– Нет, а что?
– Сейчас начнешь. Моя квартира тоже на девятом этаже.
– А лифт?
– К Новому году обещали пустить.
Их голоса гулко отражались от небеленых стен, и от этого Арине было, прямо скажем, жутковато. И кроме них – ни души! На минуту она почувствовала себя узницей замка Иф, которую вот-вот запрут на полных четырнадцать лет в каменном мешке на краю родного города.
– Не трусь. Всего восемнадцать пролетов!
Хорошо, что он рядом.
Вообще-то Арина была довольно физкультурной девицей. На лыжах или роликовых коньках могла тому же Вальке сто очков вперед дать (она не пробовала, но подозревала). Однако покорение этого Монблана далось ей ценой усиленного сердцебиения, колотья в боку и краски, прихлынувшей к холодным до сих пор щекам. На последних пролетах Вальке даже пришлось подталкивать ее в спину.
– Прибыли! – сказал он, когда они остановились у нужной двери, и зазвенел ключами.
– Ты один живешь?
– Какое там! Мама, отец, брат-лоботряс – полный комплект. Но сейчас никого нет. Ленька в школе. Родители на работе… Прошу! – И он распахнул еще пахнувшую новой обивкой дверь.
* * *
Арина, конечно, вошла и с преувеличенной тщательностью вытирала ноги о коврик у порога. Она почувствовала, что начинает злиться. Проклятый Валька, сбил с панталыку, затащил к себе, даже предлог какой-нибудь выдумать не удосужился! Что они тут будут делать – чаи гонять? А может… Ведь родителей-то дома нет… Может, он это самое… хочет покуситься? На честь ее девичью…
Валька тем временем стащил с девушки куртку, пристроил ее на вешалке, ушел в комнаты и тут же вернулся. Бросил к Арининым ногам пару симпатичных тапочек с помпонами:
– Проходи. Располагайся. Сейчас будем чай пить…
(Начинается!)
– …и заодно про твою Анну Витальевну все узнаем.
– Каким образом? – Арина послушно прошла за ним на маленькую кухню.
– Самым примитивным. – Валька указал сперва на телефон, стоящий на подоконнике возле банок с сыпучими продуктами, а потом почему-то в окно.
– Видишь, вон те окна точно напротив наших? Это ее окна.
Дом имел форму правильной буквы П. Первый подъезд располагался прямо напротив восьмого. И, вспомнив, что Аннина квартира тоже размещается на девятом этаже, Арина наконец постигла Валькин расчет: его жилище было превосходным наблюдательным пунктом. Правда, много увидеть отсюда вряд ли удастся… Аннины окна были наполовину зашторены, темны и холодны.
Валька снова куда-то исчез. От нечего делать Арина принялась рассматривать кухню: а она, в общем-то, уютная, хоть и не устроенная окончательно – не все вещи стоят на своих местах, кое-что даже не вынималось из упаковочных коробок. И стены голые, без обоев. Ну, новая квартира – понятно… А скатерть на столе миленькая, уютненькая такая, в желто-красно-белую клетку, совсем-совсем домашняя…
– Вот, – Валька вошел и положил на эту скатерть семикратный охотничий бинокль. «Беркут» – у Арининого отца есть точно такой же. – Бери, настраивай и смотри сколько надо. А я пока перекусоном займусь. Ты голодная? Я жутко голодный! Слона бы слопал!
Он уже переоделся в домашнее. И девушка не могла не заметить, что надетая поверх майки мягкая клетчатая рубашка ужасно идет невысокому, плотно сбитому Вальке. Жаль, что у него такой небогатырский рост. Зато плечи вон какие широкие. Накачанный…
Разозлившись за себя на то, что последние полчаса она думала о Вальке Сапрунове гораздо больше, чем он того заслуживает, – в конце концов, у нее сейчас совсем другие цели! – Арина схватила бинокль и навела его на окна напротив. Ни зги не видно!
Так. Спокойно. Берем себя в руки. Медленно и хладнокровно крутим колесико настройки…
Конечно, если бы был вечер, да в окнах горел свет, да если б еще кто шторы до конца в сторону отодвинул, то вся Аннина жизнь раскрылась бы перед ними как на ладони. Сейчас же из размытого «ничего» постепенно выступали неясные очертания почти такой же не устроенной до конца квартирки со следами недавнего переезда, как и та, в которой Арина сейчас находилась. Не было совершенно никакой возможности определить, сумел ли в этом доме наследить хоть какой-нибудь мужчина.
И самой Анны, кстати, тоже не было видно.
– Ну, что? – спросил Валька. Не оборачиваясь, он ловко бил яйца и лил их на сковородку.
– Да ничего! Видимость – как под водой. И совершенно неясно, куда она подевалась!
На этих словах объект Арининого любопытства вдруг показался в зоне внимания. Наверное, вышла из ванной – на ней был толстый махровый халат. На секунду отразилась в кухонном окне, исчезла… Появилась в другом оконце. Ходила по комнате, то появляясь, то исчезая.
– Кажется, она одна сейчас…
– Это ровно ничего не значит, – возразил Валька, нарезая хлеб. – Времени сколько, не забывай. Может, муж на работе, дети – в школе, мама – в больнице, и так далее.
– Черт, как же тогда узнать?!
– Ты чай будешь или кофе?
– Чай… В домоуправление, что ли, позвонить? Спросить, сколько человек там прописано?
– Давай уж сразу в милицию – узнаем ее паспортные данные! Так тебе сразу все и выложили.
– Что же делать?
– Ешь. – Валька отнял у нее бинокль и выдал вместо него нож, вилку, тарелку и хлеб. – И подай мне телефон.
– Сам же сказал – глупо звонить!
– Это смотря куда.
Валька взял в одну руку бутерброд с сыром и колбасой, в другую – телефонную трубку и в два счета узнал по справочной домашний номер Анны Витальевны Березневой. Затем он сделал три быстрых жевка, в результате которых бутерброд перестал существовать, погладил себя по животу, подмигнул Арине и набрал на телефоне номер Анны.
Арина ничего не понимала.
Но, подчиняясь Валькиному жесту, снова подняла к глазам тяжелый бинокль. В квартире напротив опять началось шевеление – было видно, как Анна поспешно пересекла комнату и скрылась за шторой.
Валька кивнул Арине и нажал кнопку спикерфона.
– Да, – послышался из динамика слегка искаженный Аннин голос.
– Аня? – спросил Валька. Его невозможно было узнать – он говорил сипло, с заметной хрипотцой. – Анюта, это ты?
– Да. Кто это?
– Это я. Не узнаешь?
Она молчала.
– Аня… Я тут простыл немного, не обращай внимания. Аня. Я хочу тебя видеть. Наедине. Как раньше. Только ты и я…
– Нет.
Это прозвучало так неожиданно резко, что Валька и Арина даже чуть отпрянули от телефона.
– Анюта! – продолжал хрипеть Валька. – Нам необходимо встретиться, я прошу тебя. Если я не увижу тебя, то могу… могу… могу натворить глупостей.
– Боже мой, – устало вздохнули в трубке. – Боже мой, ты же обещал…
– Это выше моих сил, – возразил Валька (на Аринин взгляд, немного театрально). – Анюта… Я сейчас приеду к тебе. Ты сегодня одна?
– Нет! – почти крикнула она. – Нет, миленький, это невозможно. Хорошо… да, хорошо, давай встретимся, если ты так… больше не можешь. Но только не у меня.
Арина нахмурилась. «Миленький!» Что это еще за миленький?!
– Где? – кашлял Валька.
– Где? – повторила она. – Где… Боже мой, ты же болен! Я приду к тебе, да, приду. Неужели она не ухаживает за тобой? Впрочем, неважно. Я приду…
– Когда? Анюта…
– Вечером, – твердо ответили ему. – Я приду вечером. В шесть часов. Когда она будет дома. И не возражай, пожалуйста!
Валька снова закашлялся, на этот раз всерьез – играть сопящего простуженного и в самом деле чревато срывом голоса.
– И не звони мне больше, милый. Я обещала и приду. Целую тебя. До встречи.
Она положила трубку и снова возникла в окне – Арина едва успела вскинуть бинокль. Анна стояла у окна, немного ссутулившись и опустив голову, глубоко засунув руки в карманы халата. По всему было видно, что этот звонок не доставил ей удовольствия.
* * *
– «Миленький…» – снова сказала Арина, на этот раз вслух. – Что это еще за миленький? Кто в наше время так называет любимого мужчину? Что он ей – ребенок, что ли!
– Кто бы он ни был, заметь: она ни разу не назвала этого типа по имени! – сказал Валька с набитым ртом. Он хищно поедал свою порцию яичницы и был очень собой доволен.
Арина ковыряла вилкой в куда большей задумчивости.
Повод для раздумий был следующий: из вышеприведенного телефонного разговора вытекало, что у Анны Березневой, которую девушка наметила в жены собственному отцу, была связь с каким-то мужчиной. И этот мужчина ей настолько близок, что она даже называет его этим дурацким словечком «миленький»… И еще у этого типа есть жена. Конечно, жена! Иначе почему Анна так удивилась, что какая-то она не дежурит возле постели больного?
И еще… Пожалуй, что это даже самое главное… Каковы бы ни были отношения между Анной и мужиком, роль которого сыграл Валька, – женщина хочет с этой связью покончить! Разве стала бы она настаивать, чтобы их встреча состоялась исключительно в присутствии третьего лица?
