Согласно заключению полицейского хирурга, она была изнасилована, а затем получила удар ножом в низ живота. Один смертельный удар, вспоровший ей кишки снизу доверху, почти до солнечного сплетения. Видимо, умирала она долго и мучительно. Одна мысль об этом вызывала у Макленнана безумное желание задушить ее убийцу собственными руками. В такие моменты закон казался ему не помощью, а помехой в достижении справедливости.
Макленнан тяжело вздохнул и закурил. Он сел за стол и записал то немногое, что ему удалось узнать к этой минуте. Розмари Дафф. Девятнадцати лет. Работала в «Ламмас-баре». Жила в Страткиннессе с родителями и двумя старшими братьями. Братья работают на бумажной фабрике в Гардбридже, а отец служит одним из смотрителей в Крэйгтон-парке. Макленнан не завидовал констеблю Иэну Шоу и патрульному, которых он послал в деревню с печальным известием. В свое время он сам обязательно побеседует с семьей девушки, но пока… Пока ему лучше заняться следствием. Его нужно продвинуть поскорее. Нельзя сказать, что у них был избыток детективов, опытных в расследовании тяжких преступлений. И если они не хотят, чтобы их оттеснили столичные спецы, Макленнану необходимо развернуть работу на всю катушку.
Он бросил нетерпеливый взгляд на часы. Он не имел права проводить опрос четверых студентов, якобы обнаруживших тело, без второго следователя-криминалиста. Он распорядился, чтобы констебль Алан Бернсайд вернулся в участок как можно скорее, но его до сих пор не было. Макленнан вздохнул. Тупицы и увальни — вот с кем приходится здесь работать.
Он сбросил с ног промокшие ботинки и крутанулся на стуле, чтобы поставить ступни на радиатор отопления. Господи, какая чудовищная ночь для начала расследования убийства. Снег превратил место преступления в какой-то кошмар, замаскировал улики, до бесконечности затруднил работу. Как можно определить, какие следы оставил убийца и какие свидетели? Если, конечно, предположить, что это разные люди. Протирая закрывающиеся глаза, Макленнан обдумывал стратегию предстоящего допроса.
Вся полученная информация подсказывала, что первым следует допросить парня, который наткнулся на труп. Крепко сложенный широкоплечий юноша, из-за низко надвинутого капюшона куртки лицо его толком разглядеть не удалось. Макленнан склонился над записной книжкой. Алекс Джилби. Вот-вот. Этот парень вызывал в нем какое-то странное чувство. Не то чтобы он прятал глаза, он просто не смотрел на Макленнана жалостным взглядом, каким в такой ситуации смотрел бы на него почти любой малец. Кроме того, он выглядел достаточно сильным, чтобы принести тело умирающей Рози на склон Холлоу-Хилла. Может быть, здесь кроется что-то более сложное, чем кажется на беглый взгляд. Убийцы частенько подстраивают так, чтобы как бы невзначай обнаружить тело жертвы. Нет, он даст юному мистеру Джилби попотеть подольше.
Сержант-регистратор сообщил ему, что во второй комнате для допросов находится студент-медик с польской фамилией. Именно он утверждал, что Рози была жива, когда они ее обнаружили, и что он делал все возможное, чтобы продлить ей жизнь. В данных обстоятельствах он выказал потрясающее хладнокровие, сам Макленнан так бы не сумел. Пожалуй, он начнет с него. Как только появится Бернсайд.
Комната для допросов, предоставленная Зигги, была точным двойником той, где сидел Алекс. Создавалось впечатление, что парню каким-то образом удалось расположиться в ней с удобством. Он ссутулился на стуле, полуоткинувшись на стенку и устремив глаза вдаль. Он до того устал, что легко мог бы заснуть сидя, но, едва он закрывал глаза, перед ним возникало окровавленное тело Рози. Никакие запасы теоретических знаний по медицине не подготовили Зигги к практическому столкновению со столь жутко покалеченным человеческим существом. Он не сумел помочь Рози, когда это было необходимо, и это его угнетало. Зигги понимал, что должен бы испытывать жалость к мертвой девушке, но досада и неудовлетворенность не оставляли места для других чувств. Даже для страха.
Но при этом у Зигги хватало сообразительности, чтобы понимать: он должен бояться. Кровь Рози Дафф перепачкала его одежду и забилась под ногти. Возможно, попала на волосы. Он вспомнил, как откидывал измазанной рукой падающую на глаза челку, когда отчаянно пытался понять, откуда сочится кровь. Все это было достаточно невинно, если полиция поверит его рассказу. Но, благодаря Верду с его извращенным чувством юмора, он оказался без алиби. Прежде всего, нельзя было допустить, чтобы полиция обнаружила великолепно приспособленный для передвижения в пургу автомобиль, сплошь покрытый отпечатками его пальцев. Зигги всегда был очень предусмотрительным, но сегодня вся его жизнь могла слететь под откос из-за одного небрежно брошенного слова. Думать об этом было невыносимо.
Он ощутил облегчение, когда дверь отворилась и в комнату вошли двое полицейских. В одном он узнал начальника, приказавшего отвезти их в участок. Без своего мешковатого пальто он выглядел худощавым и подвижным, с волосами мышиного цвета, более длинными, чем принято сейчас носить. Небритые щеки свидетельствовали о том, что его подняли с постели среди ночи, хотя опрятная белая рубашка и отглаженный костюм выглядели так, будто только что вышли из сухой химчистки. Он плюхнулся на стул напротив Зигги и сказал:
— Я инспектор Макленнан, а это констебль Бернсайд. Нам нужно немного поговорить с вами относительно того, что произошло сегодня. — Он кивнул в сторону Бернсайда. — Мой коллега станет делать заметки, и потом мы подготовим протокол, чтобы вы подписали.
Зигги кивнул:
— Ладно. Спрашивайте. — Он выпрямился на стуле. — Нельзя мне попросить чашку чаю?
Макленнан повернулся к Бернсайду и утвердительно наклонил голову. Бернсайд встал и вышел из комнаты. Макленнан откинулся на стуле и внимательно посмотрел на свидетеля. Странно, как повторяется мода на прически. Темноволосый юноша напротив него ничем не выделился бы из толпы его молодости. На взгляд Макленнана, он ничуть не походил на поляка. У него была бледная кожа и румяные щеки жителя Файфа, хотя карие глаза смотрелись необычно в сочетании с таким цветом лица. Широкие скулы придавали его лицу экзотический вид. Он чем-то напоминал русского танцовщика Рудольфа Нурофена… или как там его…
Бернсайд вернулся почти мгновенно.
— Сейчас принесут, — сказал он, садясь и снова берясь за перо.
Макленнан положил руки на стол и сплел пальцы.
— Сначала личные данные. — Они быстро записали предварительные сведения, а затем инспектор сказал:
— Ужасная история. Вы, наверное, сильно потрясены.
Зигги почувствовал, что его затягивает трясина клише.
— Можно сказать так.
— Я хочу, чтобы вы изложили мне своими словами, что произошло сегодня ночью.
Зигги откашлялся:
— Мы возвращались пешком в Файф-парк…
Макленнан прервал его поднятием ладони:
— Начните немного пораньше. Расскажите обо всем вашем вечере. Хорошо?
У Зигги упало сердце. Он надеялся, что сможет обойти их визит в «Ламмас-бар».
— О'кей. Мы четверо живем в одном здании общежития в Файф-парке и потому обычно едим вместе. Сегодня была моя очередь готовить. Мы поужинали яичницей, чипсами и бобами, а около девяти часов отправились в город. Мы собирались попозже сходить на вечеринку, а сначала хотели выпить пива.
Он замолчал, чтобы удостовериться, что Бернсайд все записывает.
— Куда вы отправились выпить?
— В «Ламмас-бар». — Эти слова тяжко повисли в воздухе.
Однако Макленнан никак на них не прореагировал, хотя почуял, что пульс участился.
— Вы часто там выпиваете?
— Довольно регулярно. Пиво там дешевое, и они охотно обслуживают студентов, не то что в других местах.
— Значит, вы видели там Рози Дафф? Убитую девушку?
Зигги пожал плечами:
— Я, по правде говоря, не обратил внимания.
— Как? Такая красотка, а вы ее не заметили?
— Когда настала моя очередь заказывать, обслуживала не она.
