— Сэр?
— Да, — поспешил согласиться Монк. Он должен взять себя в руки. — Вы совершенно правы.
Послать Ивэна проверять знакомых Грея было бы теперь чудовищным лицемерием. Что почувствует и что подумает молодой человек, когда узнает, кто настоящий убийца!
— Если не возражаете, я начну с Лэттерли, сэр? — продолжал тем временем Ивэн. — Мы о нем почти ничего не знаем.
— Нет!
Ивэн был озадачен.
Монк взял себя в руки, справившись с дрожью в голосе, но повернуться к Ивэну лицом так и не решился.
— Нет, я займусь этим сам. Мне хотелось бы, чтобы вы еще раз наведались в Шелбурн-Холл. — Монк должен убрать Ивэна из города, чтобы выиграть таким образом хотя бы несколько дней. — Попробуйте подружиться со слугами, в частности, с горничными и камеристками. Они особенно наблюдательны по части хозяйских промахов. Скандал может случиться с кем угодно, но когда брат наставляет рога брату, это уже не просто оскорбление — это предательство.
— Вы полагаете, что так будет лучше, сэр?
В голосе Ивэна явственно слышалось удивление.
Боже! Конечно, пока его помощник ничего не знает, но как долго это будет продолжаться? Монка прошиб холодный пот.
— Так полагает мистер Ранкорн.
Деланная небрежность тона давалась Монку нелегко.
— Да, сэр. — Ивэн смотрел на него растерянно и тревожно. — Но он может ошибаться. Слишком уж ему хочется, чтобы мы арестовали лорда Шелбурна…
Ивэн не договорил. Впервые он дал понять, что прекрасно понимает интригу Ранкорна. Монк вздрогнул, вскинул глаза и тут же пожалел об этом. В открытом взгляде Ивэна он прочел беспокойство.
— Мы никого не арестуем, пока не получим веских доказательств, — медленно проговорил Монк. — Поезжайте в Шелбурн-Холл и постарайтесь их найти. Но будьте осторожны; меньше говорите, больше слушайте. И главное — избегайте любых намеков.
Ивэн колебался.
Монк молчал, давая понять, что разговор окончен.
Стоило юноше ступить за порог, Монк тяжело опустился на стул и закрыл глаза. Все оказалось даже хуже, чем представлялось ему ночью. Ивэн искренне верит ему. Когда иллюзии рухнут, он сначала проникнется к Монку жалостью, а затем возненавидит.
А как быть с Бет? В Нортумберленде, наверное, так ничего и не узнают. Может, стоит попросить кого-нибудь написать ей письмо с кратким сообщением о смерти брата?
— Спите, Монк? Я надеюсь, что все-таки размышляете, — послышался исполненный сарказма голос Ранкорна.
Монк открыл глаза. Теперь у него нет ни будущего, ни карьеры. А стало быть, Ранкорна бояться уже незачем. По сравнению с тем, что наделал он сам, козни Ранкорна представлялись ему детской забавой.
— Размышляю, — холодно отозвался Монк. — Лучше заниматься этим до встречи со свидетелем, а не после. А то сболтнешь случайно что-нибудь неуместное…
Ранкорн приподнял брови.
— Опять правила хорошего тона? Подозреваю, что на них у вас не осталось времени. — Он стоял перед Монком, заложив руки за спину и покачиваясь с носка на пятку. Потом вынул руки из-за спины. В правой была пачка утренних газет. — Читали? Кого-то зарезали в Степни. В связи с этим опять поминают убийство Грея.
— Газетчики, что же, полагают, что в Лондоне один-единственный убийца на всех? — спросил Монк.
— Они разгневаны и испуганы, — отрезал Ранкорн. — И разочарованы в людях, которые должны стоять на страже порядка. — Он бросил газеты на крышку бюро. — Публике наплевать, изъясняетесь ли вы, как джентльмен, и правильно ли пользуетесь столовыми приборами, мистер Монк. Общественность желает, чтобы вы занимались делом: ловили убийц и очищали от них город.
— Вы полагаете, это лорд Шелбурн зарезал кого-то в Степни?
Монк встретился взглядом с Ранкорном. Что ж, теперь он, по крайней мере, может не скрывать своей ненависти.
— Конечно, нет! — злобно бросил Ранкорн. — Но я смотрю, вы и думать забыли о карьере, когда речь зашла об аресте Шелбурна.
— В самом деле? Я просто сомневаюсь в том, что он виновен. — Монк по-прежнему глядел в лицо Ранкорну. — Если вы так уверены, то арестуйте его сами.
— Не смейте дерзить! — вскричал Ранкорн, подаваясь вперед и сжимая кулаки. — Будь я проклят, если вы пойдете на повышение, пока я остаюсь здесь старшим! Вы меня слышите?
— Конечно, я вас слышу, — ровным голосом отвечал Монк. — Хотя вы могли бы и не говорить этого; ваши намерения и так очевидны. А теперь о них известно всему участку — у вас слишком громкий голос. Итак… — Он встал и направился к двери. — Если вам больше нечего мне сообщить, сэр, то я, с вашего позволения, пойду опрашивать свидетелей.
— Я даю вам срок до конца этой недели! — проревел Ранкорн ему вслед, рискуя получить апоплексический удар.
Однако Монк уже был за дверью. Беда имеет свои преимущества: она затмевает все прочие неурядицы.
Оказавшись у дома Лэттерли, Монк постарался сосредоточиться, помня, что времени ему Ранкорном отпущено мало. К тому же вот-вот вернется Ивэн. Ему необходимо было поговорить с Имогеной с глазу на глаз. Шла первая половина дня, и Чарльз наверняка отсутствовал. Служанка выслушала Монка и, поколебавшись, пошла докладывать.
Считая секунды, он нервно расхаживал по прихожей, когда послышались легкие решительные шаги и дверь, ведущая в жилые комнаты, открылась. Монк обернулся. На пороге стояла не Имогена, а Эстер Лэттерли.
На миг он ощутил разочарование, а затем что-то вроде облегчения. Монка страшил предстоящий разговор с Имогеной. При Эстер он бы не рискнул его завести, и, стало быть, встреча откладывалась. Придется зайти попозже. Он должен узнать правду, какой бы ужасной она ни оказалась.
— Доброе утро, мистер Монк, — удивленно произнесла Эстер. — Чем мы можем вам помочь на этот раз?
— Боюсь, что ничем, — ответил он. Эстер ему не нравилась, но невежливым быть не хотелось. — Я намеревался еще раз побеседовать с миссис Лэттерли относительно смерти майора Грея. Вы, как я понимаю, были в это время за границей?
— Да. Но Имогены сейчас, к сожалению, нет, и вернется она только к вечеру.
Эстер слегка нахмурилась, и Монк почувствовал себя несколько неловко под ее внимательным оценивающим взглядом. Имогена была добрее, гораздо мягче в общении, но Эстер с ее цепким умом скорее поняла бы Монка.
— Я вижу, вас что-то сильно тревожит, — серьезно проговорила она. — Пожалуйста, садитесь. Ваше беспокойство как-то связано с Имогеной? Я буду вам очень признательна, если вы доверитесь мне, а я уж постараюсь уладить это дело с максимальной деликатностью. Поймите, в последнее время ей, как и моему брату, пришлось многое пережить. Так что вы обнаружили, мистер Монк?
Глаза ее были ясны и спокойны. Все-таки замечательная она женщина, и какова сила воли: наперекор семье пуститься в опасное плавание к месту кровавых сражений и рисковать собственной жизнью и здоровьем, выхаживая раненых. Если между ним и Имогеной лежала целая пропасть (ужас, насилие, ненависть, боль — все, о чем она понятия не имела), то жизненный опыт Эстер был вполне сопоставим с его собственным. Эстер тоже видела в свое время жизнь и смерть без прикрас, ей было известно, что может сделать с людьми страх.
Да, наверное, поговорить с ней имело смысл.
— Я попал в крайне затруднительное положение, мисс Лэттерли, — начал Монк. Против его ожидания, усилий это почти не потребовало. — Ни вам, ни кому другому я еще не открыл всей правды о своем расследовании обстоятельств гибели майора Грея.
Эстер не перебивала. Странно, но она, оказывается, знала, когда следует хранить молчание.
— Я не лгал, — продолжил он. — Но я умолчал об одной весьма важной детали.
Она побледнела.
— Что-то связанное с Имогеной?
— Нет-нет! О ней мне вообще мало что известно. Я знаю только, что она была знакома с Джосселином Греем, поскольку его принимали в вашем семействе как друга Джорджа. То, о чем я умолчал, касается меня самого.
В глазах ее промелькнула озабоченность, но чем это было вызвано — он бы не понял. То ли профессиональной привычкой сестры милосердия, то ли страхом за Имогену, чье поведение почему-то ее беспокоило. Однако Эстер по-прежнему слушала, не перебивая.
— Несчастный случай, произошедший со мной до того, как я начал расследование дела Грея, безумно все усложнил. — Лишь бы она не подумала, что Монк напрашивается на сочувствие. Кровь бросилась ему в лицо. — Я утратил память, — с трудом выговорил он. — Полностью. Очнувшись в больнице, я даже не смог вспомнить, как меня зовут. — Боже, разве сравнится тот первый кошмар с пришедшими ему на смену! — Когда я поправился настолько, что смог перебраться в свою квартиру, она мне показалась чужой. Я никого не узнавал. Я не помнил, сколько мне лет, не представлял своей внешности. Взглянув в зеркало, я увидел там лицо незнакомца.
