– И все же, Пономарев не искал больше доказательств?
Людмила Станиславовна пожала плечами.
– А зачем? Он только проверил, кто был отцом Авдеева. Оказалось – известный патологоанатом, профессор. Этого было достаточно. К тому же, Артем сказал, что в дневнике описаны такие подробности, которых не мог знать никто, кроме убийцы.
– Выходит, он не стал пускать дневник в ход?
– Нет. Авдеев ведь умер. Какой смысл ворошить весь этот ужас? Еще Артем считал, что на меня ляжет клеймо «жены маньяка» и что мне придется если не уезжать из города, то перебираться в другой район. К чему лишние неприятности?
– Думаю, он поступил правильно, – подумав, сказал Фарид. – А где дневник?
– Я отдала его Артему. Хотелось избавиться от всего, что напоминает мужа. После похорон я выбросила все его вещи, отремонтировала квартиру. И теперь делаю вид, будто ничего такого в моей жизни не было.
И Гордеев снова подумал, что после всего пережитого Людмила Станиславовна заслуживает счастья.
– Боже мой! – воскликнула Анна Наумовна, открывая двери. – Что с тобой?
После ночи, проведенной в кустах, Юрий не смог найти ключей от квартиры. Он искал их в карманах куртки, в машине, но напрасно. Пришлось звонить. Хорошо, что Анна оказалась дома. Явиться в офис в таком виде – грязным, помятым, небритым, с мешками под глазами – он не мог.
– Ты уже дома? – глупо улыбаясь, спросил он жену, смутно припоминая черное платье до пят, распущенные волосы в лунном свете…
– А где мне быть, по-твоему? – как ни в чем не бывало, ответила она.
«У меня галлюцинации! Бредовые видения! – содрогаясь от страха, подумал Салахов. Он с трудом стащил с ног кроссовки и плюхнулся на пуфик в прихожей. – Идиот! Как я объясню, где провел ночь?!»
Но Анна ни о чем не стала спрашивать. Она постояла немного, глядя, как он раздевается, и пошла в спальню.
Юрий побрел в ванную, включил воду и подставил голову под горячую струю. Облегчение не приходило. Он пустил холодную воду. Чуть-чуть прояснился тяжелый туман, окутывавший сознание, но и только. Не было ясности, не было чистоты мыслей. Кое-как побрившись, Салахов отправился на кухню. Крепкий кофе с коньяком проскользнул в желудок без особого эффекта.
Юрий распахнул окно, впуская уличный шум. Интересно, что Анна делает в спальне? Лежит? Читает? Смотрит в окно? Была она, все-таки, сегодня ночью в Андреевском, или ему все приснилось? Может, спросить?
Господин Салахов представил себе, как он будет выглядеть, если все, о чем он думает, – плод его измученного неизвестностью воображения. Нет уж! Пусть события развиваются своим чередом. Он посидел еще немного за кухонным столом. В голове не прояснялось. Ехать или не ехать в офис? Там встретит Любочка, блестя своими рыбьими глазами… Только не это!
Как все запуталось! Даже бизнес – та сфера его жизни, которую ничто никогда не затрагивало, ни душевные бури, ни временные сложности, – пошел в разнос. Что за напасть?! Отношения с Любочкой превратились в какой-то отвратительный, мерзкий фарс. Пономарев посоветовал ему проследить за Анной – и что из этого вышло? Ну да нечего винить Артема. – Он сам хорош, побежал, как мальчик, выполнять чужие указания. Где же своя голова, свое мнение?
– Вот теперь выпутывайся, как хочешь! – с каким-то даже наслаждением сказал себе Юрий.
Анна молчит, но из этого совершенно не следует, что она не заметила его состояния.
Зазвонил телефон. Господин Салахов отключил его и налил себе коньяка в чашку из-под кофе. Выпивка не оказывала никакого действия.
В кухню вошла Анна, одетая для выхода на улицу. Ее лицо было немного бледным, но спокойным. Светло-абрикосовое платье очень шло ей.
– Юрочка, – сказала она нейтральным тоном. – Я ухожу.
Господин Салахов почувствовал, как что-то внутри него оборвалось и с легким звоном улетело в даль. Свет померк… Он хотел встать, но слабость мгновенно разлилась по всему телу, как вязкая жижа, приклеившая его к стулу.
– Анна, – сказал он хрипло, не узнавая своего голоса. – Я… не смогу жить без тебя. Ради бога, почему?
– Что с тобой? – спросила она, наклоняясь и внимательно всматриваясь в его лицо. – Тебе плохо?
– Да… Мне очень, очень плохо…
– Ты выпил коньяка на голодный желудок, – произнесла она тоном заботливой бабушки. – Пойди, приляг. Но сначала съешь чего-нибудь.
– Не уходи…
– Что ты, Юрочка, как маленький? У меня встреча назначена через полчаса!
– Встреча?.. О, господи!
Юрий ощутил себя так, словно в одну секунду кто-то невидимый поднял его со дна пропасти и собрал воедино все мелкие осколки, на которые он разбился, падая с головокружительной высоты.
– Ты переутомился, дорогой, – улыбаясь, сказала Анна, гладя его по щеке. – Где ты был всю ночь?
– Я?.. Ну…
– Ладно, потом расскажешь, я спешу.
И она исчезла, оставив вокруг него облако духов. В прихожей хлопнула дверь, и Салахов облегченно вздохнул. «Конец всей жизни» откладывался на неопределенное время. Не чуя под собой ног, он доплелся до спальни, упал на кровать и закрыл глаза. Перед ним поплыли голубовато-зеленые круги. Необъяснимая тревога заставила приподняться и оглядеться. У изголовья постели, с той стороны, где обычно спала Анна, стояла фигурка трехликой богини. Юрию показалось, что все три лица ехидно ухмыльнулись и подмигнули ему левым глазом.
– Тьфу, черт! – пробормотал он и, неожиданно для себя, перекрестился.
У него просто руки чесались схватить статуэтку, грохнуть ее об пол, чтобы она рассыпалась на мелкие кусочки, желательно в пыль; чтобы и следа от нее не осталось. Но… как он объяснит свой поступок Анне? Видимо, ей нравится проклятая фигурка, раз она постоянно держит ее при себе.
Слава богу, она пошла на какую-то встречу! А он было уже подумал, что Анна уходит от него, навсегда. Д, но что сказать ей о сегодняшней ночи? Как оправдаться?
Не успев найти спасительный выход из положения, Юрий уснул и проспал до самого вечера, крепко, без сновидений.
Анна этим утром воспользовалась машиной мужа.
– В кафе «Гера», – сказала она водителю.
Маленькое уютное кафе было излюбленным местом дам, которые ценили хороший кофе. Аромат жареных кофейных зерен распространялся на весь квартал. «Гера» была устроена в греческом стиле: мрамор, широкие вазы, стилизованные фрески на стенах, изображающие спор богинь, из-за которого началась Троянская война.
Анна попросила водителя подождать ее и вошла в сумрачный, прохладный зал. Он был почти пуст. За дальним столиком сидели две пожилые женщины и что-то обсуждали. Госпожа Левитина расположилась за столиком у окна.
– Двойной эспрессо без сахара, – сказала она сонной девушке-официантке. – И что-нибудь сладкое.
– Ореховый десерт со взбитыми сливками.
– Несите!
Анна сделала первый глоток кофе, когда в дверях появилась ярко одетая молодая женщина. Она обвела взглядом зал и направилась к столику у окна.
– Это вы? – без удивления спросила Анна Наумовна. – Я так и думала. Как скучен становится мир! Он теряет непредсказуемость.
Девушка села, напряженно улыбаясь, и положила красную лакированную сумочку на пустой стул рядом с собой. Это была Люба, секретарша Салахова.
– Я хочу кое-что рассказать вам, – заявила она, красивым, отработанным движением закидывая ногу на ногу. – Обо мне и Юрии… Арсеньевиче.
Анна молча, со спокойной полу-улыбкой смотрела на нее. Было забавно видеть, как Любочка внутренне решается на «прыжок без страховки».
– Мы с Юрием… давно любим друг друга.
– Вот как?
– Да.
– На здоровье.
Любочка ожидала какой угодно реакции, но только не того, что она видела и слышала. Заготовленный дома монолог терял свою актуальность, а импровизировать по ходу пьесы Любовь Тимофеевна не умела.
– Вы что, не против?
Анна Наумовна пожала плечами.
– А если и против? Прикажете вцепиться вам в волосы? Устроить вульгарную драку? Что полагается делать в подобных обстоятельствах обманутым женам?
Любочка с удивлением заметила, что в глазах госпожи Левитиной притаился смех. Она издевается, что ли?
– Так вы согласны?
– На что, дорогая? – невинно спросила Анна Наумовна.
– Ну… не мешать нам с Юрием.
– Разве я мешаю?
Секретарша растерянно оглянулась, как бы ища поддержки у невидимых союзников. Полупустой зал «Геры» показался ей враждебным, настроенным против нее.
– Нет, но…
– Так что же вы все-таки хотите? – спросила Левитина, опуская ложку в десерт. – Как вкусно! Попробуйте.
– Я на диете… – машинально ответила Любочка и тут же разозлилась. Какого черта она отчитывается перед этой…
– Очень жаль, – вздохнула Анна Наумовна, отправляя в рот сливки с орехами. – Очень жаль.
– Вы дадите Юрию развод?
– Разумеется… если он попросит.
– Детей у вас все равно нет! – выпалила Любочка, покрываясь красными пятнами.
