истинный образец серьезности и элегантности. То был господин Бенои, старший администратор. Господин Бенои нахмурил брови. Какой-то коммивояжер осмелился проникнуть в отель через парадный вход? Подобно трусливым собакам, посыльные, казалось, готовы были распластаться перед администратором на брюхе. Они одновременно выдохнули шепотом:
— Мсье желает получить номер.
В отеле видели всякое. Но это только так говорится — для отеля подобного класса существуют вещи невиданные и неслыханные. К примеру, тут никогда еще не видели — во всяком случае за те три года, что здесь служил господин Бенои, — чтобы человек, выглядевший так, как этот незнакомец, выразил желание поселиться в отеле. Администратор, нарушая элементарнейшие незыблемые правила своего заведения — он даже забыл поклониться, улыбнуться гостю, — без всяких официальных представлений объявил:
— Мсье, в нашем отеле не существует номеров дешевле, чем за 90 франков.
— Меня это нисколько не удивляет, мсье, — с глубочайшим убеждением отозвался путешественник.
И он снял шляпу. Пораженный администратор добавил:
— В день!
— Само собой, в день! В таком заведении, как это...
Незнакомец сделал полный поворот. С того места, где oн стоял, ему были видны вестибюль, люстры, так уютно освещавшие все вокруг, тонкой работы панели на стенах, ярко горевшие дрова в монументальном камине. Напротив — широкая дверь вела в великолепную гостиную с позолоченной мебелью, большими зеркалами, шторами из старинного розового шелка. Исполненный уважения взгляд вновь прибывшего перешел затем с ливрей посыльных на фраки лакеев. И наконец остановился на безупречном силуэте господина Бенои.
— Можно подумать, что находишься в Версале, — прошептал он, словно вспоминая, как в предыдущей жизни его там встречал мажордом в визитке.
Надо ли принимать невероятное? Наконец на лице администратора появилась улыбка, он, хотя и несколько сдержанно, приветствовал гостя.
— А из номера, — отважился наконец спросить робкий путешественник, — видна площадь Согласия?
Улыбка господина Бенои закончилась гримасой, за которую всякий другой служащий получил бы от администратора выговор.
— На площадь Согласия выходят только очень большие апартаменты, со множеством комнат, предназначенные для знатных семейств и сопровождающих лиц. Эго роскошные апартаменты, очень дорогие...
— О, — разочарованно протянул незнакомец, — и ни одного номера поменьше?
Он бросил мимолетный взгляд на входную дверь, которая служила и для выхода из отеля. Господин Бенои перестал улыбаться. Он испытывал какое-то мучительное ощущение беспокойства и неловкости: впервые в жизни почувствовал неуверенность в себе. Он почесал лоб длинным изящным пальцем. Потом прошептал, словно против воли:
— На несколько дней мы могли бы, конечно, предоставить небольшие апартаменты на шестом этаже: гостиная, спальня, ванная комната, большая терраса. Номер угловой, очень комфортабельный. 200 франков в день, включая налог.
Сквозь непрочно сидящее пенсне глаза путешественника радостно засияли.
— Ну вот, видите!.. — с ласковым одобрением проговорил он, словно добился наконец трудного признания и получил доказательство исключительного доверия. —- Это должно быть великолепно...
Он взглянул на свой чемоданчик, и стыдливая улыбка осветила это жалкое лицо. Он медленно произнес:
— Двести франков в день!
Казалось, он замирал от счастья при мысли, что будет платить двести франков в день за номер в отеле. Тогда, словно посыльных уже не было поблизости и они не могли расслышать его слов, господни Бенои заорал во все горло:
— Возьмите вещи у мсье!
Его вдруг охватил запоздалый страх, пробравший до самых костей. С пылающими щеками он подумал о том, что «сутана еще не делает монахом», что «не следует судить о вине по сосуду, его содержащему» и что «в птице ценится мясо, а не оперение». Он припоминал знаменитые примеры непостижимых инкогнито, рассказы о монархах, которых принимали за жалких лавочников. Многочисленные и убедительные иллюстрации к этому уже многие годы предлагал кинематограф. Не далее как вчера он смотрел фильм, героем которого был слуга в отеле, оказавшийся наследным принцем. Господин Бенои, который как-никак разбирался в подобных делах, счел такой сюжет нелепостью. Не то, чтобы он никогда не нанимал в услужение князей или принцев. Но то были русские князья, принцы из прошлого, а может быть, даже и лжепринцы. И сейчас он спрашивал себя, не слишком ли легковесно отнесся к истории, изложенной в фильме, Разве у того долговязого короля, по полгода играющего в теннис в Каннах, у того короля с Севера, который в Париже обычно останавливается в их отеле, разве у него более блестящий вид, чем у только что прибывшего незнакомца? Хоть они и различаются ростом, зато пенсне у обоих одинаковое. Может, это памятный подарок одного монарха другому, кузена кузену?
Тем временем путешественник с энергией, неожиданной для столь тщедушного человека, все еще отчаянно защищал свой чемоданчик. Он крепко прижимал его к груди вместе со своим котелком, а господин Бенои дрожащими от волнения руками подталкивал его к лифту с занавесками из старинного розового шелка.
Преодолев пустынную лестничную площадку, где царила тишина, путешественник на цыпочках вошел в маленькую гостиную в стиле Людовика XVI, это была угловая комната. В левое окно, выходившее на просторную террасу с очень высоким парапетом, можно было видеть мост Согласия, Бурбонский дворец и позади голых черных ветвей деревьев прекрасные здания набережной Орсэ. А дальше — сотни и сотни крыш, над которыми возвышался с одной стороны круглый и блестящий купол Дома инвалидов, а с другой — высокие острые шпицы церкви святой Клотильды. Голубеющее небо, усеянное маленькими белыми облачками, освещало, оживляло эту горделивую и немного грустную картину и чудесным образом разливало над зимним Парижем волнующий свет первых весенних дней. Бесшумно сновали машины, сверху казавшиеся совсем игрушечными. Незнакомец обернулся к господину Бенои.
— Как хорошо, — прошептал он с глубоким волнением.
Лицо господина Бенои приняло выражение скульптора или живописца, чья скромность не в силах победить сознание своей гениальности.
Оставалось осмотреть саму гостиную, ее обстановку (которая, возможно, и не была подлинной, но согласно последующим словам новоявленного жильца вполне «производила впечатление»), а также две соседствующие комнаты: спальню, настоящую «спальню для новобрачных», тоже в стиле Людовика XVI, с двумя телефонами в изголовье кровати; ванную комнату, просто чудо какое-то! Обе эти комнаты не выходили на площадь Согласия, однако перед окнами не высилось никаких зданий, и тут тоже глазам гостя во всю ширь открывалось небо.
— Да, да, — твердил незнакомец, — это очень, очень хорошо...
Он швырнул на кровать свой котелок и вернулся в гостиную, где наконец бережно опустил чемодан на стоявший посередине комнаты одноногий столик. Потом, подойдя к камину, который украшали позолоченные бронзовые часы с фигурками Венеры и
