Галя поняла, что это именно то досье, о котором предупреждал Тимур. А она-то думала, что он обманывал ее или использовал в своих целях. Хотя если поразмыслить… Он ведь и сейчас мог делать это. Потому что она не знала, можно было верить досье или нет.
Приведенные в нем факты были не просто правдоподобными, они не вызывали ни тени сомнения. На этом сошлись все присутствующие. Черных желал знать, имеет ли смысл покупать это досье и предавать его огласке.
Один за другим мужчины высказались на этот счет, и все поддержали эту идею. Галя видела, что они если и сомневались, то предпочитали не афишировать это. Потому что было понятно: Черных желал во что бы то ни стало ознакомить общественность с ужасающими фактами.
Речь шла даже не о том, что таким образом можно было избавиться от весьма ретивого и не особо благоволившего к Черных министра средств массовой информации или сместить парочку иных высокопоставленных чиновников, про которых было отлично известно, что они намертво повязаны с Алишером Дзадоевым.
Речь шла о самом Алишере Казбековиче! Публикация этих материалов стала бы для него не просто опасной, а выбила бы у него почву из-под ног. И вбила бы первый гвоздь в его гроб, а именно этого и добивался Станислав Черных.
– Дзадоеву конец! – подвел он итог. – Потому что после этого у него отзовут ряд лицензий. Или, конечно, существует и иная возможность: лицензии будут выставлены на продажу, и тогда их приобрету я!
Он обвел взглядом всех присутствующих, никто не возразил. Галя же взвешивала «за» и «против». Ведь если все это, как утверждал Тимур, подстава, то тогда не Черных приберет к рукам империю Дзадоева, а, наоборот, Алишер Казбекович слопает с потрохами Станислава.
Но в этом и заключалась суть: могла ли она верить Тимуру? Черных же, как она поняла, уже принял решение. Он был готов приобрести досье, хотя информатор требовал кругленькую сумму, и жаждал без промедления предать его огласке. Тут его взор обратился к Гале.
– Сколько времени понадобится, чтобы подготовить передачу с разоблачениями? – спросил он. И сам же ответил: – Мне нужно, чтобы она вышла в эфир в субботу вечером, в самый прайм-тайм. Справитесь?
Было утро пятницы. Галя промолчала, но вместо нее ответил ее прямой начальник, заверивший Черных, что, конечно же, они справятся. Черных же ухмыльнулся и заявил, что раз так, то решение принято, и все должны отправиться на рабочие места и поработать над тем, чтобы завтра вечером в эфир вышла сенсационная передача.
Галя же судорожно размышляла. Тимур помог ей. Но в то же время Тимур обманул ее. Могла она верить ему или нет? Была это тонкая игра или он говорил правду? От этого зависела теперь не только ее судьба, но, пожалуй, и судьба всего медиахолдинга Станислава Черных.
Он же, заметив колебания Гали, напрямую ее спросил:
– У вас отличное от нашего мнение? Тогда поделитесь им!
Галя колебалась. Ведь если она ошибается, то ей, несмотря на расположение Черных, придется уволиться, потому что он не будет больше протежировать ее.
– Я думаю, нам не стоит торопиться, – промолвила она, – и выпуск программы можно отложить на неделю или даже на месяц. А за это время надо проверить факты как можно более тщательно…
Она запнулась, чувствуя на себе враждебные взгляды всех собравшихся. Мужчины явно не разделяли ее мнения и отчетливо давали ей это понять. Черных же нахмурился и играл ручкой.
– В данном случае мы не можем медлить! – заявила Вероника, сверкая очками. – Потому что, может статься, что мы купим компромат, но информатор продаст его и кому-то другому. И они опередят нас. Мы же сами выроем себе яму!
Собравшиеся закивали головами, выражая свое одобрение. Черных взглянул на Веронику, и Галя поняла, что он придерживается ее мнения и что она проиграла.
– У вас имеются какие-то факты, свидетельствующие о том, что доверять этому компромату нельзя? – спросил он ее. – Если так, то я требую, чтобы вы ознакомили нас с ними!
Галя на секунду задумалась. Одно дело – это изложить разговор с Тимуром самому Черных. А другое – поведать его в присутствии полутора десятков мужчин и Вероники, которая, словно борзая, готовая к атаке, взирала на нее из-за стекол своих очочков.
– У меня есть определенные сомнения в том, что досье содержит подлинные факты, – сказала Галя. – Поэтому я и предлагаю немного подождать и не пороть горячку…
– Как вы сказали? Пороть горячку? – Черных поднялся со стула, на котором сидел, во весь рост. Он швырнул ручку на полированную поверхность стола, причем с такой силой, что чернильный резервуар раскололся и тех, кто находился рядом, обдало брызгами. Но никто из мужчин не посмел стереть чернила с лиц и одежды – все смотрели на Черных, лицо которого побагровело.
– Я никогда не порю горячку! – рявкнул он. – Возможно, я только один раз сделал это, когда взял вас к себе на работу! Это досье – смертный приговор в отношении Дзадоева. И я хочу, чтобы он был приведен в исполнение не позднее завтрашнего вечера!
Он развернулся и вышел из конференц-зала. Галя заметила слабую улыбку на анемичном лице Вероники. То, как босс прилюдно растоптал Галю, ей явно понравилось.
Галя же думала о том, что, когда речь шла о Дзадоеве, глаза Черных застилала красная пелена. Еще бы, ведь он был виновен в смерти его любимой жены! Он не учел этого, а Алишер Казбекович учел. И это окончательно убедило Галю в том, что Тимур говорил ей правду – публиковать досье было ни в коем случае нельзя.
Плохо только, что Черных придерживался совершенно иного мнения в этом отношении, и он отдал уже распоряжения. Если она посмеет ему воспротивиться, то ее не просто вышвырнут с работы. Она вспомнила, что Черных хотел сделать с любовницей-шпионкой. Как он тогда выразился? Пропустить через мясорубку и скормить фарш бешеным псам? Именно это ее и ожидает, если она посмеет не исполнить его барскую волю.
Галя заметила, что мужчины, выходившие из конференц-зала – их пригласили в столовую, где ждал завтрак – избегали смотреть на нее и тем более говорить с ней. Итак, в одночасье, по собственной вине, она стала парией. Как долго она еще сумеет продержаться на своем месте? Или ее уволят прямо сейчас?
Она увидела, с каким торжеством поглядывает на нее Вероника. Гале стало ясно: Вероника влюблена в шефа и отчего-то воспринимает ее как соперницу! Но ведь причин для этого нет. Но какая теперь, собственно, разница…
Ну что же, у всего есть начало и у всего есть конец, в том числе и у ее карьеры в медиаимперии Черных. Хотя, может, оно и к лучшему: ведь если Станислав действительно опубликует компромат, который окажется фальшивкой, то скоро его империя перейдет в руки Дзадоева. А работать на Алишера Казбековича ей, конечно, не суждено…
Станислав… Странно, но она впервые назвала его именно так, по имени. Конечно, про себя, так-то Галя всегда обращалась к нему по имени и отчеству, Станислав Эдуардович. И вдруг она поняла – она не может допустить, чтобы все так закончилось. Она имела в виду вовсе не свою карьеру, а интригу Дзадоева. Кто сказал, что она позволит ему одержать верх?
Конечно, Черных уже вынес свой вердикт и заявил, что надо делать, а именно выпускать в эфир программу с мнимыми разоблачениями. Но ведь она как-никак все еще была заместителем начальника службы информационного вещания!
Сразу из поместья Черных она поехала в офис телекомпании. Было раннее утро, когда она зашла в свой кабинет и подняла трубку телефона. Ведь связи и знакомства были не только у Черных или Дзадоева, но теперь и у нее самой. И, пока у нее имелась возможность сделать это, она была обязана что-то предпринять.
Спустя три часа она убедилась в том, что была права, – несколько не связанных друг с другом источников подтвердили некоторые факты, что в итоге позволило Гале сделать вывод: компромат был подложный.
Она быстро набрала номер приемной Черных, однако секретарша сообщила ей, что Станислав Эдуардович сегодня в офисе не появится. Тогда Галя позвонила ему в подмосковное поместье. Вообще-то это не приветствовалось, и номер был доступен далеко не всем. Но она входила в число тех, кому номер был известен.
Трубку взял дворецкий или мажордом, в общем, один из тех, кто принимал входящие звонки. Галя представилась и сообщила, что желает немедленно переговорить с Черных. Ей было велено подождать, в трубке раздалась приятная музыка. Наконец что-то щелкнуло, и девушка услышала знакомый голос.
Но принадлежал он вовсе не Станиславу Черных, а Веронике.
– Станислав Эдуардович крайне занят! – отчеканила она, не давая Гале произнести и слова. – Вы сами понимаете, чем именно.
– Речь идет о подготовке программы… – все же перебила ее Галя, но Вероника и слышать ничего не хотела. Но девушка все же заставила ее остаться на связи и изложила все, что ей было известно. Интересное дело – Вероника слушала ее, не перебивая.
