Я решительно встала, закрыла ординаторскую и направилась к лифту. В ортопедии царила тишина. Пациенты расползлись по палатам, часы посещений давно закончились, а дежурный врач, наверное, уже спустился в приемный покой. Постовой медсестры на месте не оказалось – возможно, пошла в туалет или еще куда? Лампа на ее столе горела.
Я подергала дверь кабинета Шилова, но, к моему разочарованию, она оказалась заперта. Что ж, видно, не судьба. Конечно, это могло подождать и до завтра, но тогда у меня может уже не хватить духу на разговор: я готова к нему именно сегодня, сейчас, а потом… Ладно, все равно уже поздно – и пора домой.
Проходя мимо сестринской, я увидела сквозь щель, что там горит свет, и услышала шорох. Я решила на всякий случай поинтересоваться у постовой сестры, действительно ли Шилов ушел домой, – просто для очистки совести. Открыв дверь, я, к своему удивлению, увидела Люду. Она стояла на коленях у продавленного дивана и что-то вытаскивала из ящика под ним, приподняв и удерживая плечом сиденье. Рядом с ней на полу стояла большая спортивная сумка.
Люда резко обернулась на звук открывшейся двери. При виде меня на ее лице возникла настоящая паника: очевидно, она делала нечто, чего никто не должен был видеть.
– Агния… Кирилловна? – нервно сглотнула она.
Мой взгляд был прикован к сумке: мне показалось, что в герметичных пластиковых пакетах, лежащих там, я вижу нечто до боли знакомое.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я.
– Я… – забормотала Люда, тщетно пытаясь придумать правдоподобное объяснение. – Я тут… вот…
И вдруг она зарыдала, спрятав лицо в ладонях.
– Я не виновата, Агния Кирилловна! – всхлипывала она. – Это все он… Он меня заставил все здесь вычистить, чтобы никто…
Я раздвинула края сумки и поняла, что не ошиблась.
– Это – «СПАН», да? Роберт тебя заставил?
Люда судорожно кивнула. В сумке лежали искусственные тазобедренные суставы – тяжелые металлические запчасти, которые должны быть установлены вместо разрушенных костей и хрящей. По виду довольно тяжелые – как, интересно, Людмила собиралась их тащить на себе в таком количестве? Конечно, девка она здоровая, но не до такой же степени!
– Я не виновата! – снова всхлипнула Людмила, размазывая тушь по румяным щекам. – Он сказал, что это – единственная улика, поэтому ее нужно уничтожить.
Значит, все это время протезы хранились здесь и доставались по мере надобности? Кому пришло бы в голову разбирать старый диван? Роберт, конечно, мог бы прятать их и дома, но, наверное, не хотел подвергать себя даже малейшей опасности: даже если бы, по какой-то несчастливой случайности, протезы обнаружились, то связать их с Робертом было бы не так-то легко!
– А ты знаешь, где Роберт сейчас? – спросила я.
– Нет, – покачала головой Люда и шмыгнула носом. – Он… Он обычно звонит.
– Люда, мы должны пойти в милицию и все рассказать!
К моему удивлению, девушка легко согласилась.
– А вы пойдете со мной? – спросила она только.
– Конечно, пойду! Но сейчас уже поздно…
– Ой, нет уж, давайте сейчас, а то потом я… я просто…
И я прекрасно поняла Люду: только что подобные же мысли посещали меня в отношении разговора с Шиловым.
– Ну, ладно, – вздохнула я. – Наверное, нас никто не примет, но давай попробуем. Надо взять протезы с собой – в качестве улик.
Мы подхватили сумку за ручки с двух сторон.
– Моя машина на парковке, – сказала Люда.
– У тебя есть машина? – удивилась я. Это и в самом деле казалось невероятным: на зарплату медсестры вряд ли можно так разжиться! С другой стороны, кто сказал, что Люда заработала на авто? Может, кто-то сделал ей щедрый подарок…
Парковка располагалась со стороны приемного покоя, только немного дальше. Миновав выстроившиеся ряды «Скорых», мы подошли к воротам. Сейчас на парковке было мало машин, и одна из них принадлежала Люде. Охранник сидел внутри, о чем говорил свет, горящий в окошке, но он занавесил его – правильно, за чем тут следить, когда автомобилей почти нет?
Мы подошли к большой «Зафире», и Люда поставила сумку на обледенелый асфальт. В этот момент дверца машины распахнулась.
– Тебя только за смертью посылать! – раздался возмущенный мужской голос. Увидев того, кому он принадлежал, я приросла к месту: из машины вылез не кто иной, как Леонид Демченков, генеральный директор «Новой жизни».
– Ну, извини! – развела руками Людмила. – Вот, увязалась за мной – говорит, в милицию поедем!
– А, ну да – прямо сейчас и рванем, все вместе! – хохотнул Демченков, внимательно меня разглядывая. – Нет вам покоя, Агния, как я погляжу: ну чего вам, в сущности, не хватает? Жили бы себе, как раньше, так нет – надо было влезть в то, о чем вы понятия не имеете!
– Вы ошибаетесь, имею! – возразила я, пятясь назад.
– Вот это-то и плохо, Агния, – почти удрученно сказал Леонид. – Поэтому сейчас вы поедете с нами.
– Никуда я с вами не поеду! – воскликнула я и уже собиралась заорать, пытаясь привлечь внимание охранника парковки, когда Демченков, в один прыжок преодолев разделяющее нас расстояние, схватил меня за рукав шубы и резко втолкнул в машину. Наверное, я закричала – даже не помню, так испугалась, – но охранник даже не выглянул, очевидно, он смотрел телевизор. Я сопротивлялась изо всех сил, пытаясь выбраться, но Люда, нырнув на заднее сиденье рядом со мной, деловито сорвала с шеи шарф и, пока Леонид держал меня, связала мои руки за спиной. Потом он закрыл дверь и вернулся к сумке с протезами, закинув ее в просторный багажник.
– Сиди тихо, – предупредил он меня, возвращаясь, – а то и рот заткнем! И как ты не догадалась прихватить какой-нибудь парализатор – адилин, что ли? – обратился Демченков к Людмиле, на что та раздраженно ответила:
– Знаешь, дорогой, у меня как-то не было на это времени: она мешалась под ногами!
Видимо, имелась в виду я. Господи, как же я могла так опростоволоситься? Люда никогда не была любовницей Роберта, она была любовницей Демченкова! Нет сомнений, она прекрасно знала обо всем, чем занимаются бывшие сокурсники, и ее актерская игра достойна Национальной премии киноискусства!
– Отпустите меня! – закричала я. – Ну что вы собираетесь делать – убить меня?
– Видит бог, я не думал, что до этого дойдет! – вздохнул Леонид и, плюхнувшись на водительское сиденье, захлопнул дверь. Все это время двигатель машины оставался включенным, поэтому времени на разогрев не потребовалось, и она сразу же тронулась с места.
– А правда, Ленчик, – подала голос Люда, – что мы делать-то с ней будем?
Демченков ничего не ответил, сосредоточенно глядя на дорогу перед собой.
– У вас ничего не выйдет! – сказала я, пытаясь блефовать. – Я все рассказала следователю о ваших махинациях, так что…
– Ерунда! – прервал меня генеральный директор «Новой жизни». – Даже если так, это только слова, без каких-либо доказательств. Протезов больше нет, Роберт, трусливая скотина, свалил за границу – вот уж не думал, что его так легко запугать! Да, деньжат-то он скопил, ничего не скажешь – благодаря мне, между прочим, – хватило на домик то ли в Греции, то ли на Мальте…
– И нам пора, по-моему, – заметила Люда, проверяя, достаточно ли крепко связаны у меня руки.
– Ну уж нет! – ухмыльнулся в зеркало Демченков. – У меня, знаешь ли, раскрученный бизнес, детка, и я не собираюсь довольствоваться мелочами, как Роберт! Думаешь, мало таких, как он? Да я еще десяток найду, можешь быть уверена! И никто нас не зацепит, никто!
– Есть еще Гоша! – не сдавалась я.
– Пока – есть! – парировал Леонид. – Думаю, это ненадолго: чем дольше длится кома, тем меньше шансов у пациента прийти в себя – видишь, я кое-что еще помню из курса общей медицины!
– Значит, Гошу – это вы…
– Побойся бога, дорогуша, для этого есть другие люди! Гоша был самым слабым звеном в нашей команде, но вот Роберт… Признаться, от него я никак не ожидал столь позорного бегства!
Мы выехали за город. Честно говоря, я совершенно не представляла, где нахожусь: за окном было темно, мелькали голые деревья и кусты, но направление определить не представлялось возможным. Потом я почувствовала, что мы съезжаем с шоссе: машину стало трясти, я чувствовала себя так, словно еду на верблюде по барханам и качаюсь из стороны в сторону.
Через некоторое время такого мучительного для моего мягкого места движения Леонид резко затормозил.
– Выходим! – скомандовал он.
Люда буквально выпихнула меня из машины. Мы были в лесу, довольно далеко от дороги, насколько я смогла сообразить. Подталкивая в спину, Люда заставила меня двигаться вперед. Демченков достал из бардачка фонарик и шел следом. Я ничего не различала в темноте, кроме своих ног и десяти-пятнадцати сантиметров вокруг.
– Куда вы меня ведете? – спросила я. – Что вы собираетесь делать?
Я задавала эти вопросы просто для того, чтобы занять моих «сопровождающих» и дать себе время подумать, как бы от них убежать, понимая, что ничего хорошего они не планируют.
