнулся следователь. – Все-таки вам надо было поменять маме аппарат, гражданка Иванькова.
– Я не хотела ее убивать, – тихо сказала Ксения Эммануиловна. – Все вышло случайно. Прошлый месяц я совсем ничего не заработала. Совсем ничего, а надо было платить кредит. Не хватало всего пяти тысяч. Просить у матери я не хотела. С возрастом она стала просто невыносимой! Постоянно мне нервы трепала и издевалась. Я решила съездить и взять деньги сама, пока она спит. Я не собиралась ее грабить! Я хотела деньги взять в долг, а потом вернуть в самое ближайшее время. Если бы она засекла пропажу, то мне бы пришлось лихо. Вставала мама не раньше половины девятого утра. На квартиру я приехала к семи. Все остальное вы знаете. Да, я знала, где лежат деньги. Взяла табуретку в кухне, залезла на антресоль, и тут она проснулась. Какими словами она меня поливала! И снова завела песню, что отпишет квартиру Алешке. Не знаю, что на меня на-шло... Я ничего не соображала. Такая обида и злость захлестнули. Схватила табуретку и треснула ее по голове, чтобы она замолчала! Мать рухнула на пол, захрипела, задергалась в конвульсиях и затихла. Я стояла, смотрела на ее тщедушное тело и поверить не могла, что наконец-то свободна. Я стерла свои отпечатки с табурета, а потом вспомнила, что забыла банку вернуть обратно на антресоль. Плюнула и поставила ее в буфет.
– Почему вы деньги не взяли с собой?
– Зачем? Тогда бы пришлось их где-то прятать, трястись, что в любой момент нагрянет полиция с обыском. Я ведь прекрасно понимала, что стану первым человеком, которого будут подозревать. Да, я не закрыла дверь, потому что планировала вернуться с подругой, чтобы она стала моим свидетелем. Кто-то должен был рассказать следователям, что дверь была не заперта. Я рассчитывала, что позвоню матери, не дождусь ответа, потом свяжусь с подругой и, рыдая, попрошу поехать со мной. Дескать, подозреваю, что случилось страшное, но ехать одна боюсь, хоть и похоронный агент. Поэтому не заперла дверь, а просто прикрыла. К подруге обращаться за помощью не понадобилось.
– Не боялись, что кто-то влезет в квартиру и деньги украдет?
– Во-первых, вероятность того, что сюда влезет вор за час-полтора моего отсутствия, была ничтожной. Во-вторых, я подумала, что даже если вор влезет и наткнется на труп, то вряд ли у него возникнет желание лазить по шкафам. Одно дело срок мотать за кражу, и совсем другое – за убийство. Поэтому, когда я приехала и увидела, что тут не только Алешка побывала, но и неизвестный парень, у меня крышу снесло. Я в самом деле испугалась, что нас ограбили. Так что спектакль у меня вышел незапланированный. Как жаль... Как жаль, что я не поставила банку обратно на антресоль. Я уже купила билет в Египет. Хотелось хоть раз по-человечески отдохнуть.
– Скоро отдохнете. Собирайтесь, вам придется проехать с нами, – сказал Майоров и вызвал для Иваньковой машину.
– Игорь Вениаминович, – окликнула его Верочка. – Только что с вокзала звонили.
– Девчонку задержали? – обрадовался следователь.
– К сожалению, нет. Вы не поверите. У вашего хорошего знакомого на Ленинградском вокзале сперли куртку, где были паспорт, билеты и деньги. Сейчас он томится в линейном отделении. Они просят подъехать, подтвердить его личность.
– Так не бывает! – не поверил Майоров и тяжело вздохнул.
Глава 17
МОСКВА – САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
До платформы к поездам дальнего следования Ленинградского вокзала вся троица добралась благополучно. Предстояло пройти путь к вагону, где полиции, по словам Анки, было полно. Сердце в груди у Алешки застучало как сумасшедшее. Пьяного изображать больше не пришлось, от страха ноги ее держали с трудом на самом деле.
– Адрес Арины Петровской я написала на листочке и в карман пуховика сунула. Запомни на всякий случай. Вдруг потеряешь, – дала последние указания Анка и продиктовала координаты адвоката. – Поезд прибудет в Питер примерно в восемь утра. Попросишь кого-нибудь в такси тебя посадить. Деньги я тебе тоже в карман сунула. Четыреста шестьдесят рублей. Есть большая вероятность, что адвокатша будет дома. А если нет, подождешь. В общем, сама сообразишь, не маленькая. Все, вспоминай немецкий.
Анка подвела ее к нужному вагону.
– Здрасте, – поздоровалась она с проводницей. – Гражданин Германии малость перебрал. Я до купе его провожу?
– Guten Abend! Wie geht’s?[3] – заплетающимся языком сказала Алешка и икнула для убедительности.
– Guten Abend! Beeilen Sie sich bitte, – лучезарно улыбнулась проводница.
– Че? – переспросила Анка.
– Быстрее, блин, говорю, затаскивайте своего гражданина Германии в купе и на полку ложите. Через две минуты отправляемся.
Подхватив Алешку под руки, они нашли купе и с облегчением вздохнули. Кажется, пронесло. В купе никого не было. Интеллигент оставил трость, пожелал Алешке счастливого пути и дипломатично вышел, закрыв за собой дверь. Почувствовал, что девочкам надо побыть наедине.
– Ну все, Таврическая! Давай прощаться. Не люблю я этого, блин, в натуре, – бодро сказала Анка. – Желаю тебе их всех победить! Я в тебя верю... – Голос ее задрожал.
– Ты плачешь?
– Нет.
– Я же слышу, плачешь. Не надо, ведь мы ненадолго расстаемся, – ласково сказала Алешка, расстегнула куртку, достала свою куклу и протянула Анке.
– Нет, я не возьму! Не надо. Это же твоя любимая кукла.
– Я прошу, пусть Манюня пока побудет у тебя, ладно? Через нее у нас с тобой будет коммуникативная связь, – улыбнулась Алешка. – Я тебя очень люблю. Ты теперь мне как сестра. Я за тобой обязательно вернусь, Анечка.
– Можно, я твою кепку тоже пока поношу? – спросила Анка.
– Конечно, – улыбнулась Алешка. – Только потом верни. Она дедовская.
– Отправляемся! Просьба провожающих освободить вагоны! – крикнула из коридора проводница, стукнув по двери купе костяшками пальцев.
Анка взяла куклу, всхлипнула и вылетела из купе.
Поезд дернулся и застучал по рельсам, увозя Алешку от вокзала в другую жизнь. Она упала лицом в подушку и тихо зарыдала.
Показалось, что Анка ее зовет. Она оторвала голову от подушки и сквозь пелену горя услышала далекий голос Анки:
– Таврическая, берегись!
– Я буду себя беречь. Не волнуйся, Анечка, – прошептала Алешка и отвернулась к стене.
* * *
Анка пробежала несколько метров за поездом, упала, поднялась, снова побежала, пока хвост поезда не скрылся из вида. За ней вприпрыжку несся Интеллигент.
– Что случилось, Анюта? – запыхавшись, спросил он.
– Гаврила! Отморозок один. У них с Алешкой счеты. Мы поэтому тебя наняли. Поезд тронулся, и я увидела бича в окне. Он сел в этот поезд. Господи, Таврическая одна в купе. Он ее зарежет! Он ее зарежет, Лев Борисович! – закричала Анка, схватила Интеллигента за грудки и затрясла. – Что же делать? Что делать?
– В полицию сообщить, другого выхода нет, – сказал Лев Борисович. – Они свяжутся с дежурным.
– Тогда Таврическую арестуют и посадят.
– Зато живая будет, – заметил писатель. – А я немедленно воскресну! Потом свяжусь с адвокатом Ариной Петровской, все ей расскажу и попрошу об услуге. Эх... Как же я сразу не сообразил, что надо делать!
– Я не могу в полицию. Они меня там знают прекрасно и зуб имеют. Несколько раз ловили, но выпускали за недостаточностью улик. Никто меня слушать не будет. Пошлют в лучшем случае.
– Так и незачем тебе туда ходить. Я сам схожу. К тому же у меня там знакомый лейтенант работает. Очень хороший человек. Жди меня на Казанском, где всегда. Я скоро вернусь.
Анка кивнула, крепко прижала куклу к себе и прошептала:
– Сестричка, держись!
* * *
Интеллигент тактично постучал в стеклянное окошко, за которым томился суровый дежурный.
– Любезнейший! Я хочу сделать заявление и сообщить о готовящимся покушении! – сказал он.
– На президента? – поинтересовался дежурный, окинув Льва Борисовича оценивающим взглядом. Интеллигент пригладил волосы и поправил куртку.
– Я серьезно, молодой человек! – сурово сказал он. – Одна девушка пребывает в данный момент в страшной опасности! Ее хотят убить!
– Кто? – равнодушно спросил дежурный.
– Совершеннейший отморозок, зовут Гаврила. Он местный бич. У девушки с ним старые счеты. Она сейчас едет в поезде Москва – Санкт-Петербург. По имеющимся у меня сведениям, этот негодяй находится в том же поезде и готовится совершить непоправимое. Надо немедленно принять меры, иначе она погибнет! Очень вас прошу!
