Сан Саныч смотрел нерешительно.
– Вы что думаете – в меня?! – тихо сказала Алёна.
Сан Саныч опустил глаза.
– Глупости! В меня-то за что? Не за что! – решительно проговорила она.
Слишком решительно, пожалуй. Потому что пыталась скрыть изумление догадливостью этого самого Муравьева, который сначала показался ей человеком не только неприятным, но и недалеким. А он, ишь ты – раз-два, и установил истинную картину происшедшего, выражаясь на жаргоне официальных милицейских сводок. А ей-то, детективщице, инженеру человеческих душ, аналитику и психологу, такая версия и в голову не приходила… до нынешней ночи, пока она не расшифровала некое диковинное сообщение и не прочла в нем собственный смертный приговор.
Так что не храбрись, дорогая Алёна! Не отказывайся от спасения, которое само идет в руки. Тебе ведь надо не только кое-какие вопросики Льву Муравьеву задать, но, может статься, и охрану попросить? А то ведь, если дела начнут разворачиваться в ритме такого штурм унд дранга, романец о злополучной Федре может остаться недописанным. И пленительный образ Иго… то есть Ипполита – конечно, Ипполита! – так и останется недовоплощенным в русской литературе.
– Хорошо, я готова встретиться с вашим другом, – сказала она решительно. – Когда, где?
– Сейчас я узнаю, – радостно воскликнул Сан Саныч.
– Вы что, звонить ему будете? – в ужасе воскликнула Алёна. – В такую пору?! Да он вовсю спит, наверное! С дороги-то… Нет, не звоните. Неудобно. Он меня окончательно возненавидит. Давайте лучше утром!
– Хорошо, – кивнул Сан Саныч. – Я ему просто сигнальчик пошлю, чтобы сам позвонил мне немедленно, как только сможет.
И он нажал какую-то кнопку на своих круглых, выпуклых, как маленький черный бочонок, часах.
– Что это вы делаете? Я думала, вы ему SMS-ку пошлете… – удивилась Алёна. – Или, может, у вас есть на мобильнике кнопка быстрого вызова его номера, – знаете, как на сотовых настраивают? – не преминула она щегольнуть вновь приобретенным опытом.
– Ну да, знаю, конечно, – кивнул Сан Саныч. – Но помните, я вам говорил, что некоторые многофункциональные часы можно настраивать как пульт дистанционного управления автомобилем? У нас с Левкой как раз такие часы, он из Швейцарии привез мне и себе. Теперь, впрочем, подобные кругом продаются, вон хоть бы и в «Консуле» на Покровке. У нас телефонные номера друг друга запрограммированы на корпусе в кнопки взаимного сигнала. Мобильник пока еще из кармана или из портфеля достанешь, а часы – они всегда на руке. – Он вытянул руку, демонстрируя. – Если у Левушки проходит сигнал, он просто знает, что со мной надо сразу связаться. А если не может, то у него с часов сигнал переходит на мобильник и идет мне автоматический перезвон с включением голосового сообщения: «Занят, позвоню попозже».
– Это просто фантастика, – пробормотала ошеломленная Алёна. – Правда, что ли? До чего дошел прогресс!
– Это уже его вчерашний день, – усмехнулся Сан Саныч. – Сейчас и не такие навороты существуют. – Он вдруг зевнул. – Ой, извините… Я что-то вдруг сморился. Поспать в поезде практически не удалось, трепались с Левушкой всю дорогу…
– В том числе и обо мне? – лукаво поглядела Алёна.
Ох, как лукаво она могла смотреть, когда хотела…
Сан Саныч стал весь красный, но подтвердил охрипшим голосом: да, болтали о писательнице Дмитриевой, было такое дело… Обсуждали ее творчество!
– Ну хорошо, вы тогда идите, а утром, как решите с вашим другом насчет времени, позвоните мне, – наконец-то сжалилась Алёна над смущенным соседом, и он ушел, казалось, с трудом удержавшись, чтобы не поцеловать ей ручку на прощание.
Ну и поцеловал бы, подумаешь, большое дело!
Алёна вернулась в кабинет, к компьютеру, и еще раз полюбовалась на дело рук своих и интеллекта. Кто бы ни изобрел этот шифр, Костя Простилкин или Олег Малышев, разгадать его было трудно! Ай да Пушкин, ай да молодец! Правда, у Пушкина (и у Алёны Дмитриевой) оставалось еще два нерасшифрованных письма. Однако силы кончились… Поэтому Алёна отложила новые интеллектуальные подвиги на завтра, выключила компьютер и отправилась в постель. Вполне можно поспать еще пару часиков!
«И все-таки – зачем приходила Капа?!» – вдруг ожгла догадка.
А хорошая была бы хохма: сейчас взять да и явиться к соседке с этим вопросиком! Как говорится, приколись, блин!
Увы, сил прикалываться у Алёны уже не было. Их оставалось ровно на столько, чтобы стащить подушку с телефона (хватит, поохраняла свой покой сегодня ночью!), а потом выключить свет и уснуть мертвым сном… даже не предполагая, что об этой снятой подушке она пожалеет уже через два часа, и как пожалеет!..
* * *
Врачу – последней надежде
От пациента Простилкина
Психушка на Ульянова
Посмешище-чистилище ь 1
Простите за бумагу – иной не нашлось – вина врачей отделения ь 1, оставивших меня без нее
!!! ЗАЯВЛЕНИЕ-ПРОСЬБА !!!
Сначала в стихотворной форме, потом: кратко, ясно – Суть, Цель, Толк, Смысл.
Если Вы – не врач в халате,
Совесть ваша не в прокате,
Если доктор-Дух есть Вы
И чураетесь молвы,
Что пойдет о Вас по небу,
то хотелось сделать мне бы
С Вами этот малый шаг.
Глупость чина наш есть враг.
Кто по чину должен богу
Строить людям в рай дорогу,
Тот который день молчит,
Кабинет ему как щит.
Он не знал клаустрофобий,
Страхов, видно, тех подобий,
С неба бог что нам дает
За провинности раз в год.
Он не ценит чин мужчины,
И от этой вот причины
Я прошу вас передать
На листочках благодать,
Что придет к нему с поступком –
К пациенту в слове хрупком,
Слове малом – разрешить
Протянуть к эфиру нить.
Ну, короче. Тут всё ясно,
Благодарен я Вам страстно –
Нужен мне один звонок,
Завтра день Вам будет впрок.
Поясняю о себе:
Я – Бога дух, его уста,
Моя фамилия проста.
* * *
Нет, правда – никогда в жизни не было так жалко просыпаться. Не только потому, что Алёна совершенно не выспалась и веки казались каменными. Просто-напросто ей снился Игорь. Они танцевали, конечно… нет, не румбу и даже не медленный фокстрот. Они танцевали именно тот танец, который больше всего на свете любила Алёна… его танцуют, как правило, в горизонтальной позиции, хотя, конечно, возможны варианты.
Она знала, что это именно Игорь – его черные глаза, его темные волосы, его загорелые плечи, его «Фаренгейт», который Алёна не любила, однако готова была вдыхать его до бесконечности, потому что он нравился Игорю, – но лицо его было закрыто черно-фиолетовой маской. Это была маска Нарцисса, и Алёне вдруг стало нестерпимо страшно: а вдруг это и правда Нарцисс?! И она начала гладить, трогать, ласкать Игоря еще нежней, еще неистовей, чтобы убедиться – это именно он, любимый, он, единственный, это он с ней, а не кто-то другой – ненужный, временный, обреченный на скорое забвение… И она уже чувствовала, что вот оно, сейчас придет, то, ради чего задыхаются в едином ритме они оба… как вдруг Игорь приподнялся на руках и сказал ровным, насмешливым, не своим голосом:
– Это слово – первый шаг к разгадке тех загадок, которые я намерен перед тобой поставить. Рано или поздно ты поймешь, ты всё поймешь…
Почему-то было невыносимо слушать этот его – нет, не его, чужой! – голос. Он звучал пронзительно, нестерпимо! Алёна зажмурилась, а когда с усилием приподняла отяжелевшие веки, Игоря уже не было. Она была одна, опять одна в своей постели, а рядом разрывался от пронзительных трелей телефон.
«Я когда-нибудь умру от этой любви, – подумала она безнадежно. – А ему всё совершенно безразлично!»
Дотянулась до телефона:
– Алло?
Ну и голосок… хриплый и какой-то разбойничий. Как сказал бы Булгаков, преступный .
– Елена Дмитриевна?
Покосилась на будильник. Восемь часов.
Сан Саныч, что ли, активизировался с утра пораньше? Хотя голос вроде не его. Противный какой-то.
Вот и хорошо, не так стыдно своих преступных хрипов:
– Да, это я, доброе утро.
– Елена Дмитриевна, это Коля звонит.
– Коля?
Она не знает никакого Колю. Она знает только Костю – Костю Простилкина.
Бред!
– Ну да, Коля Носачев. Помните? Вы мне сто долларов обещали.
Вот тут-то Алёна проснулась мгновенно – словно иголкой ее ткнули в те нервные центры, которые отвечали за просыпание!
Коля! Ха-ха! Сто долларов! Три ха-ха!
– Если не ошибаюсь, я вам не просто так сто долларов обещала , а если вы кое-что узнаете. Только, Коля , дело в том…
– Я узнал! – выкрикнул он хвастливо. – Я всё узнал!
– То есть? – насторожилась Алёна.
– Ну вы что, не помните, что я должен был узнать? – сердито спросил Носачев. – Почему этот… который не Орлов… в того мужика…
– Да вы говорите толком! – раздраженно прикрикнула Алёна.
– Да мне неудобно разговаривать! – зашипел Носачев. – Я не могу! Короче, вот что: мне все известно. И вам это обязательно нужно знать. Тут такие дела творятся, что… Короче, так: я в девять часов буду ждать вас на Московском вокзале, в главном зале, там, где «Волга» выставлена, ну знаете, рекламная машинка стоит?
