На этом она постаралась выбросить из головы беспокойные мысли, так и не придя ни к какому решению.
Спустя неделю Лера, как всегда, гуляла с сыном в парке. В вылинявшем сарафанчике, стареньких босоножках. Погода стояла замечательная. Теплый ветер овевал открытые плечи. Она сидела на лавочке, и в душе ее царило умиротворение. Ей почему-то захотелось запомнить это мгновение. И этот летний вечер с теплым ветерком, и веселого сынишку в песочнице, и белочку, подбирающуюся к начатому Игорем печенью, отдаленный гул города, щебетанье птиц и покой, бесконечный покой.
И вдруг по песчаной дорожке прошла оживленно беседующая пара. Девушка была словно с картинки. С тремя огромными розами в руке. Лера присмотрелась к ее спутнику и ахнула: это был Паншин! В новом костюме цвета беж, летних туфлях из нубука, с коробкой торта. Лера мгновенно взлохматила волосы, и вот уже челка закрыла лоб, а она сама прикрылась книжкой. Паншин ее не заметил.
— Сволочь! Какая же ты сволочь! — про себя прокричала она, когда пара прошла мимо, и, подхватив Игорька, помчалась домой.
Эта встреча как бы сдвинула ее с места и заставила немедленно действовать. Павла Александровича дома не оказалось. Лера переделала все домашние дела и металась по квартире, пугая своим видом тетю Веру.
— Скорей бы уж он пришел! Скорей бы — и как в омут. Скажу, что согласна. Слово сказанное есть почти сделанное. Скорей бы пришел…
Павел Александрович вернулся поздно. Лера ждала его на кухне с чаем и бутербродами.
— Чего, Лерка, не спишь? И хочется, и колется, и мама не велит? Да? — ерничал он.
— Велит мама, велит. Я согласна. Только дайте мне два обещания.
— Дайте?!. Возьмите!.. Чего хочешь?
— Дайте мне слово, что вы на мне женитесь, и если со мной что-нибудь случится, вы Игоря не бросите.
— А второе?
— Второе? Обещайте, что будете со мной честным. Все время. До конца.
— Конца чего?
— Авантюры нашей.
— Ох, и хватанула. Да когда я тебе врал? Промолчать — это мог, но врать — никогда. В общем, так… Насчет первого это ты, девка, загнула. Игорька, конечно, не брошу. Насчет второго и так понятно. Но наша с тобой задача — сделать так, чтобы первое не случилось, а второе даже не подразумевалось. Понимаешь? Во всем надо быть профессионалами. Надо так тщательно продумать операцию, чтобы на все случаи жизни у нас был запасной вариант. Мы с тобой наобум бросаться не будем. Мы должны составить план нашей шахматной партии и проверить все ходы. Тогда мы выиграем. Даю месяц на подготовку. А потом вперед! Не боись, Лер. С моим опытом, да с твоей энергией ты у нас миллионершей станешь.
— Я? А вы?
Павел Александрович как-то горестно прикусил нижнюю губу, покачал головой.
— Бросили меня тогда и дочь и сын, хотя для них я старался. Теперь моей дочкой будешь ты, а Игорь — внуком. Самому мне ничегошеньки не надо, только бы вы были счастливы.
И началась подготовка к шахматной игре. Сначала Павел Александрович велел Лере выучить польский язык, хотя бы разговорный. Она пошла в библиотеку, взяла самоучитель и словарь. И теперь, гуляя с Игорем, варя ему пюре, выжимая сок из морковки, она зубрила, зубрила и зубрила:
— Прошу, пан! Дзенькуе, пан! Матка Боска Ченстоховска! Диамент. Гроши. Дзень добры! Иле то костюе? Як сие пану подоба? Як доехац? Дроже каменье…
Спустя месяц она уже смогла кое-как объясниться. И конечно, ей нужна была разговорная практика. Но это со временем.
Она перерыла местную библиотеку в поисках информации о бриллиантах, но, к своему сожалению, ничего не нашла. Вся надежда была на Павла Александровича. Она хотела знать все о том, с чем ей придется работать. Все! Да, да. Именно работать. Лера уже не считала эту затею авантюрой, просто иной формой заработка.
Прошла неделя, и Павел Александрович попросил у нее паспорт. Лера, не задумываясь, отдала. Через каких-то десятых знакомых соседу обещали сделать приглашение в Польшу. Подготовительный период затянулся, и Лера не находила себе места. Она хотела действовать, и причем немедленно. Шило было вставлено, и это место зудело.
Наконец приглашение было готово, пора было делать загранпаспорт. Лера заучила наизусть имя и адрес польки, которая приглашала ее в гости. Для ОВИРа они с соседом даже выдумали легенду, откуда полька взялась в Лериной жизни, но, к счастью, это не пригодилось. Польша была не той страной, ради которой стал бы свирепствовать ОВИР.
Прошел еще месяц. Наконец был готов и загранпаспорт. Теперь оставались железнодорожные билеты. С этим тоже, в общем-то, больших проблем не было. За неделю до отъезда они с Лукашиным проговорили все варианты. Решено было, что Лера поедет с Игорем. Да, возможно, будет тяжеловато, но игра стоила свеч. К женщине с ребенком таможня сильно придираться не будет. Бриллианты, пришли к выводу, надо везти в бутылке с шампанским. Ведь эти камни в воде прозрачны, надо было только тщательно закупорить емкость. Другой разговор, что при досмотре они могли соприкасаться со стеклом и звенеть, но этого можно избежать. Просто нужно поставить бутылку на столик. А почему бы и нет? Едет красивая, молодая женщина. Почему бы ей и не выпить? Пьют же мужики в поездах водку… Теперь второе. Необходимо было создать имидж. Образ дорогой женщины, а не какой-то там челночницы с баулами: в таком виде первый раз у ювелира показаться стыдно. Принимают же по одежке. Сосед снял со своей сберкнижки деньги и рано утром повел Леру с Игорем на рынок. Они выбрали самые дорогие и стильные вещи. Светлый брючный костюм и яркий костюм с юбкой. Две пары обуви. Про Игоря Павел Александрович тоже не забыл. Небольшая дорожная сумка завершила его разорение.
— Да, — сказал меценат, — я бы сейчас второй раз не женился. Это сколько же денег надо, чтобы вас, баб, одеть?! И теперь, Лер, последнее. Не менее важное. Разбираться профессионально в огранке и чистоте камня и умение торговаться. Ведь мало вывезти камни за границу, надо их еще выгодно продать. Еврей-поляк, он вдвойне еврей. Сыты должны быть четверо. Огранщик, они и поляк.
Павел Александрович времени зря не терял, он вытряс из своего приятеля всю информацию об алмазах. Лера бросала Игоря на тетю Веру и, запершись в комнате, часами слушала соседа. В квартире уже появился бархатный мешочек, затянутый на шнурок. Павел Александрович отрезал от старой гардины из черной шерсти кусок и раскладывал на ней камни.
— Слушай и запоминай. Ободок, разделяющий верх и низ ограненного камня, называется рундист. Отшлифованная сторона алмаза называется фасеткой. Полная бриллиантовая огранка насчитывает не менее тридцати двух фасет и площадку в верхней части. Не менее двадцати четырех фасет в нижней части. Бриллиантом называется только ограненный алмаз. Карат — это единица массы. Я тут полистал на досуге литературу и выяснил, что это название связано с греческим рожковым деревом. Семена (кератионы) практически одинаковы по весу. Поэтому в древности они служили гирьками при взвешивании драгоценных камней. Весило такое зернышко примерно двести миллиграммов, оно-то и считалось равным карату. Главное в бриллианте — прозрачность. Отсюда выражение «камень чистой воды». Лучшие из них — это бесцветные или немного голубые. Любой оттенок снижает цену камня. Это не касается только бриллиантов чисто лимонного или чисто зеленого цвета. Такие камушки ценятся в десятки раз дороже прозрачных. Но нам с тобой они не светят. Вот возьми, к примеру, этот камушек. Здесь один карат. Он как раз впишется в ноготь твоего мизинца. Да! Если поляк будет тебе лапшу на уши вешать, что, мол, это фианиты, объясняю, как различить. У фианита ребра граней немного закругленные и абсолютно прозрачны. У бриллианта ребра граней всегда острые. Насчет цирконов тоже не проблема, они чересчур цветом играют. Ты, самое главное, голубка моя, держи характер. Он свое, а ты свое. Интерес должен быть обоюдным. Где-нибудь да сойдетесь. Что с ценой? — Павел Александрович задумчиво почесал начинающую лысеть голову. — Это дело сложное. Я ни от кого не смог добиться ничего определенного. Ясно несколько позиций. Если каратник стоит одну цену, то двухкаратник при том же качестве стоит не вдвое, а значительно дороже. В любом случае цена камня зависит от его качества: прозрачности, чистоты, скрытых и явных пороков. Алгеброй красоту не измеришь.
Лера устало потерла виски.
— Так сколько же просить вот, например, за этот камень?
— Этот? Он примерно однокаратник… Достаточно чистый… Черт! Не знаю, Лерка. Какие же мы с тобой дилетанты! Я даже не могу тебя с этим ювелиром напрямую свести. Боится он страшно. Умоляет, если что, чтобы на мне цепочка оборвалась. Я обещал… Ладно, давай по новой. Международная цена однокаратника, по одним сведениям, 2500 долларов. Но вот какая закавыка. Я тут в одной книжке вычитал о законе Тавернье, даже формулировку выписал. В определении стоимости алмаза, не бриллианта — принцип такой: цена равна произведению квадрата массы кристалла в каратах и базовой цены одного карата, что примерно 250 долларов. Значит, что у нас с тобой получается? Хорошо обработанный однокаратник стоит на европейском рынке 2500 долларов. На каждый крупный камень, оказывается, должен быть сертификат. Мы с тобой, давай смотреть правде в глаза, занимаемся контрабандой. Чего хохочешь? Ты контрабандистка. Ну вот, зашлась! Перестань смеяться, а то плакать будем…
